Журнал «Вокруг Света» №09 за 1977 год - Вокруг Света

Вспоминаю другой случай, которому я лично был свидетелем. Возвращаясь из недалекого маршрута в поселок Хатангу, я встретил у самого аэродрома нескольких молодых людей. Один из них, вскинув ружье, прицелился в крошечного куличка, плескавшегося в большой луже.

— Зачем?! — невольно выкрикнул я.

— А чтобы не жил! — как-то радостно, словно давно ожидая этого вопроса, ответил парень, и вся компания со смехом двинулась дальше.

Начни оформлять, на них протокол — любой охотоинспектор может сказать: «Эко дело, велик ли государству урон, если одним куличком в тундре стало меньше». А дело даже не в том, что это было летом, в запретное для охоты время, — аморальность поступка прежде, всего в бессмысленности напрасного убийства.

Первостепенную роль в борьбе с браконьерством сыграла инициатива различных молодежных организаций, и прежде всего студенческих советов и дружин по охране природы. Такие ячейки созданы при Московском университете и многих других высших учебных заведениях нашей страны. Большой известностью, например, пользуется добровольная студенческая бригада по борьбе с браконьерством при факультете охотоведения Иркутского сельскохозяйственного института. Она носит имя Улдиса Кнакиса, выпускника этого института, который погиб в астраханских степях во время преследования браконьеров. Имя его наряду с именем Льва Капланова стало символом мужества в борьбе за охрану природы, принципы и традиции этих людей служат примером для молодежи. А между тем мне лично приходилось слышать мнение о том, что Кнакис и Капланов «сами виноваты»; дескать, надо быть снисходительнее к людям, тогда оба они, глядишь, и остались бы живы... Вообще существует опасная «теория», суть которой в том, что браконьер не преступник, это «наш человек», который «всего лишь» нарушил правила охоты, с кем не бывает... Да и вообще провести грань между «простительным» и злостным браконьерством очень и очень трудно, да и стоит ли ее проводить? Но мы-то знаем, что за этим «всего лишь» кроются преследование зверей на автомашинах, хладнокровный расстрел сайгаков и джейранов в лучах фар, истребление белых медведей с вертолетов и многие другие действия, которые, как ни крути, являются самыми настоящими преступлениями. Тем более что в проекте новой Конституции охрана природы утверждена уже как обязанность советского человека.

При биологическом факультете Московского университета ныне выполняются специально разработанные программы «Выстрел» и «Фауна», в которых серьезные научные исследования сочетаются с практическими мероприятиями по охране животного мира. Так, программа «Фауна» посвящена участию молодежных организаций в изучении и охране животного мира СССР. А участники рейдов по программе «Выстрел» приложили немало усилий для ликвидации браконьерства в Подмосковье.

Недавно на биофаке МГУ состоялась научная конференция, посвященная проблемам охраны фауны. Она была организована молодежным советом по охране природы МГУ совместно с Центральной научно-исследовательской лабораторией Главохоты РСФСР. Наряду с выступлениями академиков и профессоров, посвятивших свои доклады теоретическим проблемам охраны животного мира, здесь можно было услышать и рядовых работников службы охотнадзора, действующих на переднем крае борьбы с браконьерством. Слова о «переднем крае» не преувеличение. Идет борьба, порой с жертвами, и это борьба не только за охрану животных, как принято думать. Это борьба за сохранение нашего национального богатства, борьба против слепого рвачества и алчного эгоизма.

Но нельзя всю эту борьбу сводить к одним только мерам взыскания, и недаром на конференции в МГУ были доклады, посвященные педагогическим и моральным аспектам сбережения фауны. Дело в том, что охрана животных — так же как и всей природы в целом — прежде всего, по меткому выражению академика И. П. Бородина, «есть наш нравственный долг перед Родиной, наукой и человечеством». На мой взгляд, морально-этические и эмоциональные факторы охраны природы пока недооцениваются даже педагогами. До сих пор еще раздаются голоса тех, кто наивно хочет видеть лес без комаров и змей, без валежин и кочек, этаким райским парком, цветущим «по моему хотению»...

Основным принципом охраны животного мира является сбережение всего видового разнообразия фауны, независимо от конкретной утилитарной значимости того или иного вида. Этот принцип отвечает не только морально-этическим, но и практическим, хозяйственным требованиям. Да, в ряде случаев необходимо регулировать и сокращать численность тех или иных видов животных. Однако вырывать отдельные звенья из общей природной системы опасно и принципиально неверно! Поступать так все равно что свинчивать гайки с рельсовых путей, утешаясь мыслью, что гаек-то много. Особенно, это касается редких животных.

