Припять – Москва. Тебя здесь не ждут, сталкер! - Алексей Молокин

Берет спустился в метро, мгновенно, можно сказать, профессионально сортируя людей и четко фиксируя следы нелюдей, отпечатавшиеся в человеческих сознаниях. Эта привычка выработалась сама собой, и избавиться от нее скорее всего уже никогда не удастся. Впрочем, пока ничего опасного не наблюдалось, хотя «тронутые» попадались довольно часто. Впрочем, он давно уже решил для себя, что большинство обитателей столицы мутанты, вот только валить их не полагалось, не тот уровень изменений. Настоящие мутанты были не здесь, настоящие мутанты вели себя правильно. Это было нетрудно, ведь правила устанавливали они сами… Да и вообще не при делах он нынче вечером, у него выходной с соответствующей культурной программой. И слава богу, а то не удержался бы и прикончил какого-нибудь гада. От привычки убивать, пусть даже и гадов, пусть нелюдей, как и от любой другой дурной привычки, очень трудно избавиться. Да и только ли гадов ты убивал, а, сталкер, вспомни-ка? А если и гадов, то тех ли?

Московский весенний вечер глотком крепленого вина скользнул в гортань города, и город поплыл, словно выпускник, впервые выпивший из горлышка. Только что был день, он входил в метро днем, а вышел уже вечером. Впрочем, сказано ведь – в одно и то же метро нельзя войти дважды. И выйти тоже.

У Дома Пашкова неинтересно, как-то слишком уж напоказ целовались вялые парочки. Внезапно между серых колонн упруго мелькнула опасная, зыбкая тень. Кровосос? Хотя откуда бы здесь взяться кровососам? Показалось, наверное, и все-таки… Берет нащупал локтем злой и надежный обрубок двустволки за поясом и напрягся. Да, именно что показалось. Сталкер чертыхнулся и отправился на поиски Староваганьковского переулка. Места были знакомые с детства, только названия улиц и переулков поменялись в угоду политической моде. Переулок обнаружился сразу, стоило свернуть налево с Нового Арбата. Раньше он назывался… Честно говоря, Берет подзабыл, как он раньше назывался, вроде бы улица Энгельса или Маркса, а может быть, и того, и другого вместе.

«Дом у дороги» оказался действительно старым московским домом, чудом уцелевшим в архитектурной паранойе, правившей бал в центре столицы последнюю сотню лет. Кощей сидел за столиком под полосатым навесом, накрывавшим часть московского дворика. Был он, как всегда, вызывающе элегантен, начищен, отполирован от черных штиблет до загорелой лысины и настроен позитивно-саркастически.

– Вот, – сказал он, – полюбуйтесь, молодой человек, что творится. Как вам это нравится? Вместо блюза мы имеем Латинскую Америку. Сальсу! Нет, я, разумеется, не против сальсы в каком-нибудь другом месте, но блюз – это святое! Впрочем, нам сальса не помешает, хотя я, признаться, настроился посидеть, послушать старый добрый блюз, вспомнить общих знакомцев. Ведь этот ваш Звонарь был истинным блюзменом, только он не с Богом разговаривал, а с Зоной, и Зона его слушала. Впрочем, вечер следует принимать таким, каков он есть, так что… Что будем заказывать?

Берет промычал что-то неопределенное, еда для него была прежде всего мясо, ну и все остальное, причем остальное было несущественно.

– Понятно, – сказал Кощей. – Значит, как обычно.

Помолчали. Заиграло что-то латиноамериканское, закрутились туда-сюда первые пары, но большинство девчонок обтянули себя джинсами, и это было неправильно. Хотя в латиноамериканских танцах Берет не разбирался совсем, но лажу чувствовал. И сразу стало скучно.

– А у меня для тебя новость, – со светской улыбочкой сообщил особист. – Даже две, и обе хорошие.

– Что за новость? – рассеянно спросил Берет, поглощенный разглядыванием девушек на танцполе. Наконец появились правильные девушки. В юбках. Девушки вертелись, гнулись, взметая и без того короткие юбки, мелькали загорелые бедра, дразня и провоцируя партнеров и публику, но все происходило так быстро, что ничего толком разглядеть не удавалось. Движения тел создавали стремительно меняющийся рисунок танца, но сами тела оказывались вторичны, растворялись в жарко пульсирующем плетении. Это возбуждало, но как-то безадресно и словно бы не взаправду.

– Ну, во-первых, нашелся мешок с хабаром, который вы с пилотом выбросили над Зоной, так что ты нам теперь ничего не должен, разве что жизнь мы тебе спасли, но это мелочь.

– А во-вторых?

– А во-вторых, про охоту на мутантов в метро можешь забыть, в связи, так сказать, с переходом на другую работу. Кстати, тебе перевели подъемные, и довольно приличные.

– Какую еще другую работу? – спросил Берет, поворачиваясь к Кощею. – Если я правильно тебя понял, деньги у меня теперь имеются, так что я вправе выбирать. Так ведь?

– Работа тебе привычная, – спокойно сказал Кощей, – убивать. Только теперь уже не мутировавших бомжей и шлюх, а тварей поопаснее.

– И каких же?

– Сталкеров. – Кощей сообщил это скучным голосом пресытившегося жизнью аристократа. – Да-да, сталкеров! И не рассказывай мне, голубчик, что никогда не убивал сталкеров. Вы там, в Зоне Отчуждения, только тем и занимались, что друг друга убивали, уж мне ли, грешному, не знать! Но успокойся. Ты будешь убивать только тех сталкеров, которых необходимо убить. Потому что они уже не люди.

– Я, пожалуй, все-таки откажусь от вашего лестного предложения, – медленно и даже церемонно сказал Берет. Внутри у него все словно смерзлось, оцепенело, больше всего ему хотелось разрядить обрез в сверкающую, словно покрытую воском, голову Кощея. Нехороший это признак, навязчивые желания, ох, нехороший…

– Попробуй, – усмехнулся Кощей, – попробуй откажись. Не пройдет и месяца, как ты сам превратишься в чудовище. И тогда убивать придут уже тебя. Пойми, парень, от Зоны нельзя излечиться, но помочь тебе остаться человеческим существом мы можем. Мы тебя «держим», контролируем Зону в тебе, если бы не мы, ты бы давно уже превратился в нелюдя, и вопросы человеческой морали волновали бы тебя меньше всего. Знаешь чего бы ты больше всего хотел? Убивать и жрать. И в конце концов так и сдох бы голодным или сытым – всё равно – от чьей-нибудь пули. Только, как ты догадываешься, мы ничего не делаем просто так. Мы – не благотворительная контора, мы совсем другая контора, надеюсь, это ты понял.

– И что от меня требуется? – безнадежно спросил Берет, заранее угадывая ответ. – И какие еще «мы», сколько вас, кто вы такие?

– Убивать, – как-то даже вкусно повторил Кощей, салютуя возвращающимся за столики танцорам бокалом шампанского, – тем более что ничего другого ты толком делать так и не научился. А насчет остального – придет время – узнаешь, я тебе это уже говорил.

И добавил, усмехнувшись снисходительно:

– Если, конечно, будешь себя хорошо вести.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});