Простофиля и заклятье древних духов - Владимир Сотников

– Видишь, – прошептала Аська. – Видишь…

Она все повторяла и повторяла это слово, а Филя все больше и больше освещал стену, делая круги фонариком все шире.

И тут Аська по-настоящему икнула. Громко, как говорится, с выражением. И через секунду – еще.

Казалось, она каждым новым громким иканием встречает нарисованные фигурки обезьян, которые высвечивались на стене лучом фонарика. Точнее сказать, не просто обезьян, а… павианов!

И когда высветился последний, Аська икнула так громко, что показалось: от этих звуков у павианов стали совершенно испуганные мордочки. Особенно у последнего. Безхвостого.

Глава X. СЮРПРИЗЫ РУССКОГО ЯЗЫКА

«Быть знаменитым некрасиво, не это поднимает ввысь».

Филя вспомнил, как папа произносил эту стихотворную строчку, отказываясь от интервью. Папа сделал какое-то важное биологическое открытие, и на него, как он говорил, «спустили всех журналистов». Вот он и отказывался по телефону:

– Честное слово, – говорил он, – нет времени. Я не до конца довел эту работу. К тому же я не представляю никакого интереса для широкой публики, ничего сенсационного сказать просто не в состоянии. И, как говорил поэт, «быть знаменитым некрасиво, не это поднимает ввысь». А я полностью с ним согласен.

Филя тогда даже сердился на папу. Что значит – некрасиво? Странный какой-то поэт написал такие стихи! Все не прочь быть знаменитыми. Это же как приятно – войдешь в вагон метро, а вокруг шелест шепота: «Смотрите, смотрите, это же он…»

А вот сейчас Филя полностью был согласен и с поэтом, и со своим папой. Некрасиво и даже мучительно быть знаменитым. Тем более в самый разгар захватывающей работы.

Их с Аськой просто разрывали на части! Все по очереди задавали одни и те же вопросы. Сначала Даня. Потом Аня. Друзьям, конечно, приятно было рассказывать о ночных приключениях. Но потом приходилось повторять все Ивану Сергеевичу, Вадиму и Вите Огурцову. При этом Филя замалчивал кое-какие детали…

Например, про Ахмеда он так ничего и не сказал взрослым. И без этих подробностей рассказ звучал вполне убедительно: лазали в гробнице и в лабиринте наткнулись на рисунки. Лазали, конечно, без разрешения, но Иван Сергеевич даже не заикнулся об этом. Так поразило его сообщение о том, что Осирис, Ра и Баст изображены прямо в гробнице – совсем рядом! Да к ним вдобавок и бесхвостый павиан.

Филя ожидал, что Иван Сергеевич сразу же бросится в гробницу. Но случилось что-то невероятное: Иван Сергеевич словно онемел. Он скрылся в своем вагончике и долго оттуда не выходил. Вадим на всякий случай бродил рядом, прислушиваясь.

– Не будем мешать Ивану Сергеевичу, – прикладывал он палец к губам. – Я знаю, почему он уединился. Ему надо успокоиться, сосредоточиться перед спуском в лабиринт. Такие минуты в жизни археолога бывают редко.

А когда ребят стала расспрашивать Нонна Матвеевна, Филе захотелось убежать на край света. Такого кудахтанья он в жизни не слышал!

– Но что же это? Но зачем же ты за мальчишками лазаешь?! Ты даже не представляешь, как это опасно! И какие-нибудь насекомые могут укусить, и подземелье может обвалиться… Представить страшно, что могло случиться!

Конечно, Нонна Матвеевна обращалась к Аське, которая из вежливости время от времени прекращала жевать. Неудобно же двигать челюстями, когда выказывают такую о тебе заботу!

Филя вздыхал. Хорошо, что Нонна Матвеевна ничего не знает о погасшем фонарике, о кромешной темноте в лабиринте. Она или не поверила бы этому, или сошла бы с ума от ужаса.

Словом, с утра в лагере царило, мягко говоря, оживление. А вообще-то это можно было смело назвать переполохом. Какое там Красное море! Поездка на море откладывалась. Все планы менялись.

Иногда Филя закрывал глаза и восстанавливал в памяти события прошедшей ночи. Казалось, он припоминал какой-нибудь фильм. Не верилось, что это произошло с ними на самом деле. И самым неправдоподобным выглядело не приключение в лабиринте, не картинки на стене, а долгое и томительное ожидание наверху…

Конечно, выбравшись из гробницы, Филя с Аськой собирались прямиком бежать к Ивану Сергеевичу. Да они только об этом и мечтали, когда спешили наверх, дрожа от волнения!

Но инспектор сидел в складном кресле прямо перед входом. И рядом стоял Ахмед. Египтяне спокойно беседовали о своих делах.

«Выскочить бы и пробежать мимо! – мелькнула у Фили мысль. – Вот будет им страху…»

Но он сразу же отказался от такой заманчивой затеи.

