Королева для эстонцев - Елена Умнова

Наконец-то можно помыться! Ура! Я на радостях прополоскалась как следует, и когда вошла в комнату, узрела много интересного. Посреди комнаты стояла Ирка в чем мать родила, а спиной к ней Подушка. Ирка громко и в красках разъясняла эстонцу, как делать нельзя, и лупила полотенцем. Интересненько. Тут я увидела в окне Одеяло, облокотившегося на подоконник с той стороны. Я поскорее прошла на веранду.

— Что случилось? — спросила я.

— Да так… Ирка пришла из душа, сразу же сняла полотенце и не заметила, что… Подушка стоял рядом и разговаривал к Томе.

Что-то мне подсказывало, что обозлилась она на него не из-за того, что побегала голой, а именно из-за того, что он с Томой разговаривал. Вслух впрочем, я этого не сказала.

— Нет, ну… — Подушка хотел было обернуться, и тут же получил полотенцем по голове. — Да когда ты оденешься?!

— Когда захочу, тогда и оденусь! И вообще так буду сейчас ходить! — вскрикнула Ирка.

Мы с Одеялом захохотали. Тут Ирка заметила нас, взвизгнула, закрылась руками и кинулась одеваться. Подушка терпеливо ждал, пока она все-таки укомплектуется.

— Так, ладно, пойду я, — сказала я.

— Ты куда? — удивился Одеяло, быстро залезая в комнату.

— Куда-куда. Вы уже посушились, дайте и мне.

— На тебе распрямитель, — сказала Ира.

— О, давай! — обрадовалась я.

Я стала приводить свои волосы в порядок. Взглянув в зеркало после окончания процедуры, я ужаснулась. Лучше бы не сушилась, но хоть так.

— Ка-албаску будете? — спросила я.

Эстонцы воодушевились и покивали. Мы достали колбаску, разделили и принялись кушать. Ира, издеваясь над Подушкой, воровала у него колбасу, я же почти всю свою порцию отдала Одеялу.

— Все, на меня больше не лезет, — сообщил он, передавая тарелку Подушке.

— Вот, Ир, учись как надо! — сказала я.

— Ты покажи им свою флейту, — сказала Лариса.

— Ага, сейчас, — кивнула я, отдавая распрямитесь.

Я достала флейту.

— Красивое, — сказал Одеяло. — А он играет?

— Ха, нет, — покачала я головой.

— Странно, вроде бы все есть, — удивился Подушка.

Я взяла у Одеяла флейту и издала шипящие звуки.

— Ха, — хихикнул Подушка.

— Играет же!

Флейту забрала у меня Лариса и стала ее рассматривать. Ирка отвернулась, а Подушка принялся строить рожи за ее спиной, тут Лариса набрала побольше воздуха и, как следует, дунула во флейту. КАКОЙ ЗВУК в ухо Подушке!

Подушка схватился за уши и пригнулся.

— Играет, — скривился Одеяло.

Я забрала у Лариски флейту и пошла к Ирке объяснять, как играть. Она подула, издав душераздирающий звук. В это время Подушка пересел на нижний ярус Ириной кровати.

— Так? — спросила Ира.

— Ага, — скривилась я.

Подушка вскочил и стал что-то эмоционально говорить Одеялу на эстонском. Одеяло сдержанно отвечал, несколько в обвинительном тоне. Наверное, что-то типа:

— Ну что мне за дура досталась! Почему у тебя нормальная, а у меня такая ДУРА! Чего ей не хватает? То половником по голове, то вилкой тыкает! «Лох» выложила на спине! Что за ДУРА?

— Я откуда знаю? Сам выбрал.

— Нет, почему именно мне? Почему она все время надо мной издевается? Что ей надо от меня? Я уже не знаю! Стул отодвинула, и то как-то не по-человечески! БЛИН!

— У меня нормальная.

— Да, у тебя нормальная, ты ее камушки учишь кидать, она тебя — по воде ходить, в крестики-нолики играете. А у меня? Штаны снимала, потом еще и всем рассказывала! Блин! И какой черт меня дернул с ней связаться?

— Сам виноват. Сразу бы отшил.

— Да в чем? В чем я виноват? Я…

Все время разговора Ира отчаянно пытался дозваться Подушку. Тот или ее игнорировал, или просто увлеченно жаловался Одеялу, но не реагировал.

— Ну, Подушка, что ли!

— Проще до своей дозваться, — хихикнула я.

— Своя мне не ответит.

— А эта, думаешь, ответит? Ты стукни подушку!

Ира стукнула флейтой свою подушку, тут до нее дошло, и она звезданула флейтой Подушку по спине.

— С-с-ш, — резко замолчал, Подушка и добавил что-то на эстонском, наверно так. — Вот…пи… какого…пи… да что б ты…пи-пи-пи…

Подушка повернулся, Ирка поскорее сунула флейту мне. Я ее осмотрела.

— Флейта не пострадала, — сообщила я.

Подушка удрученно сел на тумбочку.

— Можно? — спросила я, пытаясь пройти.

