Седьмой уровень, или Дневник последнего жителя Земли - Мордехай Рошвальд

Люди зарывались в землю все глубже и глубже, пока не достигли седьмого уровня. Сюда уже не доходил смертоносный запах. А гриб тем временем продолжал расти, пока не закрыл собой весь верхний мир. А потом гриб лопнул.

В одно мгновение гигантский гриб рассыпался на миллионы осколков которые проникли в жилища оставшихся там людей и в их летательные аппараты. И всякий, кто дотрагивался до такого осколка или хотя бы нюхал его неминуемо погибал Вскоре на земле не осталось ни одного живого человека

И лишь немногие из тех, кто укрылся глубоко под землей, выжили. Вы, дети являетесь потомками этих немногих.

В этом и заключается мораль сказки, то есть…

Нет, обойдемся без морали. Любопытно, что скажет о моей сказке Р-747?..

28 апреля.

Вчерашний день я провел за столом: писал вступление к своему дневнику. Примечательно то, что эта идея пришла мне лишь теперь. Вероятно мой мифологический опыт — сказка о грибе-гиганте — помог мне трезво оценить всю тяжесть нашего положения.

Какие чувства я испытываю сейчас? Свыкся ли я или все еще чувствую себя узником? Да и как узнать, что я действительно чувствую? Может ли вообще человек знать, что у него на душе?

Во всяком случае, мои чувства нельзя определить однозначно. Порой считаю тех, кто спрятался в глубинах земли, чуть ли не счастливцами, причисляя к ним и себя. А на следующий день с ужасом признаю, что пожизненно заточен в подземелье седьмого уровня.

Видно, чувствовать и знать — вещи разные, и никто не может знать что он чувствует.

Р-747 одобрительно отозвалась о моей сказке, выразив надежду, что будет рассказывать ее детям, пока еще нерожденным, когда они вырастут.

Ей пришлась по вкусу идея о Святой Магнитофонной Ленте!

— Из-за нехватки места на седьмом уровне не может быть книг. И потом метод обычного чтения уже устарел. Одну книгу может читать лишь один человек, в то время как число слушателей магнитофонной записи практически неограниченно. Так что было бы выгоднее вместо святой книги иметь святую ленту. Не говоря уж о том, что содержание старой «Святой Книги» не соответствует жизни на седьмом уровне.

Браки превратились в настоящую эпидемию. Церемонии происходят ежедневно, они широко освещаются по радио, но я уже давно не слежу за ними. П-867 постоянно держит меня в курсе предложений, полученных ею прямо или через посредников. Меня это мало волнует, и я даже не спрашиваю, что она им ответила. Мне и без того ясно ее намерение: каким-то образом выскочить за меня замуж.

1 мая.

Прошлой ночью я видел ужасный сон. Кошмар так сильно врезался мне в память, что я до сих пор вижу все в мельчайших подробностях.

Я шел по оживленной улице большого города. Неожиданно небо потемнело и, как обычно бывает во сне, я понял, что скоро случится что-то страшное. Мимо меня бежали люди, испуганно показывая на небо. Я бросился за ними и вскоре укрылся в каком-то большом здании, очутившись в просторном зале с высокими окнами. Не успел я как следует оглядеться, как снаружи вспыхнул ослепительный свет. Затем послышался грохот взрыва, и все снова погрузилось в темноту.

Вдруг опять стало светло. Я приблизился к окну и глянул в сторону городского центра. К моему ужасу, там, где только что было скопление зданий, простиралась пустыня с догорающими развалинами. Все было стерто с лица земли, лишь скелеты наиболее крупных и крепких зданий зияли на горизонте. Передо мной лежала мертвая земля — где-то около десяти квадратных километров.

Собравшиеся в зале люди были напуганы не меньше моего. Никто не произнес ни слова. Мы смотрели друг на друга, бросая быстрые взгляды через окно.

Потом пришел черед людей. Я видел, как их лица и руки желтели, затем становились серыми, и люди падали. Их плоть превращалась в какую-то безжизненную мягкую пасту. Они лежали повсюду, их конвульсивные движения становились все тише и реже, и наконец, они застывали в полной неподвижности. Словно кто-то разбросал вокруг меня гротескные пластиковые куклы.

Я невольно поднял руки, чтобы закрыть глаза, и у меня замерло сердце: мои руки покрылись желтизной и уже начинали сереть. И в это мгновение я очнулся.

Вопрос: проснулся ли я по-настоящему? Было ли это лишь дурным сном, ночным кошмаром? Не предупреждение ли это всем нам? Не является ли мой сон вещим?

Понимаю всю нелепость моих попыток толковать сны. но перед моими глазами все еще маячат догорающие руины, серые шевелящиеся тела, мои желтые, начинающие сереть руки…

2 мая.

