Сокровища Кряжа Подлунного - Иван Сибирцев

Знал Булавин, что в этих, сегодня еще бесформенных, корпусах будет брошен один из самых смелых вызовов человека скупой на милости, бдительно оберегающей свои тайны природе. С нетерпением ожидал Булавин часа, когда над этими горами, над таежным привольем впервые в истории Земли взойдет сотворенное человеком Земное Солнце.

С интересом и не без удивления присматривался академик и к своему «трудному», как прозвал он его про себя, другу. С той памятной встречи в Москве Стогов заметно изменился. Исчезло неприятно поразившее тогда Булавина беспокойство, сквозившее и в словах, и во взгляде Михаила Павловича, реже срывались теперь у него колючие, сердитые слова, он стал добрее, точно распахнул душу людям, и в то же время подтянутей, строже. Новой в облике Стогова была и горькая складка, порой появлявшаяся у четко вылепленных крупных губ профессора. В такие минуты Михаил Павлович обычно надолго умолкал, замыкался в себе.

Булавину было известно и о неудаче экспедиции на Незримый, и о гибели Рубичева. Об этом ему рассказал сам Стогов, коротко, скупо. Академик догадывался, что Стогов обдумывает какую-то целиком захватившую его мысль, но не торопил Михаила Павловича, не докучал ему вопросами, знал, что со временем Стогов сам посвятит его в свои планы. И такой разговор действительно вскоре состоялся.

— Насколько я вас понял, — уточнил Булавин, выслушав довольно горячую речь Стогова, — вы полагаете считать первоочередной проблемой нового института создание более совершенной и универсальной формы биологической защиты против радиоактивного излучения.

— Именно так, — подтвердил Стогов. И пояснил: — Не создав антиизлучатель, как я именую искомое нами вещество, мы не сможем вступить на Незримый. А там, безусловно, имеются запасы энергетического топлива нового типа, крайне нам необходимые. Без антиизлучателя мы также не сможем успешно решить задачу создания стенового материала для термоядерного реактора и множество других взаимосвязанных проблем.

Стогов умолк и добавил совсем тихо, доверительно:

— Кроме того, простите меня, Виктор Васильевич, может быть это слишком субъективно и эмоционально… но, не создав антиизлучатель, не раскрыв тайну Незримого, я не смогу не считать себя неоплатным должником перед памятью Рубичева и многих других, разделивших его участь.

Булавин пристально вгляделся в своего взволнованного собеседника. Как дорог был ему сейчас Стогов в его глубоко личном и в то же время таком человечном порыве. Но положение обязывало к бескомпромиссности, и главный научный руководитель крутогорского эксперимента, как официально именовался утвержденный Академией план создания Земного Солнца, твердо сказал:

— Я ценю, Михаил Павлович, вашу откровенность, и я готов поддержать вашу идею перед президиумом Академии. Но поймите меня правильно, сроки, установленные нам для эксперимента, очень жесткие. Мы обязаны уложиться в них. Поэтому, ни на один час не свертывая основных работ, используйте одну из законченных строительством лабораторий для ваших опытов. Я думаю, что год для вас сумею получить. Постарайтесь уложиться.

— Постараюсь, — заверил, не скрывая переполнявшей его радости, Стогов.

Это были месяцы, когда Стогову, по его признанию, пришлось быть не только физиком, но и химиком, биологом, металлургом. Правда, плечом к плечу с Михаилом Павловичем, кроме Игоря, работали еще и присланные из Москвы молодые ученые. Несмотря на научную молодость, химик Волович, металлург Бурцев, биолог Карлов уже по нескольку лет каждый в своей области работали над проблемой предохранения от излучений. И вот теперь, по настоянию Булавина, их усилия объединялись в новом институте. Но все же хлопот у Стогова в те дни было много, как никогда. Пожалуй, впервые за всю свою многолетнюю научную деятельность Стогов занимался не перспективными проблемами, а чисто прикладными, сугубо практическим делом.

Хорошо запомнилось ему начало опытов. По указанию Стогова в небольшом помещении, где размещался урановый реактор старого типа с толстым слоем биологической защиты из свинца, бетона, воды, были наращены стены. Теперь небольшой кубический домик превратился в неприступный дот, окруженный бетонно-свинцовой броней. Затем специально сконструированные роботы вошли в этот дот и сняли биологическую защиту реактора.

Отныне помещение стало опасным для жизни людей, и приказом Стогова был воспрещен не только вход в него, но и пребывание по соседству с ним ближе, чем на километр.

Наблюдение и управление всем происходящим в помещении реактора осуществлялось с центрального пульта экспериментальной станции, находившейся в двух километрах от ядерной установки.

Начиная эксперименты, Стогов так формулировал задачи исследований:

— Нам необходимо создать вещество, по возможности, легкое, прочное и главное — абсолютно непроницаемое для всех видов излучений. Применяемые ныне средства биологической защиты в той или иной мере лишь уменьшают силу радиации, искомое нами вещество должно полностью устранить влияние радиации на человеческий организм.

Нам необходимо найти состав вещества, проходя через которое, радиоактивные частицы аннигилировали бы со своими антиподами, полученными в промышленных ускорителях. Следствием аннигиляции в этом случае может быть безвредное для живых организмов световое или тепловое излучение.

Шли дни, на химико-металлургическом заводе, расположенном в здании центрального пульта, изготовлялись по рецептам группы Стогова специальные сплавы. Колпаки из этих сплавов, то непроницаемо темные, то стеклянно-прозрачные, автоматическими кранами доставлялись к зданию реактора и передавались в руки послушных человеческим приказам роботов. С величайшими предосторожностями роботы вступали в опасную для всего живого зону и водружали колпак на реактор.

Установленные в помещении реактора радиометры, соединенные со щитами приборов центрального пульта, сигнализировали наблюдателям об изменении радиоактивности в исследуемом помещении.

Рождались новые рецепты, менялся химический состав защитных колпаков, но все возрастала радиоактивность в здании за бетонными стенами.

Главная сложность заключалась в том, что с величайшим трудом добытые в ускорителе античастицы немедленно аннигилировали с окружающей средой и попросту исчезали.

Перед исследователями встала показавшаяся фантастической задача — создать антивещество, включить антиатомы в сложнейшие структуры ультраполимеров, обеспечить античастицам длительное существование вне ускорителя. Речь шла по сути о воспроизводстве в земных условиях того таинственного вещества, которое, по смелым гипотезам астрофизиков, в какой-то форме существует в бесконечных глубинах вселенной, — вещества, концентрирующего энергию, неведомого пока людям материала только еще рождающихся звезд.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});