Н 6 (СИ) - Ратманов Денис

Дарина принесла витаминные коктейли по типу энергетиков — с кофеином и витамином С. Или показалось, или и правда, когда выпил такой, глазоньки открылись.

— Трудно, да? — сказал Димидко с сочувствием. — А что вы хотели? Теперь — только терпеть. Терпеть и искать свой момент. Гол был хорош, Воропай так вообще красавчик — но ведь мы и наигрывали такое. И надо бы еще. Уже май, и каждое очко на счету. И на весу. Давайте, парни, поднимайтесь. Соберитесь — и вперед!

И мы пошли, и вроде даже взбодрились. А ферганцы опять ринулись в атаку, навалились всем аулом! И снова гол. 2:1 в их пользу. Да уж… Я почувствовал себя новичком, сел, сжав голову. Как пацана развели!

Вот как это у них так выходит, что в начале тайма сразу придавливают? Вот и опять — разыграли, обыграли… Самое противное было, что и меня положили. А потом издевательски оббежали и завели мяч в ворота. Вот же… Эх.

— Собрались! — орал Сан Саныч. — Взялись! Не раскисать!

Да мы поняли уже, поняли. Только вот счет — не наш.

Пошли замены: Лабича, опорника, — на Синяка, который больше в атаке. Смелый шаг. Смелый и отчаянный, Синяку за сорок, потянет он такую нагрузку? Посмотрим. Лабич-то точно сдулся. Раз уж и так проигрываем… Ну пропустим не два, а пять — и что? Все равно ноль очков. А вот если ребята впереди все же заиграют, прижмут, забьют — тогда очко. А вдруг два забьют?

Пока же моя работа — прыгать и отбивать. Закрывать угол и ловить. Ногой отбивать, кулаком, двумя руками. Переводить мяч через перекладину кончиками пальцев. То ли коктейль Дарины подействовал, то ли что-то изменилось в атмосфере, но мне наконец удалось перейти в боевой режим. Зрение стало четче, реакция еще больше усилилась. Я был уверен — нам больше не забьют. Но вот отыграемся ли?

Стадион выл в экстазе — местные выигрывали. На каждый удар — болелы вставали и рукоплескали.

А я — брал. И отбивал. И снова брал.

Два паса вышло: я кинул крайнему, он переправил в центр полузащиты, а там Игнат хорошо подставил спину и красиво упал. Чистый штрафной.

Противник выстроился желто-черной стеной. Игнат примерился к мячу. Далековато все же. Разбежались… Пробежал Рябов, Погосян, а Игнат, стоящий у мяча — ударил. И не верхом — вверх прыгнула короткая стенка «нефтяников» — а запулил прямо под ними. Не сильный, но точно посланный мяч, касаясь штанги, закатился в ворота.

Есть! 2:2! Ничья! Теперь — терпеть изо всех сил!

— Терпеть! — крикнул я своим.

— Красавцы! — заорал тренер, вскинув кулак. — Так держать!

Услышали? А то ор поднялся — барабанные перепонки лопаются. Стадион вскочил и заорал в полный голос, подталкивая своих к активным действиям.

И они есть, действия. Я вертелся, как карась на сковородке. Отбивал всеми частями тела. Ловить просто не успевал, да и били сильно — опасно ловить. Если бы не дар, как минимум два мяча пропустил бы. Наверное, зрители думали, что в меня многорукий Шива вселился, или, берите выше, сам Лев Яшин!

— Терпеть! — снова крикнул я защитникам. — Играть!

Мокрый, как только вышедший из душа, Матвеич свалился с судорогами. Не прошло и десяти минут, как та же участь постигла Бурака, но Матвеич, похоже, симулировал, а с Бураком все серьезно. Димидко нехотя поменял его на Гусака — тот вприпрыжку, как восторженный щенок, рванул на поле, всем своим видом говоря: «Только дайте мяч, ух, я вам покажу, где гусаки зимуют!»

И снова начались ферганские кружева. Распасы. Мяч гулял слева направо и обратно. Я уже вдоль ворот набегал, наверное, как полузащитник какой. Пот лился по лицу, спине, ногам…

И тут у того самого длинного узбека-индейца выдержка кончилась. Он вдарил сильно, но предсказуемо, мяч полетел по дуге и легко попал в мои руки, собранные корзинкой.

