Жребий некроманта #5 - Евгений Валерьевич Решетов

на вопрос и бесстрашно вошёл в свою комнату. В груди ворочался стыд. Эдак, меня скоро куры будут пугать до усера. Но с другой стороны, я ведь и правда хожу по лезвию даже не ножа, а скальпеля.

— Тебя искал, — проронил Корбутов и потрогал кончиком пальца нос оленьей головы. — Прям как живая.

— Нравится? Дарю. Я человек щедрый, особенно когда дело касается чужих вещей.

— Не, не нужна она мне, — махнул лапкой Шурик и шумно сглотнул то, что жевал, а затем как-то смущённо посмотрел в сторону и негромко сказал: — Иван, а вот Елена… она же это…. как бы сказать…

—…Прибабахнутая? Будто пыльным мешком пристукнутая? Не от мира сего? Да, есть такое дело. Ну у неё судьба весьма тяжёлая. Она же тоже, как и я, воспоминания потеряла. Жуть, в общем.

— Да нет. Я не о том, — покачал головой Санек и густо покраснел. — Она это… ну… сердце её не занято?

— А-а-а! Вот ты о чём мямлишь! — удивлённо протянул я, выпучив глаза, а потом на одном дыхании выпалил: — Не вздумай к ней подходить! Она тебя пережуёт и выплюнет. Будешь ходить и слёзы лить. Она вообще не твой типаж. И ты не её типаж.

— Почему это? — оскорбился Шурик, тряхнул подбородками и подбоченился. — Многие дамы говорят, что я хорош собой. Обучен манерам, галантен и учтив.

— Боже, Санек! — звучно шлёпнул я себя по лбу и иронично добавил: — Не хочу тебя оскорблять, но глядя на эту голову оленя, я прежде ловил себя на мысли, что она кого-то мне напоминает. А вот сейчас ты стоишь рядом с ней, и мне всё понятно.

— Я не похож на оленя, — проворчал Корбутов, недовольно посмотрев на меня. — А даже, если и был похож, то что в этом плохого? Олень — благородное животное. Его изображают на гербах.

— Ладно, проехали, ты юмор не оценил. А вот Ленка бы оценила. И это в очередной раз доказывает, что вы разные люди. Ей, скорее, нужен плохой парень. Понимаешь? Ну вот смотри. Обычный рыцарь спасает принцессу и убивает дракона. А ей нужен такой рыцарь, который устроит стыд и срам с принцессой, а потом и с драконом.

— Фу, какие у тебя мерзкие сравнения!

— Зато какие доходчивы! — назидательно покачал я указательным пальцем.

— Хорошо, твоё мнение я услышал. Однако поступлю по-своему, — упрямо выдвинул он нижнюю челюсть, столкнул брови над переносицей, да ещё и голову нагнул, словно собрался меня забодать. Ни дать ни взять молодой бычок, решивший, что ему пора стать вожаком стада.

— Попробуй. Но потом в петлю не лезь.

— Не полезу, уж будь покоен, — самоуверенно заверил меня парень и грузно вышел вон.

— Прям какое-то любовное поветрие. Хотя чему я удивляюсь? Весна же ещё не кончилась.

Я покачал головой и посмотрел на настенные часы с гирьками. Стрелки намекали, что пора на боковую. Но сперва хорошо бы снова положить одеяло на подоконник, а то служанка его убрала. А сквозняк наверняка никуда не делся.

Взяв с кровати одно из одеял, я рачительно прикрыл им щель между рамой и подоконником, а затем вскинул голову и встретился взглядом с той самой странной кошкой. Она снова по-домашнему вольготно обосновалась на берёзе и раскачивала хвостом. Гнездо, что ли, у неё там?

— Иди мышей лови, а не прохлаждайся, — бросил я ей.

Животное насмешливо блеснуло глазами, после чего резко склонило башку, вперившись в трясущиеся кусты. В них кто-то был. И этот кто-то пробирался к забору. Собака? Вор? Нет, Алёшка. Этот дурак перемахнул забор и куда-то двинулся быстрым шагом. Твою мать! Куда он намылился? И куда сторожа смотрят⁈

— Кажись, поспасть мне не удастся, — злобно пробурчал я себе под нос, быстро оделся и выскочил из комнаты.

Пронёсся по лестнице и выскочил из заснувшего дома. А на крыльце меня встретил один из сторожей. Он удивлённо посмотрел на мою физиономию и не решился спросить, какого хрена я не в постельке. А вот я молчать не стал. На ходу бросил:

— Плохо сторожите, любезный! Я брата своего отправил проверить бдительность сторожей. Так он легко из дома выбрался, играя на баяне и горланя похабные песни! Никто из вас даже ухом не повёл.

— Не гневайтесь, ваша светлость! — ударил меня в спину испуганный голос мужичка. — Маловато нас для такой территории! Да и собак не хватает!