Во-первых, хулиганить ни к чему. Вполне могут быть неприятности у Ивана Сергеевича. Донесет этот инспектор своему начальству, что в русской экспедиции по ночам дети шалят…

Во-вторых, так ничего и неизвестно про Ахмеда. Что означал его спуск в гробницу? Что он делал на нижней площадке? Одни вопросы. И спугнуть сейчас Ахмеда, показав, что за ним следили, будет глупейшей ошибкой.

В-третьих, если их увидят сейчас у входа в гробницу, обязательно начнутся расспросы. И тогда тайна бесхвостого павиана может как-нибудь незаметно раскрыться. А узнать о ней первым должен был Иван Сергеевич. Только он один.

Вот и сидели они у выхода из гробницы, ждали, пока отойдут куда-нибудь подальше Ахмед с инспектором. Час, два… Даже пошептаться нельзя было. Филя так смотрел на Аську, приоткрывающую рот для шепота, что она сразу же раздумывала шептать. И ее рот закрывался.

Аська, конечно, совершала самый настоящий подвиг. Ведь все это время она абсолютно ничего не жевала. Филя даже пожалел девчонку. Но что делать?

И вдруг они услышали какой-то странный звук. Не цикады, не чириканье, а что-то среднее и знакомое. Филя всмотрелся в тень, которую отбрасывал крупный камень неподалеку, и увидел, как за камнем призывно мелькают тени от рук. Конечно, это махал руками Даня. Приполз узнать, где Филя с Аськой… И разглядел же их!

Филя вздохнул. Чего зря звать? Они бы и сами рады выбраться из этой ловушки!

И тут Даня размахнулся и швырнул что-то далеко в сторону. Со скалы скатилось несколько камешков. Египтяне прислушались. Через минуту Даня повторил бросок. В то же самое место. Опять несколько камней скатилось со скалы. Египтяне начали спорить. И тогда Даня швырнул третий раз. Ахмед и инспектор нехотя направились в ту сторону, где шуршали по скале камешки.

Филя изо всей силы хлопнул себя по лбу. Какой же он дурак! Почему же он не догадался в самом начале этого томительного ожидания поступить так, как Даня? Разве мало под ногами камней? До чего же взволновала его находка в лабиринте, если самые простые догадки не пришли в голову.

Филя с Аськой метнулись прочь от гробницы. Через минуту ребята были в своем вагончике. Все вчетвером.

От волнения ни Филя, ни Аська вначале не могли говорить. Только пили и пили то воду, то холодный чай. Казалось, они сейчас могли бы выпить целое ведро. Аськины зубы стучали по краю стакана. В лагере было тихо: американцы уехали, и все улеглись спать.

– Вы почему так долго? – уже в который раз по очереди спрашивали Даня и Аня.

Они понимали, что произошло что-то важное, и не очень торопили друзей. Но все равно повторяли свой вопрос.

– Кажется… – Филя отдышался. – Кажется, мы нашли место, указанное в папирусе.

И тут пришла очередь замолчать Дане и Ане. Они хватали ртом воздух и никак не могли произнести первое слово. Наконец выкрикнули, сразу зажав рты ладошками:

– Как?! Где?!

Через пять минут Филя даже удивился, каким коротким оказался его рассказ. Может, потому что Аська совсем не перебивала? Она будто сама впервые, затаив дыхание, слушала о невероятном приключении.

– Не верится… – прошептал Даня, когда Филя замолчал. – То есть не вам не верится, а вообще… Дайте привыкнуть к этому.

Ему вообще-то никто и не мешал. Все были согласны с его словами. «Не верится», – первое, что можно сказать в такой ситуации.

Наконец Даня пришел в себя. И посмотрел на часы:

– Так. Уже поздно. Папу будить, конечно, не будем. И завтра надо не с самого утра ему сообщить.

– Почему это? – не понял Филя. – Зачем ждать? Ты что?

– А как ты объяснишь, что ночью туда спускался? Для него это будет шок. Надо хотя бы часик-другой утром выдержать. Вы лучше, – Даня взглянул на Филю с Аськой, – вообще в вагончике спрячьтесь. А потом дадите понять, что спускались в гробницу утром. Так, от нечего делать…

– В общем-то, правильно, – одобрил Филя. – Что и говорить, ты, Дань, из нас самый сообразительный. Только вот как я усну ночью? А потом еще утром терпеть…

Ночью не спалось не только Филе. Слышно было, как по очереди вздыхали от волнения все ребята. Во сне так не вздыхают!

Вот и вспомнил Филя про то, что «быть знаменитым некрасиво», когда его терзали расспросами, перебивая друг друга, и Вадим, и Витя Огурцов, и Нонна Матвеевна. Первым произнес слово «знаменитый» Витя Огурцов.

– Все, ребята, – хохотнул он. – Готовьтесь к тому, что вы уже знаменитые. В Москве ваши фотографии будут мелькать во всех газетах.