Испепеляющий ад - Аскольд Шейкин

Тревога овладела им. Не суд ли?

Ликашин оказал:

— Разрешите представить: господин Шорохов. Сегодня, смею сказать, один из лучших наших заготовителей. Лишь вчера возвратился из местностей, где происходят бои. Его опыт, полагаю, всем нам будет полезен. Прошу вас, Леонтий Артамонович!

Шорохов встал, улыбаясь, оглядел присутствующих.

— Оно, это наше занятие, какое, господа? — заговорил он, как только мог, простецки. — В заготовительный район, Управлением вашим, — он слегка поклонился, — указанный, приехать, хлеборобу справедливую цену назначить, закупленное на станции железной дороги вывезти. И делов-то! Так нет. Ведь когда у мужика зерно в наличии? Осенью. Народ? Он что — народ? Живые деньги имеешь — не подведет. Да вот грязь там об эту пору, господа. Поверите? В ином селе по главной улице идешь, нога увязает настолько, что из русского сапога вытаскивается. Начинается тут, подлинно скажу, испытание от господа: как до назначенного контрактом места зерно доставить? Притом сторожей надо нанять достойных, приказчиков потолковей. Где их по нынешним временам в достатке? Все больше — сам да сам. Вертишься, насколько сил хватает. Не скрою: было отчаялся. Бог молитву услышал. Приморозило. Может, кому это неудобством обернулось, а мне по снежку все в момент вывезли.

Говоря, Шорохов посматривал на Ликашина. Видел, что тот сопровождает его речь одобрительными кивками. Остальные чиновники по-прежнему сидели с безучастным видом.

— Тут, господа, красные начали наступать. Спасибо героям марковцам. До последнего станции обороняли. По снегу, через ямы, через болотины пушки на руках перетаскивали.

Ликашин прервал его:

— Теперь вы про то расскажите, как свой главный склад тушили. Кстати, на какой станции он находился? Не в Щиграх ли? Ваша телеграмма оттуда пришла.

— Оттуда, — с некоторой нерешительностью ответил Шорохов.

То, что Ликашин сказал, его встревожило. А тот продолжал:

— Что же там было? Вы говорили, снарядом его подожгло. Поподробней, пожалуйста. Так, как вы мне рассказывали. Пули свищут, вы к земле пригинаетесь, тащите мешок, а сами думайте: "Коли я от огня зерно спасу, оно комиссарам достанется. Господи, затменье какое!.." Оглянулись: приказчиков рядом никого нет. Толкнули мешок в огонь: гори!.. Слава богу, лишь один тот мешок и сгорел.

— Да… но… конечно, — произнес Шорохов.

Воображение у этого господина работало превосходно. К чему он, однако, клонил?

— А в Касторной что с вами было? — говорил Ликашин, ободряюще подмигивая. — Тоже как можно подробней.

— В Касторную я приехал с ротой марковского полка. Старший приказчик со мною был. Сразу пошли штаб генерала Постовского разыскивать. Узнать, не будут ли станции, где мои склады находятся, захвачены красными. Бог помог. Оказалось: штаб генерала в вагоне на станции. Я их превосходительству когда-то представлен был. В составе делегации от купечества. К ним обратился.

— И он вам ответил, — опять вмешался Ликашин, — что сдача этих станций противнику планами командования не предполагается.

— Да, так, пожалуй…

— Ну а про встречу с Константином Константиновичем Мамонтовым в той же Касторной? Вы мне говорили, что лишь благодаря личному участию их превосходительства сумели отбыть в Старый Оскол. И, узнав, что вы заготовитель, Константин Константинович лично вам добрые слова в адрес нашего Управления сказал. Вы ведь так мне докладывали. Притом сообщили, что с генералом встречались в присутствии начальника штаба корпуса, полковника Калиновского.

— Там господ офицеров много было. И генералы были. Шкуро, Пастовский, — поворот, который Ликашин придал его рассказу о событиях в Касторной, очень Шорохову не понравился.

А тот встал, победоносно глянул влево, вправо:

— Спасибо, господа, благодарю, — он обернулся к Шорохову. — Пойдемте, Леонтий Артамонович. Вы мне нужны…

* * *

Они возвратились в кабинет. Ликашин остановился посредине его и, дождавшись, чтобы Шорохов затворил за собой дверь, заносчиво вскинул подбородок:

— О генерале вы все-таки зря. Очень неудачно это прозвучало.

Шорохов недоуменно взглянул на него:

— О каком генерале?

— О Мамонтове.

— Я? Я о нем вообще ничего не говорил, хотя вы меня и просили.

— Вы меня элементарно не поняли. Я действительно просил, чтобы вы упомянули генерала, поскольку его корпус тоже стоял под Касторной. Иначе было бы нелогично: генералов Шкуро и Постовского назвали, а генерала Мамонтова нет. Когда вы сами этого не сделали, решился придти на подмогу. Но чтобы он был, так сказать, всего лишь упомянут. А вы: "Он мне лично добрые слова говорил".