Основная опасность для диких животных кроется не в урбанизации, не в техническом прогрессе, а именно в тупосердии, потребительском отношении к окружающему, равнодушии и невежестве. Экологическое воспитание — часть общечеловеческой культуры. Пока ее нет, невозможно объяснить веселым парням из Хатанги, почему нельзя стрелять кулика или дятла, почему вообще нельзя смотреть на все, что летает и бегает, через прорезь ружейного прицела.

Надо совершенствовать охотничьи порядки с учетом современных природоохранительных требований. Очевидно, пора отказаться от весенней охоты на Севере, превращающейся подчас в массовое уничтожение животных, от добычи копытных животных для снабжения различных экспедиций (они, как правило, неплохо снабжаются и без этого) и от некоторых других традиций. Слов нет, охотники кое-где вносят свой «вклад» в сокращение численности зверей и птиц, но наивно было бы ждать изобилия даже при полном запрете всякой охоты. Дичь сейчас губят все же не столько охотники, сколько инженеры, химики, мелиораторы, лесорубы, даже безобидные на первый взгляд грибники и туристы, хотя бы они и не помышляли ни о каком браконьерстве. Ведь достаточно просто спугнуть матку с гнезда, чтобы погубить весь выводок. А что уж говорить о непродуманной распашке земель, корчевании кустарников, рубке леса, осушении болот, массовом выпасе скота, нагнетании порой без нужды по неведению «антропогенного воздействия».

И по этой причине всеобщая экологическая культура стала такой же необходимостью, как культура труда, как знание основ гигиены, как математическая образованность. И все более массовое движение молодежи в защиту природы здесь добрый знак. Впрочем, защита природы и защита своего благосостояния, здоровья — это сейчас одно и то же.

После сокращения численности ряда видов к началу нашего века оправились соболя, бобры, лоси, маралы, сайгаки и некоторые другие животные. Но нельзя замечать главным образом только успехи. Не мешало бы перечитать книги Тургенева, Аксакова, Пришвина, Арамилева. Сегодня, пройдя по их охотничьим тропам, уже не увидеть ни дроф и стрепетов в степях, ни множества дупелей, бекасов и уток в болотах, ни тетеревиных выводков в подмосковных перелесках. Негде стало охотиться с легавыми собаками в центральных областях России, изменились ее ландшафты, остались вокруг нас лишь те животные, которые сумели приспособиться. К счастью, не всегда это «биоценоз вороны, воробья, крысы»; встречаются и крупные травоядные звери — лоси, кабаны, кое-кто из грызунов и птиц. Но редко кому повезет увидеть лису, барсука, даже зайца. Хуже всего приходится насекомоядным и хищным животным, а также птицам — журавлям, цаплям, водоплавающим. А уж степным обитателям вовсе невмоготу! Для них необходимо срочно — пока еще не поздно — создать заповедники и заказники.

В студенческие годы, лет двадцать пять назад, мы ездили на весеннюю тягу чуть ли не на трамвае, видели уток, тетеревов и рябчиков в тридцати километрах от Москвы. Уже не верится... Сейчас там выросли новые поселки и предприятия, каждый метр лесной площади вытоптан грибниками и дачниками, не то что тетеревов — дроздов не услышишь...

Но ведь правда и то, что есть сейчас в окрестностях столицы и зверье, и дичь, только нуждаются они в заботе и внимании. Природа умеет быть благодарной и чутко откликается на реальные меры охраны.

Ф. Штильмарк, кандидат биологических наук

Дед Мартын и береста

— А-а-а, Москва?! Давно я Москву поджидаю-то, давно — все жданки проел... Ты садись давай, че встал? Кабы знали, што Москва в гости пожалует, так наличники спекли бы. Али калитки с творогом... Поди давай за стол!

Я растерялся: горница была полна гостей; на разгоряченных лицах блуждало нетерпеливое ожидание — кто такой, откуда? Но лихой дедко Мартын, хозяин дома, «вычислил» меня с первого взгляда и без всяких церемоний взял в оборот. В его глазах, под толстыми стеклами очков, плавал мутный голубой туман, а в уголках губ притаилась детская проказливая улыбка.