Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени) - Айрис Джоансен

– Это ничего не изменило бы. Я все равно не представляю, какие качества в духах больше всего ценят женщины. – Веселые искорки промелькнули в его глазах. – Но зато я хорошо знаю, что больше всего нравится мне.

И Кэтлин поняла. Ему понравилась она сама. Ее запах и то, как она откликнулась на его прикосновение, на его зов. Зов пола – ясный и простой. Она быстро перевела взгляд на пробирку с духами:

– И что вы собираетесь делать?

Он не ответил. Она снова заметила этот странный неуловимый блеск в его глазах.

– Вы говорили, что необходимо обсудить план рекламной кампании, – настойчиво продолжала она.

– Не сейчас. У меня есть несколько идей. Но прежде чем я буду готов изложить все в целом, мне надо дождаться кое-каких дополнительных сведений. Думаю, в течение ближайших дней мы получим то, что мне нужно. Предупредите вашу маму, что на почту будут ежедневно приходить бандероли. Я дал задание различным агентствам собрать нужные сведения. – Он окинул взглядом ряды стоявших на полках книг. – Это все специальная литература по парфюмерии?

И как это ему только удавалось?! Она знала, насколько он был возбужден несколько минут назад, но вот так быстро сумел овладеть собой. Впрочем, даже если это всего лишь умелое притворство, Кэтлин была благодарна ему за то, что он дал ей возможность прийти в себя.

– Основная библиотека в доме. За исключением дневника Катрин, здесь – только специальная литература.

– Вы позволите мне взять отсюда в дом несколько справочников по парфюмерному делу? Думаю, что знания, которые я почерпну, пойдут только на пользу нашему общему предприятию.

– Разумеется.

Он принялся перебирать книги, вынимая одну за другой, пока не набрал несколько – штук.

– Вообще-то вы в любое время можете приходить сюда и брать все, что вам покажется нужным и интересным. Я новее не собираюсь запирать от вас лабораторию на замок, – сухо проговорила она.

– Спасибо. – Он двинулся к выходу. – Меня мучает бессонница, и я быстро прочту их еще и благодаря тому, что давно освоил скорочтение. – Он ловко ускользнул от ее пытливого взгляда. – Как вы понимаете, эти профессиональные навыки вряд ли требуются торговцу наркотиками, каковым вы меня сочли. – Алекс переложил стопку книг в одну руку, чтобы второй открыть дверь. – А знаете, я обманул вас.

Она с удивлением взглянула на него.

– Ложбинка на шее женщины – не лучшее место для проверки духов.

– Почему?

Он покачал головой:

– Потому что есть другое, где запах чувствуется намного ярче и отчетливее. Мы как-нибудь попробуем его. – И он закрыл за собой дверь, не дав ей ответить.

Кэтлин некоторое время, ошеломленная и растерянная, смотрела на дверь, а потом вдруг засмеялась.

Поднявшись наверх, в свою комнату, Каразов сразу же начал набирать номер Саймона Гольдбаума в Нью-Йорке.

Тот отозвался не сразу и был не очень доволен ответной реакцией Алекса.

– Господи, Алекс, на что ты рассчитывал? Джонатан Андреас очень скрытный человек и оберегает свою личную жизнь. Требуется время, чтобы выудить хоть что-то….

– Для начала сойдет любая зацепка. – Алекс присел на кровать и открыл блокнот. – Ну, что там у тебя набралось?

– Ему сорок два года. Это промышленник, занявшийся морской перевозкой грузов и развлекательными круизами. Активно занимается политикой. Республиканец. Его поместье находится на севере от Чарльстона в Южной Каролине. Являет собой нечто вроде патриарха клана.

– Женат?

– Нет. Были кое-какие увлечения, но весьма сдержанные. Вообще ключевые слова, связанные с ним: умеренность, сдержанность, осмотрительность.

– Это все?

– Нет. – Гольдбаум помедлил. – В среде республиканцев его ценят. За ум, за дипломатичность. За то, что при необходимости умеет идти до конца.

– На что ты намекаешь?

Какое-то время на другом конце линии царило молчание.

– Я хочу сказать, что у него есть все шансы стать следующим президентом Соединенных Штатов.

– Что еще?

– Черт тебя побери, Алекс! Ты не найдешь никакой зацепки. Человек, у которого есть шанс стать президентом, будет очень тщательно следить за собой, чтобы не сделать ни единого неверного шага.

– Покопайся в его прошлом.

– Мне кажется, что он в самом деле хороший человек.

– Это не означает, что он не совершил ни единой ошибки в своей жизни. Святых на свете не бывает.

Алекс положил трубку. Он ожидал от Гольдбаума большего. Бывший репортер… Если уж он ничего не смог раскопать на Андреаса, то, возможно, ничего и не было.

Алекс встал, подошел к окну и, не отдавая себе отчета, стиснул в руках шелковую занавеску. Невидящими глазами смотрел он на залитые лунным светом бесконечные поля Вазаро. Он рассчитывал, что все будет проще, если он, оставаясь в тени, бесстрастно и холодно будет руководить событиями из Вазаро. Но боже, как это трудно – постоянно сдерживать себя, свое нетерпение. Вот уже два дня, как он здесь. И что же? В результате его терзают еще большее чувство вины и угрызения совести. Но в чем ему упрекать себя?

Конечно, он не был с ней совершенно откровенен. Но Кэтлин сама заявила, что ее не интересуют его истинные мотивы. Главное – это денежное вложение, которое поможет спасти Вазаро. Ему незачем корить себя.

Он еще сильнее сжал в руках шелковистую ткань, и ему тут же припомнилась шелковистость ее кожи и серо-зеленые глаза, которые смотрели на него с настороженным удивлением. Почему он остановился? Она была готова. Он ясно ощутил дрожь, пробежавшую по ее телу после того, как он прикоснулся к ней. Почему он отступил?

Алекс отвернулся от окна. Надо лечь в постель и забыть о Кэтлин и ее Вазаро. Надо сосредоточиться только на Ледфорде и на том, что он с ним сделает, когда поймает этого сукина сына.

– Мартиника! – упрашивал его Павел. – Чуточку солнца – вот и все, что я прошу. Немного солнца, немного любви и хорошей еды…

– Когда ты в последний раз взвешивался?

Павел, привязанный к креслу, шевельнул мертвыми губами:

– Мартиника! Немного солнца…

– Павел!

Алекс резко сел на постели. Сердце отчаянно стучало, тело покрылось холодным потом.

Опять все тот же кошмар! Он преследовал его и во сне, и наяву, стоило хоть на мгновение забыться. И снова то же чувство гнева и горя обожгло его, как и в тот самый момент, когда он увидел Павла привязанным к креслу.

Алекс закрыл глаза, пытаясь унять дрожь в теле, так изнурявшую его все эти дни. Кошмар не оставит его до тех пор, пока он не доберется до Ледфорда и не отомстит ему за бессмысленное убийство друга. Он не мог вспоминать о Павле, не думая о Ледфорде. А о Ледфорде, не вспоминая о Павле. И мысль о Павле была слишком мучительной…