Зеркальное отражение - Della D.

— Честно говоря, я не очень люблю сладкое, — признался он, накладывая куски торта на тарелки. – Но этот торт я все же попробую…

Засыпая в тот вечер гораздо позже обычного, Гарри Поттер чувствовал себя самым счастливым мальчиком на свете. За один вечер сбылись почти все его мечты: после торта Снейп отнес его обратно в постель и пожелал спокойной ночи. Он даже немного посидел рядом, правда, сказку не читал, но это было уже что‑то.

И потом, когда опекун нес Гарри на руках, он ведь почти обнимал его, не так ли?

***

Северус помнил молчаливое изумление коллег на следующий день, когда они увидели их вместе на квиддичном поле. Гарри с визгом носился на своей игрушечной метле, которая не поднималась над землей выше, чем на два метра, а Снейп медленно гулял по полю, внимательно следя за мальчиком и держа волшебную палочку наготове, и периодически окрикивал Гарри, когда тот отлетал слишком далеко от него.

С тех пор все изменилось. Снейп больше не устранялся от воспитания ребенка. Напротив, со временем в его отношении к мальчику появилась некая ревность, заставлявшая его оттеснять остальных профессоров. Он ни с кем не желал делить своего подопечного. В конце концов, у него не было никого, кроме Гарри, и он имел право требовать от мальчика всю любовь, на которую тот был способен. По крайней мере, так ему тогда казалось.

Через пару лет зельевар разрешил ребенку звать себя по имени, чтобы выделяться из толпы бесконечных «дядь» и «теть», но не как профессор, а как кто‑то более близкий…

— Профессор Снейп?

Северус вздрогнул и поднял взгляд от колдографии на вошедшего юношу. Гарри вырос. Со временем он стал меньше нуждаться в своем опекуне – тогда уже официальном отце – и Снейп принял это легче, чем можно было ожидать. Он не думал, что однажды слова, сказанные его приемным сыном, смогут так сильно ранить его. «Не прикасайтесь ко мне, пожалуйста. Мне это неприятно…»

Снейп заставил себя улыбнуться.

— Доброе утро, Гарри. Будешь завтракать?

— Было бы неплохо, — мальчик выглядел немного смущенным. Ему всю ночь снились какие‑то странные образы, а утром он снова почувствовал странное давление на грудь, словно что‑то было не так, словно он сделал или сказал что‑то очень нехорошее.

Сидя за столом напротив своего учителя Зелий, сосредоточенно намазывая тост мармеладом, Гарри чувствовал на себе изучающий взгляд Снейпа. Иногда поднимая глаза, он видел усталость на лице волшебника, который, судя по всему, не спал ночью. Неожиданно для самого себя, Гарри вдруг спросил:

— Я вас обидел вчера?

— С чего ты взял? – бесцветным голосом поинтересовался Снейп.

— Мне так показалось, — Гарри пожал плечами. – Наверное, я ошибся. Вас невозможно обидеть…

— Какой я в твоем мире? – перебил Северус.

— Грубый, несправедливый, жестокий, — быстро ответил Поттер. Раздражение и ненависть, которые он был вынужден подавлять в своей реальности, здесь вырывались благодаря осознанию безнаказанности: почему‑то Гарри был уверен, что этот Снейп ничего ему не сделает. – Мне продолжать?

— Нет, я могу себе представить, — сухо отозвался Северус. – Вполне предсказуемо, — пробормотал он, сильнее запахивая халат на груди. – Но здесь я другой, Гарри. Тебе незачем ненавидеть меня. И не за что.

— Вы слишком на него похожи, — тут же возразил Гарри, словно защищаясь. – Не точно такой же, но похожи.

— Я выгляжу не так, как в твоем мире? – уточнил Северус, подаваясь вперед и с любопытством глядя на подростка.

— М–м–м… Там вы всегда в черной мантии, всегда с немытой головой, — Гарри почему‑то смутился, сказав это. – И волосы, — он сделал неопределенное движение рукой, показывая на Снейпа, — все черные. Кстати, а почему у вас такие волосы? Это настоящая седина?

— А ты думал, это такая модная окраска? – фыркнул Снейп.

— Почему вы поседели?

— Потому что тебя похитили, — со странным выражением на лице ответил Северус. – Тебя похитил Волдеморт, а у меня была одна очень тяжелая ночь, после которой мои волосы стали такими. Ты пробыл в плену больше недели, а я за это время постарел лет на десять, наверное.

— Вы не выглядите старше, чем в моем мире, — возразил Гарри.

Снейп пожал плечами.

— Зато я выгляжу гораздо старше, чем год назад, — невозмутимо сказал он. – Но это не так важно.

— И все из‑за моего похищения? – недоверчиво переспросил Гарри. – Верится с трудом.

— А ты поверь, — неожиданно резко ответил Снейп и встал. Гарри чуть не поперхнулся тостом. Кажется, ему все‑таки удалось вывести зельевара из себя. Что ж, значит, не так уж сильно он отличается от того, которого Поттер знал все эти годы.

Северус тем временем нервно мерил кухню шагами, сложив руки на груди и бросая пронзительные взгляды на сына. Видеть перед собой все того же ребенка, которого вырастил и знать, что это чужой тебе человек, было очень тяжело. Этот Гарри не поймет и не примет его, слишком многое их разделяет. Но, может, стоит попытаться объяснить ему? Северус замер на одном месте и уставился на Гарри немигающим взглядом. Пальцы мальчика сжали вилку, словно он готовился к буре, но старался выглядеть невозмутимым.

— Представь себе человека, — тихо и вкрадчиво, в знакомой снейповской манере, произнес зельевар, — у которого не было нормальной семьи. Родители не то чтобы не любили его. Просто не уделяли факту его существования какого‑либо внимания. Он рос сорняком, не знал элементарных вещей, не умел общаться. Ничего странного, что, пойдя в школу, он не вписался ни в какую компанию, оставался дикарем и одиночкой. Потом, правда, его принял к себе определенный круг людей, которых он стал считать друзьями, — неожиданно голос Снейпа стал жестче. – Тем страшнее, что несколько лет спустя этому человеку пришлось предать своих друзей и вновь остаться в одиночестве, — Снейп на секунду замолчал, делая шаг в сторону Гарри. Тот инстинктивно отклонился назад. – И вот в его жизни появляется ребенок. Ребенок бывшего врага. Погибшего врага. Человека, которого он сам довел до гибели. И по иронии судьбы именно этот ребенок становится единственным существом в мире, которое любит его, — Снейп сделал еще шаг, наклонился вперед, упираясь руками в стол и приближая свое лицо к лицу Поттера. – Как ты думаешь, Гарри, что может чувствовать человек, единственной привязанностью которого является маленький мальчик, чужой ребенок, которому суждено однажды сойтись в поединке с самым страшным колдуном последних десятилетий, а он ничего не может с этим сделать? Он не может защитить ребенка, которого уже считает своим, ничего не может изменить. Все, что ему остается, это пичкать мальчика знаниями, учить убивать, но не ненавидеть. И жить, и знать, что он сам обрек этого ребенка на такую судьбу, что все это его вина. А знаешь, что самое невыносимое? – Его голос стал совсем похож на шепот. – Самое невыносимое – понимать, что не услышь ты то пророчество, не доложи о нем своему господину, ребенок был бы в безопасности, — черные глаза странно блеснули, заставляя Гарри вздрогнуть. – В безопасности, — повторил Снейп, — но никогда не был бы твоим.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});