— Завтра скажи градоначальнику, что б он вам прислал усиление! И собак! — выкрикнул я, открыл калитку и выбрался на дорогу.

Так, ну и где этот идиот? Ну, свернуть он мог только вон на том перекрёстке. Я бросился бежать вниз по холму, а уличные фонари с любопытством смотрели на меня. И больше никто не имел счастья лицезреть мою персону. Улица оказалась безлюдна. И на перекрёстке тоже никого не оказалось. Хотя нет, вон вдали мелькнула знакомая фигура.

— Стой! — хрипло заорал я, запыхавшись от быстрого бега.

Но Лёха то ли не услышал, то ли сделал вид, что не услышал. Он свернул и скрылся с глаз долой. Мне пришлось снова изобразить из себя легкоатлета. Мои ноги и лёгкие этому совсем не обрадовались. Однако они позволили мне пробежать довольно узкую улочку и остановиться на повороте. Тут мой взор привлекла потоптанная клумба с цветами. И она подверглась варварскому набегу буквально пару минут назад. Лёха! Ну кто ещё мог ночью рвать цветы? И, кажется, я догадываюсь куда держит путь этот ловелас. Вот ведь неугомонный тип!

Я снова побежал, только теперь по тёмному проулку, где на меня без всякого почтения злобно зашипели кошки, видимо, не признав во мне князя. Но вскоре шипение осталось за спиной, а сам я выбрался на довольно милую улочку с клёнами и ухоженными кирпичными двухэтажными домиками с кованными балконами. Возле одного из спящих домов обнаружился Лёшка. Он одной рукой сжимал цветы, а другой швырял в окно второго этажа маленькие камешки.

Охренеть, неужели Корбутов в столь короткий срок разузнал не только, где живёт та вдовушка, но даже прознал, где окна её спальни⁈ Оказалось, что — да. Лёшка, если ему надо, способен на невероятные вещи.

В окошке показалась чуть встревоженная мордашка Анастасии-Анны. И её появление заставило Корбутова поспешно бухнуться на одно колено и вытянуть вверх цветы. А я шмыгнул за угол и принялся оттуда наблюдать за разворачивающимся действом. Поскольку сейчас с моей стороны было бы весьма глупо хватать брата за шкирку и тащить в особняк. Он бы мне такого позора не простил.

Между тем на балкончик величаво вышла Островская-Бельман. И лёгкий ветерок тотчас принялся трепать рюшечки её длинной, безукоризненно белой ночной рубашки. А чего это она халат не надела? Может, я всё-таки ошибался и Лёшке что-то перепадёт?

А тот вдруг сладко пропел, подкрутив левый ус:

— О, несравненная Анастасия, я так счастлив снова видеть вас. После первой встречи с вами я стал сам не свой. Не описать словами то, что нынче творится в моём сердце. Меня бросает то в жар, то в холод…

—…Это лихорадка, сударь, — ехидно усмехнулась она и невзначай выпрямили спинку, дабы ткань ночной рубашки ещё больше облепила её великолепную грудь. — Говорят, что от некоторых лихорадок помогают травы. А у вас в руках как раз имеется какой-то веник.

— Да это… это… — смущённо замычал Корбутов, косясь на цветы. — Да это какой-то неряха бросил возле вашего дома, а я вот решил убрать этот мусор…

— Так благородно с вашей стороны, — иронично покачала головой женщина.

— Да, вы правы. Многие при дворе Его Императорского Величества отмечают моё благородство, — с улыбкой выдал Лёха, встал с колена и быстро отряхнул брюки.

— А вашу любвеобильность никто не отмечает?

— Да вы что такое говорите⁈ — ахнул Корбутов, схватившись за сердце. — Я — однолюб!

— Видела я в своей жизни таких однолюбов, сударь. Прыгают из койки в койку. Видимо, очень усердно ищут свою любовь.

— Это мерзавцы, а не мужчины! Они недостойны быть дворянами! — возмущённо заявил Алёшка, играя желваками.

Я аж искренне восхитился им. Ну, актёр! Ну, талант! Мне захотелось бросить ему под ноги цветы и крикнуть «браво»!

Однако Островская-Бельман лишь холодно усмехнулась и напрямую спросила, вперившись в Корбутова змеиными глазами:

— А с какой целью вы заявились под мой балкон? Убрать кем-то оброненный веник и похвастаться этим подвигом? Как-то мелковато.

— Я просто всей душой желал ещё разок увидеть вас. Не мог заснуть, ворочался. Думал о вас. Представлял, как гуляю с вами по столице. Ведь не дело, когда такая красавица прозябает в провинции.

— А я не прозябаю, сударь, — усмехнулась вдова и перенесла вес тела на левую ногу, из-за чего её правое бедро стало выглядеть ещё более сочно. Лёшка аж чуть