Сон подействовал на меня самым отвратительным образом. Мое настроение, колебавшееся в допустимых пределах, упало до нуля. Я решил сказать об этом П-867, как-никак она все же психолог.

По ее мнению, у меня появились симптомы, напоминающие некоторые формы истерии. Она полагает также, что на меня подействовала и сказка, придуманная Р-747. Да и между моим грибом-гигантом. С ночным кошмаром нетрудно обнаружить связь. Признаюсь, ее доводы выглядели довольно убедительно.

— Но истинная причина, — продолжала она тем же ровным голосом, лежит глубже, на уровне инстинкта. Главным источником этой глубинной неосознанной тревоги является неудовлетворенность, вполне естественная для мужчины, который лишает себя возможности вести нормальный образ жизни.

Что ей от меня надо, черт возьми? Думает методом устрашения заставить меня жениться на ней? Если бы я был уверен, что семейная жизнь со своим твердым распорядком вернула бы мне внутреннее равновесие, как знать, может, я и женился бы. И, может, даже взял бы П-867, ибо здесь не бесполезно иметь жену-психолога. Во всяком случае, у нее на все есть вполне убедительные объяснения.

Сам не знаю, как мне быть, ясно одно — нельзя распускать слюни. Как и погружение на глубину, страдание не может быть беспредельным. Семь уровней вниз — вот предел человека. А где предел для его падшей души?

3 мая.

Сегодня вернулся Икс-117. Он очень бледен, однако ведет себя вполне нормально. В разговор с нами не вступает, мы тоже не пристаем к нему с расспросами.

Все что надо, я узнал от П-867. Психоанализ и спецкурс лечения ускорили его выздоровление. П-867 убеждена, что Икс-117 совершенно здоров и может немедленно приступить к работе.

На мой же взгляд, все далеко не так благополучно. Икс-117 сильно похудел, у него нездоровый цвет лица, да и не только это. Я поделился своими сомнениями с П-867, но она лишь усмехнулась:

— Если уж на то пошло, последнее время ты тоже выглядишь не ахти как!

Увы, она права. Я сам удивляюсь, что еще не стал очередным пациентом П-867 и ее коллег. Тогда лучше уж быть мужем, чем пациентом. Хотя, если честно, не хотелось бы ни того, ни другого…

4 мая.

Сегодня я пытался снять напряжение, придумывая новые сюжеты для мифологии седьмого уровня. Потом беседовал с Р-747. Я предложил ей несколько общих принципов, призванных лечь в основу новых сказок. Вот некоторые из них:

Наверху плохо, внизу хорошо. Большое пространство опасно, ограниченное, как наше, очень удобно. Большие дали — плод больной фантазии, нормальным и достойным похвалы следует считать лишь того, кто довольствуется физическими границами седьмого уровня. Желание развлечений вредно, порядочный гражданин неприхотлив и целиком отдает себя работе

Р-747 отозвалась о них одобрительно и обещала использовать при составлении новых сказок. Как обычно, нам помешала П-867. Отвязаться от нее невозможно, особенно когда я встречаюсь с Р-747.

5 мая.

Прошлой ночью мне опять приснился «атомный» сон.

Будто бы я, вместе со своими родителями, стоял на одном из уличных перекрестков моего родного города. Над нами медленно плыли необычные летающие объекты: не самолеты и не ракеты, а какие-то сферы, окруженные, словно роем мух, крохотными шарами, Мне почему-то показалось, что задача этих шариков — защищать нас от больших сфер. Это было захватывающее зрелище: словно над нами проплывали планеты в окружении своих сателлитов. Я также подумал о медведях, оцепленных волчьей стаей. Я глядел на небо, когда вдруг меня ослепила ярчайшая вспышка света, Я мгновенно сообразил, что над нами произошел ядерный взрыв. На перекрестке, где мы стояли, не было никакого укрытия. До ближайшего здания было метров пятьдесят. Я побежал туда, крикнув родителям, чтобы они следовали за мной, хотя понимал, что это совершенно бессмысленно. В таких случаях следует сразу же лечь на землю.

Потом я лежал на асфальте и говорил себе: вот ты и умер. Моей последней ясной мыслью, помню, было твердое убеждение, что я умираю. Но сознание еще не покинуло меня, и я собрал все силы, чтобы удержать его. Тела я больше не чувствовал, один лишь мозг лихорадочно твердил: жить! Только это — жить!

И в этот момент огромного душевного напряжения родилась мысль о бессмертии моей души. Я предельно четко сознавал, что от того, как закончится моя борьба, зависит решение мировой проблемы бессмертия человеческих душ. Мне казалось, что в схватке за свою жизнь я борюсь и за своих ближних, за все человечество.