Кристальный соблазн - Алия Велнес

на кисти.

— Успокоилась? — Каланча пригвождает меня к колонне, за которой мы прячемся: — Прежде, чем орать, выслушай хотя бы!

— Только когда ты исчезнешь из моей жизни!

Продолжать сыпать проклятиями он мне не дает, уходит, гордо выпрямившись во весь свой гигантский рост, мило улыбается фигуристой девице, отвязно флиртуя с ней:

— Добрый вечер, Клэр. Вы само очарование, — даже отсюда я вижу его сверкающие виниры. — Я делал бронь на имя мистера Тео?

— Добрый вечер, господин Тео! Мы рады приветствовать вас в Рамада Плаза. В вашем распоряжении два номера. Желаете напитки или еду в апартаменты? На первом этаже есть круглосуточный лобби-бар и…

— Спасибо, Клэр. Нам ничего не нужно. Благодарю.

Рональдс громко щелкает пальцами и скашивает взгляд в сторону диванов. Хоть в чем-то мне сегодня везет и двое «влюбленных» обжимаясь, как два подростка, забегают в подъехавший лифт.

Расслабляюсь и выхожу из своего шпионского укрытия. В глазах администраторши читается легкое разочарование, однако попыток флирта она не оставляет. Нарочно задевает ребром ладони запястье Каланчи, а он только и рад.

Очередная голливудская улыбка и, взяв оба магнитных ключа, Рей опускает свою ладонь на мои плечи, ухмыляясь, и желая раздосадованной девушке удачной охоты.

— Почему нельзя было сразу сказать, что ты взял два отдельных номера? — шиплю едва слышно.

В лифте мы едем молча, и когда Рональдс прикладывает одну из карт к двери, делая приглашающий жест, чтобы я вошла, коридор оглушают сразу же два громких звука: мой крик, и звонкий шлепок ладони на моей попе.

Дверь с грохотом закрывается, а я остаюсь стоять в полном шоке и плотном кольце мужских рук. В темноте.

— Даю скидку на твой интеллект, Крольчонок, поэтому если ты и дальше будешь называть меня Каланчой, то на десятый раз я тебя трахну, — грубо отзывается он.

— Изврат! Только попробуй, я тут же…

— Применишь кристалл? Дай-ка угадаю, универсальный щит или ты решила меня удивить зеркальным? — лопатки вжимаются в стену, а над головой упирается его ладонь. Яркий свет слепит, и я прикрываю глаза. Отчасти еще и потому, что спасаюсь от этого невыносимого взгляда. — Уверена, что успеешь применить быстрее, чем я кину в тебя лютой похотью?

Дыхание перехватывает… он нарочно, да?

— Это запрещенный кристалл, и ты об этом знаешь, Рональдс. Поэтому не нужно меня пугать, — я экстренно беру себя в руки и позволяю себе снисходительную улыбку.

— Серьезно считаешь, что это может меня остановить?

Блефует. Уверена, что он блефует. Осталось собраться с мыслями и оттолкнуть наглую ладонь, сжимающую мое бедро.

Только вот и тут надменный сноб меня обходит, первым отодвигаясь на приличное расстояние. Буднично заглядывает в свой телефон и цедит:

— В половину девятого у нас завтрак. Сколько часов тебе нужно собраться и не опоздать?

— Этого тебе знать не обязательно, — криво ухмыляюсь я, подбочениваясь.

Жду очередной язвительности, но Райан вкладывает магнитную карту в мою ладонь, и, развернувшись на пятках, пересекает вдоль номера к дубовой двери.

Отпирает ключом смежную дверь и, пожелав мне спокойной ночи, аккуратно прикрывает ее за собой.

Есть шанс, что моей комплекции хватит перетащить этот комод аккурат к двери? Должен быть, как только подберу свою челюсть с начищенного до блеска паркетного пола.

