На пороге любви - Дебби Мэкомбер

– Ужинать! Но, Дамиан, ты уже...

– Пицца, – продолжал он, – для разнообразия. За углом есть маленький итальянский ресторанчик. Клянусь, что это одно из самых укромных местечек во всем Бостоне.

– Пицца, – медленно повторила Джессика, и желудок ее заныл в предвкушении. – Что ж, если ты так настаиваешь – а сдается мне, ты настаиваешь. – Она потянулась за сумочкой.

Они дошли пешком до ресторанчика, который примостился в уголке первого этажа старинного здания. Мраморные полы здесь были сильно истерты, да и вся архитектура указывала на то, что дом построен в начале тридцатых годов. Джессика сотню раз проходила мимо, не обращая на него никакого внимания.

– А как ты узнал об этом ресторане? – полюбопытствовала она.

– От нашего сторожа. Он здесь постоянно ужинает и рекомендовал мне это место. Никогда не пробовал более вкусных блюд.

Хозяин приветствовал Дамиана как родного брата, расцеловал его в обе щеки, при этом быстро лопоча по-итальянски и одобрительно посматривая на Джессику.

– Что он сказал? – спросила она, когда их усадили за столик, покрытый скатертью в бело-красную клетку. Из глубины крошечной красной вазочки мерцала свеча, отбрасывая блики на противоположную стену.

– Я не совсем понял. В итальянском я не очень силен.

– В таком случае ты неплохо притворялся.

– Ладно, так и быть, скажу: Антонио радовался моим любовным успехам, – небрежно ответил Дамиан, раскрывая меню.

– Ты его разубедил, не правда ли? – выпалила она, прижимая руку к груди и чувствуя, как краска заливает ей лицо.

– Вот еще!

– Дамиан, нельзя же оставлять его в убеждении, что мы с тобой...

– Конечно, нельзя. Надо сказать ему, что ты влюблена в моего брата, а не в меня.

Джессика отложила меню и склонилась над столом так низко, что его край врезался ей в живот. Необходимо выяснить этот вопрос раз и навсегда.

– Я не люблю Эвана, – отчеканила она.

– Рассказывай!

– Ты мне не веришь?

– Верю, рассеянно ответил он, даже не взглянув на нее. Меню захватило все его внимание.

– Вот и прекрасно, – сказала она, забирая в руки свое меню.

Она уже собиралась предложить пиццу с колбасой, когда им принесли целую груду свежеиспеченного хлеба. Симпатичная темноволосая женщина, поставив корзинку на стол, взяла лицо Дамиана в ладони и звонко расцеловала.

Должно быть, на лице Джессики отразилось изумление, потому что женщина весело рассмеялась.

– Не волнуйтесь – я не украду у вас Дамиана, – сказала она, добавив затем несколько слов по-итальянски.

Дамиан, услышав ее слова, смутился. Джессика итальянского не знала совсем, однако даже ей было известно, что значит слово bambino.

– Дамиан, переведи, что она сказала.

Он хранил молчание, пока радушная хозяйка разливала им по бокалам вино. Потом вздохнул:

– Нона говорит, что вид у тебя цветущий.

– Да? Но она сказала не только это.

– Джессика, я уже объяснил тебе, что не силен в итальянском, знаю лишь пару слов.

– Все-таки больше, чем я. Она сказала bambino. Разве это не означает «ребенок»?

Дамиан снова вздохнул.

– Точно. Нона уверяет, что ты нарожаешь мне прелестных детишек.

– О! – Джессика взглянула в сторону женщины, которая на другом конце комнаты разливала по тарелкам ароматный суп, чтобы подать им.

– Боюсь, мы до пиццы не доберемся, – забеспокоился Дамиан, когда суп был подан.

Антонио вернулся с бутылкой итальянского вина и с бесконечными восклицаниями наполнил их бокалы. Дамиан поблагодарил его на итальянском, а потом они пару минут поговорили.

– Где ты изучал язык? – спросила Джессика.

– Я не изучал. Хватал отовсюду понемножку. Несколько месяцев перед поступлением в юридическую школу провел в Италии, колесил по стране. Вот и все.

– Сколько же у тебя талантов! – воскликнула она, берясь за ложку, чтобы попробовать суп. Он оказался необычайно вкусным. Впрочем, все было на высоте – горячие блюда, вино, кофе и десерт. Всякий раз, когда ей казалось, что она уже не сможет проглотить ни кусочка, Нона приносила еще что-нибудь и заставляла отведать.

– Либо мы сейчас же уходим, либо меня придется выкатывать отсюда, – сказала Джессика.

Дамиан фыркнул и рассчитался. Выйдя из ресторанчика, они направились к офису. Вечер был прекрасный, и Джессика чувствовала себя превосходно – то ли от погоды, то ли от вкуснейшего ужина в приятном обществе, а может быть, от всего вместе.

– Спасибо тебе, – сказала она в лифте.

– На здоровье. – Дамиан как-то странно притих, когда они подошли к библиотеке. Перед уходом домой Джессика хотела убрать в шкафы книги, которыми пользовалась. Дамиан молча помогал ей. Закончив, он машинально погасил за собою свет.

Комната внезапно погрузилась во мрак, и Джессика с силой наткнулась на край стола.

– Джессика!

– Со мной все в порядке, – заверила она его, направляясь в сторону освещенного коридора.

– С тобой-то в порядке, – пробормотал он, догоняя ее. Прежде чем девушка успела что-то сообразить, она оказалась в его объятиях. – А вот со мной – нет. – С этими словами он прильнул губами к ее рту.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Поцелуй не был ни братским, ни дружеским. Губы Дамиана, теплые, нежные, слились с ее губами. Джессика, вздохнув, приникла к нему, отдаваясь чудесному ощущению. Ей было хорошо в его объятиях – вот и все.

Он ласкал губами ее рот, она ухватилась за лацканы его пиджака, сминая пальцами мягкую шерсть. Дамиан обвил рукой ее шею, очень нежно, словно боялся сделать ей больно.

Ничего подобного Джессика не испытывала никогда в жизни. Она до кончиков ногтей была пронизана чувственной мощью поцелуя, от силы этого ощущения у нее перехватило дыхание. Застонав, она услышала ответный стон Дамиана. Отстранившись друг от друга, они не говорили ни слова. Джессике хотелось, чтобы он сказал что-нибудь, все равно что, лишь бы прервать молчание. Ей нужно было, чтобы он объяснил, что происходит, потому что сама она, застигнутая врасплох, совершенно растерялась, хоть и испытывала восторг каждой клеточкой.

Но Дамиан молча повернулся и ушел.

Она глазам своим не поверила. Со щеки скатилась слезинка и упала на шелковую блузку, оставив темное пятнышко. Удивленная, она подняла руку к щеке.

Забавно, что, когда у нее не хватает слов, чтобы выразить свои чувства, она изъясняется слезами. И не только она. Мамины слезы, капавшие на гроб ее бабушки, говорили гораздо больше, чем тихое «прощай». Следы слез на письме куда выразительнее, чем написанные в нем слова.

Слезинка на ее щеке сейчас, после внезапного поцелуя, говорила о многом, хотя Джессика еще не вполне понимала язык чувств.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});