Ты (не) моя мама (СИ) - Адриевская Татьяна

Я обернулась.

— Да. — Это ложь, и в данный момент я была не в состоянии этого скрыть.

Влад легко читал эмоции на моём лице и хмурился.

— Кто эта женщина? — спросил он, переводя взгляд на Марию.

— Моя давняя знакомая.

Его глаза задумчиво прищурились, и на какое-то мгновение мне показалось, что Влад хочет задать ещё вопрос. Но, к моему облегчению, он промолчал, и больше не касался этой темы вплоть до окончания выставки. Я даже успела подумать, что Ярчинский уже забыл о моей случайной встрече с родственницей, но это оказалось не так. Поздно вечером, когда я упаковала несколько рисунков Алёны, что я выкупила на выставке, и направилась в душ, Ярчинский выглянул из гостиной и позвал меня:

— Наталья, уделите мне пять минут. Нам нужно поговорить.

Я прошла в светлую просторную комнату, гадая, от каких вопросов мне предстоит отбиваться. Хотелось бы верить, что разговор будет о работе. Рассказывать опекуну своей дочери о своём прошлом я не намерена.

— Присядьте, — попросил Ярчинский, показывая на диван, и как только я выполнила просьбу, продолжил: — Не буду ходить вокруг до около, Наталья. Я в курсе, что Мария Леонидовна Нестерова является вашей двоюродной сестрой. И выяснить, что именно с ней вы говорили на выставке тоже не составило труда.

— Вот как.

— Для этого было достаточно задать пару нужных вопросов организаторам, — пожал плечами Влад.

Я с опаской оглянулась на проход в гостиную. Меньше всего мне хотелось, чтобы Алёна стала свидетельницей нашего разговора.

— Она уже спит. Я проверял, — заверил Влад, словно прочитав мои мысли.

Кивнув, я вновь посмотрела в его невероятные глаза.

— Как я смотрю, вы не поленились многое узнать обо мне, — подытожила вслух вывод, о котором уже давно догадывалась.

Ярчинский не стал отрицать. Напротив, на его лице мелькнула ироничная улыбка.

— Только не говорите, что вас это удивляет.

— Не буду.

— Тем не менее, информации у меня крайне мало.

И в этом нет ничего удивительного. Дядя с превеликим удовольствием помог мне избавиться от его громкой фамилии.

— Наташа, скажу вам честно. Я до сих пор не уверен, что поступаю правильно, разрешая вам общаться с Алёной. — Его слова породили в груди бесконтрольный страх. — Я вижу, что мою племянницу вы любите…

— Даже не сомневайтесь, это действительно так… — поспешно выпалила я, но Ярчинский жестом руки попросил меня не перебивать. Мне же стало тяжело дышать. От одной мысли, что он запретит видеться с Алёной, мне стало дурно.

— Мне слишком мало известно о вас и о вашем прошлом. Не говоря уже о причинах, из-за которых вы отказались от собственной дочери. Если в этом как-то замешаны ваши родственники, которые, судя по сегодняшней встрече, состоят с вами не в лучших отношениях, я должен знать, чем это может грозить Алёне.

Он поднял на меня вопросительный взгляд в ожидании ответа, но я молчала. Светлая комната медленно темнела у меня в глазах, погружаясь в беспросветный холодный мрак. Потому что я не могла сказать правду. Что делать? Лгать? Изворачиваться?

— Я… — слова застряли в горле тяжёлым камнем с острыми углами, а взгляд пустел, устремляясь сквозь зелёные глаза Ярчинского в никуда. — Мои родственники не причинят Алёне никакого вреда… — произнесла я не своим голосом. — И к моему отказу от дочери они не имеют никакого отношения.

— Тогда кто имеет? — настаивал Влад, всё больше мрачнея.

— Только я сама, — выдохнула я, опустив глаза в пол.

Отчасти я не солгала. Но только отчасти…

Влад пробурчал какое-то ругательство, но я ничего не слышала. В ушах звенело от волнения.

— И какова причина? — Потребовал он ответа уже громче, зло чеканя каждое слово: — Ошибки молодости? Деньги? Карьера?

— Всё вместе, — ответила бесцветным голосом. — Мне было тяжело. Я хотела встать на ноги.

— А отец Алёны? — его голос прозвучал совсем низко.

