Несомненная реальность - Евгений Лотош

— Видишь ли, Олег, — Шварцман вздохнул, — ты прав. Практически во всем прав. Главная проблема именно в том, что ты для всех чужой. Поднять нового человека со дна на вершины власти так, чтобы его не возненавидели все вокруг – даже при моем активном содействии в былые времена ушло бы лет десять. И то врагов бы он себе нажил кучу. Что уж говорить про тебя… Знаешь, я не уверен, что мне хочется играть за заведомых неудачников.

— И вы ничего не можете предложить? — в упор спросил его Народный Председатель. — Совсем ничего? Вы, мастер интриги, переживший всех врагов? Начальник Канцелярии в течение двух десятилетий?

— Бывший начальник Канцелярии, — ворчливо поправил собеседник. — А ныне – пустое место. Твоими стараниями, Олег, если не забыл. Могу, конечно, предложить. Эксперты Хранителей – ты сам таким был, запамятовал уже? Триста пятьдесят семь человек даже за вычетом тебя – вполне приличный кадровый резерв. Как мне думается, именно в таком качестве Хранители их и подбирали.

— Эксперты – первое, за что я попытался ухватиться, — досадливо скривился Народный Председатель. — В первую же неделю дал Канцелярии задание всех под опеку взять. Хренушки. Исчезли все до одного, как сквозь землю провалились, и в Моколе, и в других городах. Пропали подчистую и все документы, с ними связанные: ни фотографий, ни адресов, даже лиц никто вспомнить толком не мог, чтобы фотороботы составить. И в квартирах, где жили, пусто.

— Вот как? — озадаченно прищурился Шварцман. — Ну что же, хорошо ребята операцию по прикрытию провели, грамотно. Если вспомнить, как оперативный отдел на пару со всей СОД много лет ни одного Хранителя зацепить так и не смогли, можно даже и не искать. Без толку. Ну ладно, вот тебе другой вариант. Арестовать каждого энного чиновника за саботаж, устроить десяток показательных процессов, половину фигурантов – к стенке, среди них в первую очередь тех, кто слишком большим влиянием обладает. Обязательно вычистить Общественные дела сверху донизу. На промышленных предприятиях ужесточить дисциплинарные меры, за десятиминутное опоздание – срок, увольнения запретить, отпуска отменить. Все в таком духе. В свое время помогло. Но я ведь тебя знаю, ты на такое не пойдешь. Так ведь?

— Вы совершенно правы, Павел Семенович, — вежливо откликнулся Олег. — Времена не те. Как вы точно заметили – в свое время помогло. Сейчас куда эффективнее роботизированную линию внедрить, чем рабочих от зари до зари заставлять вкалывать. Да и народ не поймет и резко обидится. Тут уже лагеря придется не под десятиминутников расширять, а разворачивать на полную катушку и половину населения туда загнать. А здесь уже сахарцы обидятся. Они в ночных кошмарах видят, как мы на старую дорожку возвращаемся, про экспорт народной справедливости снова речь заводим… Мы из-за бугра треть продовольствия ввозим, забыли? Перекроют нам поставки – сразу голод начнется. Стал бы иначе Треморов выборы осенью устраивать! Нет, нужны другие пути. И быстро. Иначе наше народное хозяйство в самом ближайшем будущем обрушится нам на голову…

— Ладно, предположим, — Шварцман пожал плечами. — Ну, а сам-то ты что делать предполагаешь? Наверняка что-то в голове держишь?

— Не знаю, Павел Семенович, — Олег отвел взгляд. — Знаю только, что на нашей территории черноземов – половина от мировых. А зерна производим в пять раз меньше Сахары, в которой основные сельскохозяйственные земли – бывшие леса и лесостепи, чуть ли не голый подзол. Можно долго перечислять, почему у нас постоянные неурожаи и потери зерновых, да только по большому счету причина одна – работать никто не хочет. Как заставить? Либо надсмотрщики и лагеря, либо…

— Ну-ну? — подбодрил его Шварцман.

— Либо материальная стимуляция. Чем лучше работаешь, тем больше получаешь.

— И что? — усмехнулся бывший начальник Канцелярии. — Ну, получил у тебя пахарь в два раза больше трудодней, а дальше-то? В сельской лавке все равно пусто. Даже если деньгами выдашь, что он с бумажками делать станет? В городе магазины тоже не лучше. И потом, ты слово «инфляция» слышал?

— Слышал, — горько усмехнулся Олег. — Я много чего в последнее время слышал. Значит, остается третий путь. Личная собственность.

Шварцман с интересом посмотрел на него.

— Частников разводить предлагаешь? — осведомился он. — Принципы народной справедливости попирать? Кулаков на шею трудовому народу сажать? Плохо кончишь, парень, помяни мое слово.

— Как я кончу, уже моя проблема, — Народный Председатель жестко прищурился. — Но мне нужна ваша помощь. В первую очередь – чтобы всю бумажную сволочь к ногтю взять. Дармоедов развелось по ведомствам да учреждениям – спасу нет, и все от нечего делать в игры играют. У меня, вы сами знаете, опыта нет, чтобы с ними справиться, а набираться его времени уже не осталось. Вы же в этом деле ас. Что скажете?

— Что скажу… — Шварцман снова принялся разглядывать бокал. — Видишь ли, Олег, я уже не мальчик…

— Короче, что вы получите, так? — оборвал его Кислицын. — Павел Семенович, я же сказал – называйте свою цену. Я догадываюсь, что она велика – я вас выбросил из номенклатуры, из самых верхних ее слоев, когда вы уже посчитали, что добились верховной власти. Вряд ли оно добавило вам любви ко мне. В то же время в основном здесь вина Хранителей, не моя. Да и меня вы сами нашли и продвигали. Так что нелюбовь ваша ко мне не слишком личная и не слишком острая. Значит, мы с вами можем снова работать вместе. И, разумеется, вы получите все, что потребуете. Но взамен я потребую лояльности, полной и безоговорочной. Не надейтесь, что я забуду осеннюю пулю – шрам на плече у меня до сих пор к дождю ноет. Вздумаете играть против меня – сотру в порошок, на сей раз окончательно и бесповоротно, — он перевел дух. — В общем, я карты раскрыл. Ваша очередь.

Шварцман с интересом разглядывал его.

— А ты не изменился, — заметил он с иронией. — Как и раньше, весь нараспашку. Думаешь, прямота лучше окольных дорожек? Ошибаешься, парень, ох, ошибаешься! Если хочешь на самом деле чего-то добиться, учись дипломатии. Первый совет, так сказать.

— Первый?

— И, надеюсь, не последний, — усмехнулся бывший начальник Канцелярии. — Я тебе помогу. Помнишь, как-то раз я заметил, что ты очень похож на меня в свое время? Считай, что у меня ностальгия. Да и засиделся я в… в вынужденном отпуске. Предложение твое принимаю, тем более что приморская дача мне до смерти надоела. Однако пообещай мне кое-что.

— Э-э-э… да?

— В один прекрасный день ты наверняка узнаешь обо мне что-нибудь, за что тебе захочется… хм, стереть меня в порошок, если твоими словами выражаться. Из самых верных и надежных источников узнаешь, таких, что сомнений у тебя не возникнет. Обещай, что прежде, чем принять решение, ты меня выслушаешь и поверишь мне, если останется хоть малейшая возможность.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});