— Да, конечно, — Подушка подвинулся, сокрушенно бьясь головой об колено. Одеяло подорвался со своей тумбочки и пересел к Подушке. Подушка продолжил сокрушаться, наверное, вот так:

— Ну, за что? Что я ей такого сделал? — бьясь головой об свое колено.

— Да нравишься ты ей, вот и докапывается. Ну что ты, вправду. Тебя вот и флейтой, и половником, а мне только стул отодвинули, — уговаривал его Одеяло.

— Бежать отсюда надо, пока она меня не убила.

— Не, не надо. Ты что? Что я тут один делать буду? У меня-то нормальная. Ты не уходи, не надо. Я же не могу один здесь с ними.

— А я здесь с ней не могу! Она меня угробит!

— Не угробит, ты просто от нее подальше держись, близко не подходи, будь начеку.

— Так она сама подойдет! Надо тикать отсюда!

— Погоди, потом. Может, все еще не так страшно.

— У тебя-то не страшно, Ольга нормальная, а у меня…

— Нормальная? Все время падает и тонет. И я вместе с ней тоже теперь падаю!

— Да вот ты ее вылавливаешь и поднимаешь, а Ирка меня скорее утопит и уронит, а потом еще долго ржать будет надо мной! Одни штаны чего стоят.

— Со штанами ты сам лоханулся.

— Не напоминай мне про это слово! Как я теперь ходить буду!

— Да ладно, загоришь еще, и не будет видно. Что ты вправду? Теперь хоть не скучно, все время что-нибудь интересненькое!

— Ага, твоя Ольга зато нагишом не бегает, а Ирка вот!

Эстонцы засмеялись. Ирка, психанув, спрыгнула с койки, Одеяло резко развернулся, проверяя, не на него ли.

— Вот сестра меня флейтой достанет, — пожаловалась я Ларисе.

— Не хочу брату ничего покупать, а то будет мне побудка, — покивала Лариса.

Ирка зло сверкнула на эстонцев глазами и уселась на тумбочку Одеяла. Тот рванулся, чтобы согнать ее с места.

— Тут женский разговор, — отмахнулась от него Ира. Одеяло озадачился и вернулся к Подушке. Скорее всего, тот сказал на эстонском что-то типа:

— Вот и как с такой разговаривать? И тебя послала!

— Не знаю…

— Ну, как вам наши мальчики? — как можно громче сказала Ира. Эстонцы навострили уши.

— Не знаю, — протянула Лариса. — Мне длинные волосы не нравятся.

— Чем это? — удивилась я.

— Ну не нравится, это как-то по-девчачьи.

— Длинные волосы — это красиво. Можно подумать, у тебя самой длинные. Короткие — это по-пацаньи! — съязвила Ира.

— Ничего против длинных волос не имею. Чем длиннее, тем лучше. Сама не отращиваю, потому что расчесывать не могу, — ответила я. — Тебе серенький понравился потому, что длинные волосы не нравятся?

— Да какая разница? — потупилась Лариса.

— Большая! Колись, — потребовала я.

— Ладно, раз не нравятся волосы, будем обсуждать все остальное, — внесла коррективы Ира.

Парни заерзали и стали озираться.

— Что будем обсуждать первым? — спросила Ира.

— Рост! — вставила я.

— Чего? — удивилась Ира.

Я строго посмотрела на нее.

— Длинные они слишком, — сказала Лариса. Блин, ничем не угодишь.

— Ну да, а зачем тебе покороче? — удивилась Ира.

— Серенький пониже будет, — подколола я.

— Ну, не знаю, мне длинные нравятся, — сказала Ира.

— Поэтому ты над ними издеваешься, — пробормотала я.

— Что?

— Нет-нет, ничего, — поспешно заверила ее я.

— И всё-таки?

Вынудила она меня повторить, я сказала погромче. Эстонцы оживились и залопотали по-эстонски, наверное, так:

— Видишь, она тоже так считает!

— А мне от этого ни горячо, ни холодно. Она тебя защищает от этой ненормальной, а меня разрешила еще раз половником огреть!

— А тебе, Оль, длинные или короткие?

— Длинные. Мне рост не позволяет коротких заводить. У меня вообще планка есть: парень должен быть выше меня хотя бы на голову. А то приспичит мне надеть каблуки, и что получится? Я буду выше парня. Вот смех на ножке, то есть на каблуках, — разглагольствовалась я.

— Да, тебе рост позволяет привередничать, — покивала Ира.

— Вырастай, Ира, вырастай, — покивала я.

— Ну что, следующее обсуждаем? — спросила Ира.

— А что, уже все? — запоздала Лариса.

— А ты своего серенького хочешь обсудить? — вставила я.

— Давайте обсудим. Для меня нормально, для Ольги коротковат, тебе тоже. Вы же с Ольгой одного роста. Хотя у Ольги планка есть, а у тебя, видимо, нет. Если будет лилипут, тебе тоже понравится.

— Ему бы каблуки не помешали, — заметила я.

— Да! Ему бы юбка пошла! — похвалила Ира. — А еще блузочку неплохо бы голубого цвета, и юбочку строгую черную.