Свадьба по приказу, или Моя непокорная княжна (СИ) - Чернованова Валерия Михайловна

— Тогда прошу к столу. Князь…

Натужно улыбнувшись, Вяземский поднялся и последовал за ее сиятельством. За ними гуськом засеменили сестры Воронцова, Татьяна, и как-то так вышло, что на минуту или две мы с Андреем остались наедине.

Ну ладно, не совсем наедине. Собачка решила задержаться и Чет не спешил покидать нагретое местечко. Заложив лапы за голову, уже предвкушал очередную сцену. Не дождется! В конце концов, я ему здесь кто, клоун? Нет, я Маша Семенова.

— Мне жаль, что так вышло с цесаревичем, — видя, что я не спешу следовать за княгиней и все еще жду объяснений, проговорил без пяти минут благоверный.

В светло-голубых глазах, почти прозрачных, как озерная вода, или ясное, погожее небо, читалось искреннее сожаление.

— Разберись я сразу в ситуации, и ничего бы этого не было.

— Хотите сказать, не было бы наказания свадьбой? — не сдержалась я и Чет показал «класс».

Так, Маша, перестань выступать ему на радость. Хватит.

Оторвавшись от дверного косяка, с которым, казалось, сроднился, Воронцов прошел в комнату.

— Я говорил про те неприятные мгновения, что довелось вам пережить по вине цесаревича.

Он был высок. Выше Софьи на целую голову. Темные волосы, легкая небритость на щеках, по-мужски красивые черты лица и аромат… Почему-то от него пахло морем. Соленым, пьяняще свежим воздухом. Этот запах всегда ассоциировался у меня с чувством свободы, головокружительного полета, счастья…

Тряхнула головой, прогоняя бредовые мысли, и постаралась выдавить из себя улыбку:

— Ну, вы хотя бы извинились. Полагаю, от его высочества извинений ждать не стоит.

— Ему перед вами не за что извиняться. — Князь мрачно усмехнулся. — По крайней мере, все так считают. А кто не считает, предпочитает помалкивать.

Ну да, Игорь у нас в белом пальто.

Хотя я бы предпочла увидеть его в белых тапочках.

— И что… — замялась, а потом вскинула на жениха взгляд. — От свадьбы совсем-совсем отвертеться не удастся? Вообще никак? Может, есть какая-нибудь лазейка? Последний шанс на спасение?

Странно, но мои слова почему-то его удивили. Он нахмурился и спросил, несколько грубо:

— То есть вы не рады нашему союзу?

— По-вашему, я похожа на счастливую невесту? Где на мне улыбка? А слезы счастья? Я вас не знаю. Вижу второй раз в жизни. И, если честно, была бы рада не увидеть в третий. Ничего личного, князь. Просто не таким я представляла свое замужество.

Его сиятельство хмыкнул и не удержался от подкола:

— И каким же его представляла девушка без дара?

Еще одна язва. Будто мне Чета мало.

— С любимым мужчиной. Коим вы, разумеется, не являетесь.

Наверное, удивление на породистом лицо почти-мужа достигло бы своего пика, но процесс достижения прервала вернувшаяся служанка:

— Господин, ваша матушка зовет. Изволит…

— Уже идем, — прервал ее князь и, навесив на лицо нечитаемое выражение, обратился ко мне: — Софья, прошу.

Следом за нами в хоромы номер два перебрались и хранитель с болонкой. В просторном зале, в центре которого красовался богато накрытый стол на Чет знает сколько персон, все сверкало позолотой. Ну или золотом… Благородный металл был повсюду: обтекал массивные канделябры, поблескивал инкрустациями на вазах, затянул тяжелые рамы картин на стенах. Последние, обтянутые темно-зеленым бархатом и обшитые понизу деревянными панелями, отлично сочетались цветом с резными стульями, сиденья которых были обиты блестящим глазетом: все та же зелень с золотом.

Под прицелом взглядов слуга отодвинул передо мной стул, и я опустилась на мягкую сидушку настолько грациозно, насколько вообще могла это сделать. Андрей занял место во главе стола.

Ужин начался.

— Все еще советую протестировать на псине, — подал голос Чет откуда-то из камина.