Сходу я кинул его так, чтобы он упал за центральной линией. Нападающие, Синяк и Погосян, заждались — рванули вперед. А ферганская защита, подтянувшаяся за всей командой на нашу половину поля, упустила буквально мгновенье. То самое мгновенье, которое требуется, чтобы развернуться и броситься назад.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А нашим разворачиваться не надо. Вот и разница. Что, гоняли меня вдвоем? Укладывали на поле? Теперь сами такое попробуйте.

Понеслись мои красавчики! На пределе возможностей понеслись, передавая мяч друг другу. Вратарь в воротах заметался, сделал шаг вперед… А без толку! Еще пас. Еще. И последний пас был уже вдоль лицевой линии — Рябову. Ему требовалось просто подставить ногу.

Ну-у-у!..

И подставил. И забил. ГОЛ! 2:3 в нашу пользу!

Погосян упал, сделав немыслимый марш-бросок. Сдох.

Но получилось же!

Димидко не выдержал, принялся бить себя в грудь, как Кинг-конг, и орать:

— Да! Молодцы! Не останавливаться!

— Терпеть! — силясь перекрыть рев трибун, завопил я.

Вытерпели! Смогли!

Со свистком почти все попадали — руки врозь и дышать, дышать, дышать. На ногах остались я, Синяк да Гусак. А ведь еще один подряд такой матч — и всё. Команда поломается. Ну не железные мы!

Будто последние выжившие на поле брани, мы принялись поднимать павших товарищей, направлять к раздевалке. В голове пел Микроб слова из песни «Оргии праведников»: «И я трублю в свой расколотый рог боевой, я поднимаю в атаку погибшую рать. И я кричу им: „Вперед!“. Я кричу им: „За мной!“ Раз не осталось живых, значит, мертвые — встать!»

Микроб… Хочется верить, что получится увидеться с ним в ближайшее время, чтобы применить талант и помочь ему, а потом использовать «лучшего в мире» только в самых сложных матчах.

Глава 8. Кто заказывал скорую психиатрическую помощь?

На самолет мы сели в тот же день, он отправлялся в полдвенадцатого ночи. Мы все, включая Димидко, напоминали зомби: шли молча, синхронно, покачиваясь. Только фотограф Олег был живой и Дарина, но она так за нас болела, так кричала, что сорвала голос.

Рассевшись в креслах, мы сразу же вырубились. Потом, приземлившись в четыре утра в «Шереметьево», вырубились уже в автобусе, а дома досыпали, причем, хоть была пятница, учитывая наши заслуги, Димидко дал нам выходной. Но проклятый организм, привыкший вставать рано, дрыхнуть до обеда отказался, и я восстал в девять, ощущая себя вареным кабачком.

На кухне сидел такой же вареный Клык, тупил в телефон, беспрестанно зевая. А поскольку это вещь заразная, мы стали зевать хором.

— Про нас опять пишут. — Клыков был как всегда многословен.

— Кинь ссылки на интересное. — Я рухнул на диван и уставился в экран.

Дзынь! Дзынь! Дзынь! — пришли от него сообщения. На прежде, чем открыть их, я прочел более ранние — одно от Витаутовича, поздравившего с победой и отчитавшегося, что ему лучше. Второе — от Семерки. Она писала, что скоро уезжает в Москву, и если нужно ее содействие во встрече с Микробом, то сегодня — последний день. Ясно, нужно дернуть психиатршу, похожую на Петра Первого Анну Ивановну, и попытаться договориться о встрече по-хорошему. Я набрал ее, но она не ответила.

Значит, можно спокойно читать сообщения от Клыка и чесать тщеславие. Я пробежался по заголовкам. «Триумфальное возвращение Нерушимого» — и я, в полете ловящий мяч. «Футбольный клуб из Михайловска снова всех удивил». «У футбольных болельщиков „Титана“ сегодня праздник».

— Вот ихняя статья, — сказал Клык, и последовал «дзынь» еще одного сообщения. — Ну, узбекская.

— Возле магазина хозтоваров была задержана пьяная учительница русского языка, которая пыталась исправить слова «обои» на «оба», — вспомнил я бородатый анекдот, но судя по недоуменному взгляду, Клык его не понял, ну и ладно.

«Нефтяник» и «Торпедо» были фаворитами сезона. Ферганцы писали о том, что, если бы не вратарь, то есть я, «Титан» и во второй лиге не удержался бы. Они были так уверены в победе, что никак не могли с ней расстаться и брызгали ядом, пророчили мой скорый уход в более перспективную команду, и вот тогда…

Я вспомнил ферганское солнце, каштаны, розы, вкуснейшую еду, улыбчивых продавцов, и даже совестно стало, что мы так обидели хозяев поля.