Почему я не могу пошевелить руками — они связаны? Да, так и есть… запястья обвиты какой-то лентой или шнурком… свет через плотную повязку на глазах тоже не проступает. Могу опираться только на собственный слух и улавливать любые изменения вокруг себя, волоски на коже словно антенны — работают радаром, подстраивающимся под входящие сигналы.

Страх смешивается с тянущим давлением внизу живота. Животные инстинкты срабатывают молниеносно, разгоняя по артериям неразбавленный адреналин и сексуальное возбуждение.

Я знаю, что это он сделал. Дождавшись пока крепко засну, привязал мои руки к бортикам гостиничной кровати. Только в чьем мы номере?

Аккорды кожи и ванили. Вдыхаю аромат мужских духов и задерживаюсь с новым глотком воздуха, чтобы не дышать только им одним. Однако тело, скованное путами, бастует и требует всего, да побольше.

— Крольчонок… — шершавая ладонь медленно проводит по ключице. Дёргаюсь от неожиданности, совершенно алогично наслаждаясь хриплым смехом.

— Немедленно развяжи меня, Рональдс! — что-то невесомое касается пупка. Щекочет, подбрасывая меня вертлявым ужом. — Чертов извращенец.

Собственный голос подводит — становится на полтона тише и вместо обвинительных интонаций разносится податливым хрипеньем. Тело тоже ему вторит и выгибается вслед за плавно скользящей ладонью.

Пусть на мне и натянута повязка для сна, полностью закрывающая глаза, но я всё равно их крепко зажмуриваю, блокируя даже попытки что-то разглядеть. Частое дыхание и жесткая ладонь, зарывшаяся в загривок — это ту мач, а следующее движение Рея просто дух вышибает. Наотмашь бьет боевой волной, разрушительной даже для меня, ведь я знаю кто это и не могу усмирить взбунтовавшееся либидо.

— Извращенец, говоришь… Уверена, что только я? — костяшки пальцев снова касаются кожи. Но уже гораздо ниже…

Вот, он неспеша проводит по моим пальчикам на ноге, а в следующее мгновение его ладонь обхватывает уже лодыжку и, подняв согнутую ногу выше, царапает чувствительную кожу под коленом.

До ужаса порочно и неправильно. Хуже этого только отлетающий от стен громкий стон — мой, который слышит и Каланча, хваля меня за отзывчивость. Похвала в картинке мира напыщенного индюка Рональдса исключительно в контексте двадцать один плюс.

— Натуральная всё-таки, без силикона, — с хрипом цедит Рей и стискивает моих малышек до выступающих слез.

И это отнюдь не слезы боли! Грудь — одна из основных эрогенных зон на моем грешном теле, а увеличивающаяся с космической скоростью сырость, грозящая перерасти в рыдания, означает, что продолжительное воздержание аукнулось мне неожиданной местью.

— Какая отзывчивая жадина, — констатирует мистер персиковые щечки, ухмыляясь, и припадая к налитым полушариям, пока еще скрытым гостиничным халатом.

Но ненадолго. Он сдвигает его в сторону и дует на торчащую горошинку соска. Кажется, мое хныканье слышат даже соседи… а еще, абсолютно точно, я рехнулась, погребенная под плитами лютого вожделения: требую от Рея не останавливаться, а когда его пальцы проникают в мой рот, словно оголодавшая львица облизываю их, бешено вращая языком. Приподнимаю голову, и, слегка прикусывая их зубами, выпускаю на свободу, после чего обратно обхватываю губами.

Сумасшествие какое-то! И, что самое ужасное — я не хочу это останавливать… напротив, жажду, когда же Каланча сдастся и сорвет мои трусики по щиколоткам вниз. Но Рей оправдывает звание «заносчивая задница», коих только поискать, медлит и распаляет меня всё сильнее. Обводит длинными ловкими пальцами по животу, жадно присасывается к груди, оставляя засосы.

Предвкушает, как я сдамся