Сломанные - Маргарита Абрамова

а потом спокойно отдыхать, а не тревожится по поводу не законченных дел.

В среду он завершил, все было примерно так, как я себе и представляла. Аккуратно и хорошо сделано, никакие нюансы не бросались в глаза, хоть и до этого не сомневалась в его способностях.

Не знала чем его отблагодарить. Попыталась позвать его в кафе, но он отказался, сказал как-нибудь попозже. Знаю я эти не уточненные «завтра». Специально, ведь, сказал, чтобы я просто отстала. И немного подумав, решила, что сделаю ему подарок. Правда, какой я не представляла, даже смутно. А на следующий день, он меня застал врасплох, воспользовавшись моим методом. Спросил по смс дома ли я, и когда ответила, что «да», пришел с подарком. Им оказался пушистый ковер в ванную. В виде арбуза!!!!! Где только нашел?!

Я смотрела на Родиона и понимала, что именно такого мужчину хотела бы видеть рядом с собой. Простого и сложного одновременно. Меня не пугала его сложность, я понимала, что у него тяжелое прошлое, но этот факт не отталкивал от него.

Глава 9

РОДИОН

- Что-то ты сегодня задумчивый. Аль случилось что?

Встрепенулся, посмотрел на Егорыча. Его правда – летаю мыслями далеко.

- Да нет, ничего, все как всегда…Хотя…

Хотя что? У меня появился еще один друг. Точнее сказать – подруга. Молодая девушка. Необычная и располагающая к себе.

- Где пропадал то неделю? Про старика совсем забыл, - попенял за мое отсутствие.

- Прости, Егорыч, просто помогал тут одному человеку.

- Это кому интересно, матери что ли?

- Нет, не ей.

С Егорычем мы сдружились при весьма неоднозначных событиях. Горемыки кладбищенские. В очередной раз, посещая могулу Олеси, услышал неподалеку чьи-то глухие всхлипы. Удивляться не стал, кто-то оплакивает, в этом нет ничего удивительного. Так что даже не стал обращать на это внимание, оставляя человека наедине со своим горем. А чуть после, возвращаясь домой, заметил человека у дороги. Это был старик, он сидел прямо на земле, облокотившись спиной о ствол березы. Он был бледен. Что заставило заволноваться, скорее всего, плохо человеку, быть может, это он убивался по кому-то. Да так, что самому плохо стало.

Вокруг было тихо, погожий солнечный день, легкий ветерок обдувал надгробия. Ни одной живой души в округе не заметил. Я подошел ближе.

- Эй, дед, тебе плохо? Может помощь нужна?

Он отрицательно покачал головой, махнул рукой «мол иди». Да только внутри все запротестовало. Пройти мимо не давала совесть. Быть может, чей-то отец. Жаль стало.

Присел на корточки напротив него.

- Давай-ка скорую вызову…

- Не надо… У меня таблетки есть.

- А чего не пьешь тогда?

- Может к Томочке быстрей попаду…

Все ясно. Ну как я и думал… Цель жизни утеряна. Как его понимаю. Отговаривать и читать нудню о необходимости идти вперед несмотря ни на что было бы с моей стороны лицемерием. Вздохнул тяжело, мысленно ругая кого-то свыше. Издевается или насмехается?

- Видимо не сегодня, раз я тут оказался. Не могу тебя теперь здесь бросить.

- Больно сердобольный?

- Да не особо… Может лучше пойдем помянем?

Дед вскинул на меня взгляд, прищурил глаза толи от солнца, толи с подозрением. Скорее второе.

- Вот прицепился же. Что выпить не с кем?

- Не с кем, - абсолютная правда. Из прежней жизни ни с кем не общался. Все эти жалостливые взгляды, которые пытаются плохо маскировать. Ну уж нет. Лучше в одиночестве. И опять те же лекции о том, что нужно жить дальше. Бесит все это слушать. Только тот, кто оказался на моем месте, в похожей ситуации, поймет. Вот этот дед к примеру.

Приподнял его с земли под локоть, бледность немного сошла с лица, может просто давление от нервов скакануло.

- Я - Родион, - протянул руку, но тот не спешил ее пожимать. Отряхнул одежду, пригладил седую бороду, бросил еще один короткий взгляд исподлобья, но все же протянул ладонь в ответ.

- Илья Егорович.

- Ну, пойдем, Егорыч!

В тот день я и узнал, что дед недавно похоронил свою горячо любимую жену – Томочку. Любовь на всю жизнь. Возможно ли такое? Мой родной дед, по батиной линии, тот еще ходок был, несмотря на возраст. Не успело и сорок дней пройти со смерти жены, как он нашел себе новую. Отец злился на него, но списывал все на старческий маразм. Присматривал, чтобы не учудил чего, ненароком не переписал квартиру. Итак накупил первой бабули диванов с коврами и прочей мебели, а после прибежал домой, выжатый до нитки, гол как сокол. Потом была еще одна и еще. И так пока не нашел свою репортершу. Все разговоры о ней, какие внуки ее хорошие, какая она молодец, готов был ее на руках носить. Тогда как бабушку бил и гонял по всей деревни в пьяном угаре. А с этой ругаться перестал, только «елки-палки». Сложно это. Надо ли искать оправдания или нужно чувствовать сердцем. У каждого своя правда.

Здесь же история совсем наоборот – и жили они душа в душу, но умерли, к сожалению Егорыча, не в один день. Оторвавшийся тромб не оставил никаких надежд на выздоровление. Был сын у них, да тоже умер лет десять назад. Связался с плохой компанией, влез в долги. Как вспомнит так лицом посереет. Не любил он про него рассказывать.

С того дня и общаемся. Делиться особо не чем. Так по хозяйству ему часто помогал, дом старый – нуждается в уходе. Крышу бы новую навести. Да Егорыч все помирать собирается, говорит, что ни к чему уже. Что тут скажешь. Но просто чахнуть ему не даю, приобщаю к совместной работе. «Поднеси-подай» в его возрасте самое то. Хотя итак не чахнет со своим огородом, но коллективная работа полезнее.

Так вот, сидели мы на веранде его ветхого жилища. Я думал рассказывать ему о своем новом знакомстве. Это не то чтобы тайна. Даша бы ему понравилась. И в этом то и проблема. Егорыч мог подумать, что в моей жизни появилась женщина. Вроде ничего удивительного – я теперь свободный мужчина. Но это не так! Предрассудки о дружбе между женщиной и мужчиной никто не отменял. Все внутри дрожало и противилось всем возможным словам. Словно озвучь он это, пусть и не в правду, это обретет смысл. Пусть я и собирался оставить рамки нашего общения такими, какими как сейчас.

- Ее зовут Даша,