The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

национальная перепись населения датируется 1755 годом. В 1787 году великий монарх эпохи Просвещения Карлос III приказал провести перепись в Испании, и ее методы были настолько передовыми, что ее иногда называют первой "современной" переписью в Европе. Затем, примерно на рубеже веков, современность пришла в статистику населения во всех крупных странах континента. Это предполагало регулярность, институционализацию и верифицируемые процедуры. Институционально это включало четыре элемента: (1) статистическое управление, обычно при министерстве внутренних дел, которое собирало, оценивало и публиковало данные; (2) постоянная статистическая комиссия, состоящая из высших государственных служащих и призванная обеспечивать централизованную координацию; (3) частные ассоциации докторов, профессоров, инженеров и служащих, выступающие в качестве лоббистов улучшения статистики; (4) муниципальные статистические управления (которые стали нормой только во второй половине века).

Эти четыре компонента появились не сразу: на их внедрение по всей Европе ушли десятилетия. Начало положили Великобритания (первая перепись населения в 1801 г.) и революционно-наполеоновская Франция. В 1810 году статистические управления были созданы одновременно в Пруссии и Австрии. В многонациональных империях собирать практически полные данные было гораздо сложнее, чем в таких небольших странах, как Бельгия или Нидерланды, статистические службы которых после 1830 г. считались образцовыми. Примерно к 1870 г. современные статистические бюро существовали повсюду в Европе, а конференции Международного статистического конгресса (1853-78 гг.) установили стандарты качества, от которых не могла уклониться ни одна страна. В США переписи населения достаточно современного характера проводились с 1790 года. Шестая национальная перепись (1840 г.), несмотря на наличие пробелов и других недостатков, повсеместно рассматривается как одно из величайших достижений американской нации.

Подготовка статистики населения Индии была одной из самых сложных задач, которые только можно себе представить. В отличие от Китая, Японии или Бирмы, правительства доколониальных стран, по-видимому, мало беспокоились о численности своих подданных, но британцы вскоре перешли к работе по эмпирическому описанию. Это означало, прежде всего, сбор информации о крупных городах: их условиях жизни, политическом значении, количестве жителей. К 1820 г. появился первый, довольно скудный, справочник, не содержащий ни приблизительно точных данных о численности населения, ни сведений о социальной структуре Субконтинента. Европейские меры количественной оценки не могли быть перенесены напрямую. Ведь что понимается в Индии под "семьей", "домохозяйством" или "деревней"? В каком возрасте проходила граница между "взрослым" и "ребенком"? Всегда ли "каста" совпадала с определенным занятием? А если нет, то как следует понимать кастовую принадлежность? В течение десятилетий шли эксперименты, в ходе которых в разных губерниях население подсчитывалось с разной степенью точности. Только после 1881 г. регулярные и лучше организованные всеиндийские переписи дали удовлетворительные результаты, хотя и ценой более жестких категорий; статистика стала не просто отражать реальность, а накладывать на нее свои правила. Так, если на Британских островах при переписи населения никогда не спрашивали о религиозной принадлежности, то здесь колониальные власти рассматривали ее как центральную для классификации общества, тем самым повышая значимость "общин", которые впоследствии станут играть столь важную роль в индийской политике. Демографы Британской Индии и их советники-этнографы были одержимы идеей ранжирования каст; в дело вступили и расовые теории, характерные для той эпохи, так что перепись 1901 г., считавшаяся особенно научной, основывалась на предположении, что социальная иерархия Индии отражает разную степень расовой чистоты. Амбициозная попытка провести комплексную перепись населения всей Британской империи была отменена с началом Первой мировой войны.

Современные переписи населения - это не просто подсчет численности населения. Скандинавия была первой страной, где в переписях стали учитываться те аспекты, которые впоследствии стали само собой разумеющимися: рождение детей (с разделением на законных и незаконных), возраст вступления в брак и возраст смерти. Наличие таких данных зависело от того, что церковные и светские власти считали нужным регистрировать. Например, на сравнительно отсталых католических Филиппинах обрывочные, но показательные данные можно найти в приходских реестрах. В целом демографические данные улучшаются после того, как семейное положение становится признанным государством гражданским делом. В таких странах, как Китай, где брак остается частным делом, подобная информация отсутствует.

 

Статистика и национальная политика

Перепись населения - это государственное дело, дело властей. По мере того как государство становилось органом, через который общество наблюдало за собой, XIX век подхватил и продолжил ряд старых тенденций. В Центральной Европе сбором данных о сегодняшнем дне занималась специальная "наука о государственном управлении" (Polizeywissenschaft), в англоязычных странах - "политическая арифметика". Что же нового произошло в XIX веке? Совершенствование методов наблюдения, институты сохранения результатов, более объективный подход. Именно XIX век впервые стал мыслить в терминах "популяций". Выражением такого мышления стала "новая" математическая статистика, полностью сформировавшаяся к 1890 году. Уже в 1825 году бельгийский астроном и математик Ламберт-Адольф Кетеле пытался выявить в числовом материале средние величины и социальные закономерности, соотнести между собой различные социальные факты. Он искал "социальную физику", выходящую за рамки простого числа, и придумал статистического "среднего человека" (l'homme moyen), одну из великих мифических фигур современной эпохи. Кетеле принадлежал к числу наиболее влиятельных мыслителей XIX века.

В 1830-1840-х годах в ряде европейских стран возникло увлечение статистикой. Она делала видимыми вещи, которые раньше были скрыты или воспринимались как должное. Бедные появлялись как социальная сущность только тогда, когда их подсчитывали, а появление "бедности" как абстрактного понятия способствовало возникновению моральных обязательств. Были основаны статистические общества и журналы, созданы государственные учреждения для сбора, оценки и хранения социальных данных. Политика, как никогда ранее, опиралась на точную информацию. Во Франции систематический и регулярный сбор данных был введен на уровне префектур в 1801 году. Стремясь глубоко внедриться в гражданское общество, наполеоновское государство нуждалось в максимально точной информации о нем. В Великобритании, несмотря на гораздо менее развитую региональную бюрократию, парламентское правительство также широко использовало эмпирические факты о самых разных вещах - от санитарных условий в рабочих районах до состояния здоровья солдат в армии. Их сбор был поручен специальным королевским комиссиям, выводы которых были публично доступны как правительству того времени, так и его критикам. В романе "Тяжелые времена" (1854) Чарльз Диккенс высмеивает в лице Томаса Грандграйнда тип закоренелого позитивиста, занимающегося сбором подобных данных. Однако такой позитивизм не только создавал базу знаний для контроля над обществом, но и служил зерном на аналитической мельнице противников позитивистской системы, таких как Карл Маркс.

В США статистика также заняла важное место в общественной жизни, возможно, даже большее, чем в Великобритании или Франции. Полномасштабная социальная интеграция была мыслима только в статистической перспективе; только цифры могли донести до людей беспрецедентные, а в иных случаях труднодостижимые масштабы Соединенных Штатов. По тем же причинам