— Это не я, вы сказали.

— Я это от вашего имени сказал. А вы, хотя были тут, не опровергли. Значит, это были ваши слова… «Лично»! Но генерал-то Мамонтов уже несколько дней в Ростове. Желаете убедиться? Пожалуйста! «Жизнь» от восемнадцатого ноября. Извольте взглянуть.

Он взял со стола и подал Шорохову газетный лист. На нем жирным синим карандашом было обведено несколько строк. Шорохов прочитал: "Приезд ген. Мамонтова. В воскресенье, 13 ноября ген. Мамонтов прибыл в Ростов. Вечером генерал посетил театр «Гротеск», где был восторженно приветствуем многочисленной публикой".

Шорохов возвратил газету Ликашину. Тот насмешливо поклонился:

— Вас, возможно, интересует, чем именно генерал услаждался, — Ликашин говорил издевательским тоном. — Вот, пожалуйста, афиша, правда, не в этой, в другой газете. Позволю себе процитировать: "Театр-кабаре «Гротеск»… Программа пятого цикла с участием Юлии Бекефи и В.Л.Хенкина… Цена билета сто рублей, в премьеру сто пятьдесят рублей. Касса открыта от двенадцати до двух дня и с семи часов до окончания программы. Администратор А.Я.Лугарский. Уполномоченный А. Швейцер"… Прочие газеты: "Приазовский край", «Речь», — генеральскому визиту в театр тоже внимание уделили. Позволю себе заметить: станция Касторная захвачена противником семнадцатого ноября. Как раз в тот день вы там находились. Но, конечно, ни на этой станции, ни в окрестностях Нижнедевицка каких-либо слов вам лично генерал Мамонтов говорить тогда не мог. Егo там просто не было. Еще вы упомянули полковника Калиновского.

— Я?

— Вы, вы. Для всех присутствующих это так прозвучало. Желаете удостовериться? Давайте снова господ, которые вас слушали, соберем и спросим… Так вот. Оного полковника в числе соратников генерала Мамонтова нет полтора месяца. Начальником штаба корпуса состоит полковник Генерального штаба Петров… Не скрою: оба эти обстоятельства для вас очень, очень нехороши. Льют воду не на вашу мельницу. Своевременно заткни фонтан, советуют в таких случаях. Вы свой фонтан, увы, не заткнули.

Ликашин его во что-то впутывал. Начал он это делать с первой минуты их сегодняшней встречи. Во что? Зачем? Было пока неизвестно. Но спорить, требовать объяснений не имело смысла. Ничего не даст. Сказал устало:

— Там, знаете, ветер дул, валил снег. Пойди, разбери. Простого казака от генерала в двух шагах не отличишь. Да еще красные снарядами бьют. Шкуро, говорите, Постовский… Шкуро меня матюками обложил, к штабу Постовского и близко не подпустили: "Лезете с контрактами, а тут не до вас". Вот и все мои там разговоры.

— Об этом надо было честно поведать. Вас бы поняли.

— Просил: давайте лично вам прежде расскажу, обсудим.

Ликашин уселся на свое место за столом, опер на ладонь голову, спросил:

— Что вы намерены делать дальше?

— Вчера отправил приказчика в Таганрог. Открою магазин. Портовый город, таможня, — ощущение досады от сознания, что эта чиновная сволочь лихо его «подсадила», причем совершенно неясно ради чего, все сильнее овладевало им. — Буду с заграницей торговать. И время такое: все надо быстро делать.

— Правильно, — согласился Ликашин. — На лету хватай. Пока пироги не остыли. Однако мое предложение вам: снова в дорогу.

Решительно отказаться? Или прежде вызнать подробности? Но ведь если хоть что-нибудь спросишь, вроде ты согласился.

Все же произнес:

— И куда?

— В этот раз в Екатеринославскую губернию.

— Куда? — повторил Шорохов.

— В Екатеринославскую губернию, на Украину. Край хлебный, богатый. Любому заготовителю — рай.

— Рай-то рай, — Шорохов встревоженно смотрел на Ликашина. — Но там сейчас гуляет батька Махно.

— Гуляет, — весело подтвердил Ликашин. — На этом и строится весь расчет.

— И туда ехать?

— Не к Махно лично. В контракте будет указано: вся губерния. Прибудете, узнаете, в каком направлении Нестор Иванович намеревается выступить, назовете эту местность в телеграмме в Управление. Ну и так далее. Дорожка накатана. Шпагата не просите. Повторяться нельзя. Скажем, сообщите: "Мешает деятельность конкурентов-заготовителей. Прошу оказать поддержку, подтвердив мое преимущественное право". Можете, конечно, что-то закупить. Бросите на это какие-то тысячи. Если потребуется, впечатление произведет.