Я покосилась на закуски, представила, как швыряю их на шёлковый ковер на радость болонке и отказалась от этой затеи. Чет явно драматизирует. Не рискнут они меня травить. Им тогда император оторвет все, что можно оторвать. Ну или головы с задницами поменяет местами. Тоже вариант.

Во время ужина княгиня с сыном почти не разговаривали. Наталья, показавшаяся мне довольно милой, спрашивала о Вязьме, интересовалась моим детством. Благо некоторые воспоминания Софьи были очень яркими и подробными, поэтому неловких пауз не возникало — мне было, о чем рассказать. Хотя едва ли этот рассказ можно было назвать интересным, детство у девочки было так себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Так вот, неловких пауз не возникало, но были неловкие моменты, когда Анна предпринимала очередную попытку задеть меня побольнее. Андрей тут же ее осаживал, а Наталья спешила задать новый вопрос, чтобы сгладить проступивший стараниями сестры острый угол.

В конце концов, желчная девица угомонилась и, когда подали десерт, уткнулась взглядом в креманку, в которой таяли, обильно политые шоколадом, шарики мороженого.

— Как себя чувствуешь, девонька? — не унимался чертяка. — Жар, отдышка или, может, уже пошла судорога?

Я открыла рот, собираясь ответить паникеру, но, поймав на себе взгляд Воронцова, вспомнила, что нельзя, и отправила в этот самый открытый рот ложку мороженого.

Так мы и сидели. Я ублажала себя вкуснейшим десертом, князь бросал на меня взгляды. Иногда слишком долгие, что особенно беспокоило. Не знаю, о чем он думал, но в тот вечер я уяснила для себя уже точно: от свадьбы не отвертится ни он, ни я.

Другими словами, все, Маша, тебе хана.

♡ Глава пятая, о нервах, стервах и библиотечных проблемах

Андрей Воронцов

Он смотрел на княжну и не мог понять, почему его задели ее слова про свадьбу. Казалось бы, радоваться нужно, что девушка разделяет его нежелание жениться, но радости Андрей не испытывал. Впрочем, за последнюю неделю он уже успел попрощаться с этим чувством. И кажется, навсегда.

Поведение княжны удивило: девица не выглядела корыстной и, как выяснилось, была достаточно умна. Понимала, что никак не может являться предметом мечтаний для сильного колдуна, но собственная ущербность ее как будто не волновала.

Осознание этого стало для него неожиданностью.

Несмотря на все старания Анны разозлить, задеть побольнее, на лице у княжны не отразилось ни единого следа недовольства или обиды. Наоборот, на каждую шпильку она отвечала с легкой полуулыбкой, будто и не в Вязьме всю жизнь прожила, а с пеленок при дворе воспитывалась.

Такое ее поведение никак не сходилось с той информацией, которую он успел собрать на единственную дочь Вяземского. Разве только слухи о том, что княжна — настоящая красавица, не обманывали.

Да он и сам уже в этом успел убедиться. В тот злополучный вечер, когда Софья угодила в руки Игоря.

Она действительно была хороша собой, и во время ужина Андрей не раз и не два ловил себя на том, что любуется ее лицом. Следит за тем, как она двигается, как чуть наклоняет голову и смотрит собеседнику прямо в глаза. Ни ужимок, ни ложного кокетства. А в глазах вызов, нежелание смиряться с навязанной свадьбой и признавать его своим мужем и господином.

Неужели действительно не рада замужеству? Или просто так искусно играет на публику…

О Софье говорили, как о девице, склонной к частым болезням. Потому и росла вдали от столицы… Это ли на самом деле стало причиной затворничества или родители ее просто стыдились?

Андрей нахмурился и продолжил изучать девушку, при этом не забывая одергивать Анну. На миг он представил, что сестра могла бы оказаться на месте его невесты, и вздрогнул. Анна не была пустышкой, но и сильным даром не обладала. Не стоило даже надеяться, что она сделает блестящую партию. Вот Наташу Многоликий одарил щедро, о ее будущем не приходилось беспокоиться.

— Милая Софья, а вы уже знакомы с лекарем Шумарским? Говорят, он творит чудеса, — продолжая улыбаться, спросила Анна. — Даже с родовым проклятьем может сладить…

Очередной удар, задевший, судя по всему, не княжну, а ее отца. Вяземский вспыхнул, покраснел и как будто даже весь надулся, чем-то напомнив Андрею жабу.