— Его нет, и никогда не было в нашей жизни, — отрезала я, а глубокая обида больно кольнула сердце. — Я виновата перед Алёной и тысячу раз пожалела об этом…

Внезапно моего подбородка коснулись его пальцы. Влад поднял моё лицо и снова заглянул в глаза. Он был слишком близко, смотрел так, словно в душу пробирался, и видел всё то, что я надеялась никогда и никому не рассказывать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Если всё так, почему в твоих глазах страх, а не раскаяние? — Ярчинский впервые обратился ко мне на «ты».

В низком бархатном голосе ни грамма сомнений. Он не верил мне.

— Потому что сейчас я больше всего боюсь, что ты передумаешь, — на этот раз отвечаю честно. — И всё закончится.

— Тогда попробуй сказать мне правду.

Повисла долгая пауза. Во мне разом боролись две женщины. Одна из них слабая и трусливая — она просила меня рискнуть и рассказать правду, лишь бы продолжать видеться с Алёной. А другая — разумная и осторожная — кричала этого не делать.

— Возможно, я мог бы помочь, — вкрадчивый голос Ярчинского хитрым змеем вторгся в мою внутреннюю борьбу.

Пальцы Влада продолжали мягко сжимать мой подбородок, а взгляд не отпускал. Вдоль позвоночника прошёл неприятный холодок. Мы не должны сидеть так близко. Это плохо. В первую очередь мне. Отстранилась и поднялась с дивана.

— Я не могу, — мой голос предательски дрожал. Я слишком сильно разнервничалась.

— Наташа, подожди. — Ярчинский тоже поднялся и зацепил меня за локоть.

Я моментально высвободилась, пряча взгляд.

— Уже поздно, Влад. Спокойной ночи, — и прежде чем он успел сказать что-либо, я вышла из комнаты.

Глава 10

Владислав.

Едва я успел перешагнуть порог дома, как на лестнице послышался сбивчивый топот каблучков. Отлично. Жанна дома и она явно ждала меня. После того, как стало известно о болезни Надежды, мы сильно отдалились друг от друга. А после переезда Алёны в наш дом, между нами возникла огромная пропасть недопонимания и негласная борьба правого и заблуждавшегося. Естественно роль заблуждавшегося, по мнению Жанны, досталась мне. Я же с этим был категорически не согласен. Её нежелание принимать неродную племянницу постоянно сталкивало нас в конфликты. И они мне порядком надоели.

Стоило лишь посмотреть в горящие глаза жены, мне стало понятно — встречать меня намерены очередным конфликтом. А я до чёртиков устал на работе, не говоря уже о том, что поехал в офис сразу из аэропорта.

— Привет, — поздоровался первым, делая вид, что не замечаю воинственный настрой Жанны. — Надеюсь, я успел к ужину? Я голодный как стая волков.

— Нам надо поговорить, — нервно заявила жена, с вызовом задрав подбородок.

Жаль, мою попытку сгладить очередную перепалку не оценили.

— Сначала поем, — отрезал я хмуро и направился на кухню, по пути снимая пиджак.

Жанна затопала следом. Удивительно, как у неё голова не болит от вечного звона своих каблуков. Ведь даже домашнюю обувь она умудрялась выбирать с добавкой сантиметров к росту.

— Что у тебя с Натальей Райнес? — на ходу выпалила она.

От подобного вопроса я завис на пару секунд.

— Ты о чём? — нахмурился, обернувшись.

Я женился рано. В двадцать два года. Жанна училась со мной на одном курсе, редкая красавица, у которой поклонников отбоя не было. Тогда мне казалось, что если не утащу её в загс, это непременно сделает кто-то другой. Ведь я сам отбил свою будущую жену у парня, с которым она встречалась ещё со школы. Она ждала его с армии, и как это часто бывает — не дождалась. У нас было всё, через что проходит молодая супружеская пара в браке: и страсть, и ревность, и кризис в отношениях. Семь лет назад мы едва не развелись, но справились с проблемами и многое переосмыслили. Стали спокойнее смотреть на многие вещи и больше доверять друг другу. И вплоть до этого вопроса, я считал, что Жанна переболела маниакальной потребностью контролировать каждый мой шаг.

— Это ты мне ответь, что происходит, Влад? — продолжает кипятиться она. — Ты брал с собой эту куклу на выставку Алёны!