Подвиги Слабачка - Алексей Артов

– Или надсмехается над теми, кто не спит и кому на небо некогда смотреть – кто трудится!

– Да, причем и за тех, кто надсмехается.

– У, трутни!

– Правильно.

– А ещё, не только мы будем знать, что и кто вокруг нас, но и те, кто вокруг нас, узнают о нас.

– Да, по крайней мере, что мы такие есть и есть там, где есть это то, что назовётся «вышка – башня».

– Да!

– Да!

– Дерзай, Слабачок!

– Сделай то, что делаешь!

И так Слабачок шел-громыхал, и у него хватало сил и слушать, и разговаривать-доказывать, ну, и камень нести.

Идея-польза. Один для всех

– А куда это он идёт? – продолжали не униматься ротозеи.

– Не видишь, на самый высокий холмик.

– А кто ему позволил?

– Он решил сам.

– А почему не спросил нас – свой муравьерод? – кричали одни из толпы.

– А почему он должен кого-то спрашивать и тем более вас? – спрашивали в ответ другие из тех, кто спрашивал.

– Чтобы знать, что не будет никому плохо.

– Но тогда ведь хотя бы одному может же быть плохо.

– Если плохо меньшинству, то тогда пусть.

– А почему спрашивать обязательно вас или нас?

– Потому что он это делает для нас!

– И потому, что мы – это всё!

– Да, ибо мы – муравьерод!

– Да, так все говорят.

– И все так считают.

– Но каждый из нас в отдельности – это ещё не все и не всё.

– Потому, что не все.

– Каждый из нас в отдельности – это ничто.

– Неправда!

– Ещё какая правда!

– Но всё решают те, кто есть сами – всё.

– За нас?! – с возмущением.

– За нас, – с сожалением.

– Но ставшие этим «всё» – они из нас! – с гордостью.

– Из нас!.. Но не обязательно.

– Но эти «всё» из самых сильных!

– И только самые сильные!

– И всегда!

– А, а он, как раз, самый сильный и есть? – кто-то злорадно подметил.

– А разве это не так? – с сомнением, что это не так.

– Вот-вот! Он ни с кем и не считается!

– Но это и строит он один, а не с кем-то, а не все?!

– А разве все могут оценить то, что затеял один?

– Могут! Могут! – кричал-ворчал завистливо кое-кто.

– Вряд ли.

– Да. Идею одного все оценят тогда, когда эта идея одного станет пользой для всех.

– А когда станет идея пользой?

– Идея станет пользой, когда её воплотят!

– А если идею воплатят, но без пользы?

– Нет пользы – нет идеи!

– А воплотят – это как?

– Это, когда – во что!

– А – во что?

– А во что надо, в то и воплотят, только бы не мешали.

– В жизнь! – кто-то прокричал радостно.

– Мне смогут не разрешить только те из тех, которые смогут отнести этот камень назад. – заявил Слабачок.

– Издевается!

– Раскомандовался! – кто-то возмутился.

– Хочет, чтоб за него носили!

– Так ведь, чтоб назад снести!

– А какая разница!

– Да, когда такая тяготень!

– Как будто имеет право! – возмутился кто-то ещё.

– Имеет, потому что делает.

– А мы что, не делаем?

– Делаем-делаем!

– И нам никто не мешает!

– А он делает, и ему стараются помешать.

– А почему?

– Потому что плохой, вот почему!

– Неправда!

– Неправда!

– Хотят оболгать самого сильного!

– Потому что он самый сильный!

– Потому что то, что делает каждый из нас в отдельности, не видно никому.

– Вот именно, раз никому дела не видно, то не видно и того, кто это никому не видное дело делает!

– Ха! А вот когда не делаешь и что не делаешь, ещё как видно!

– Обязательно!

– Да, часто, что делаешь, не видно!

– А то, что делает он один, видно всем!

– Значит, всем видно и того, который делает то, что всем видно!

– Слабачка!

– А почему?

– Потому что он делает сразу для всех.

– Неужели всегда мешают тем, которые делают сразу для всех и видны всем?

– Да!.. Почти всегда.

– Ой, как страшно!

– Ой, как грустно!

– Но мешают не все, а только кто-то!

– Но почему?!

– Потому что среди тех, кто видит, как делают, есть те, которые завидуют! И эти, которые завидуют…

– Ой, и не хотят, чтобы кто-то делал то, что они видят?!

– Ой, страшно!

– Зависть делает больно тем, кому завидуют!

– Но боль в тех, кто завидует!

– Поэтому зависть – это болезнь!

– Ой!

– Эх!

Все, носящие в себе мешки злости и зависти, притихли, помня свои беспомощные попытки поддержать этот громадный камень. И притихли так, что был слышен только ветер, шелест листвы, жужжанье комаров, жучков и не частые, но громовые шаги Слабачка.

А другие были немы от изумления.

Воцарение башни. Слабачок возносит камни

Стал на камень ставиться камень.

Стали камни башней.

Вонзилась башня в небо!

Там, где ничего, видно всё!

Вознесение глыб

И вот, донёс муравьишка первый камень башни до самого большого холмика. Но тут увидели все, что лёг камень на землю на ровную, как упал, а не на выступы, от которых зазор между землёй и камнем, чтобы выползти было бы из-под камня можно. «Неужели наш муравьишка лишился сил и камень раздавил его?» Многие разинули от ужаса рты и выпучили глаза.

Но сбоку от камня вырастать стал земли холмик, из которого вскоре появился и Слабачок сам. Это увидел ямку он, в которой и оказался, а камнем тут и накрылся. Из-под него, прорыв норку, на свет и высвободился. Все, кто не умел завидовать, вздохнули с облегчением и радостью.

Герой поплёлся за следующей ношей, а многие уже перешёптывались:

– А как же он эти камни сможет класть один на другой?

– Забрасывать, как мячик, что ли?

– Да? И всё выше и выше?

– А чем он их будет скреплять?

– Вот-вот! Он у нас, наверно, ещё и мастер по клеям и бетонам?!

А Слабачок еле-еле, но принес другой такой же гигантский камень. Немного отдохнув, он взялся за одну из его сторон и полез вверх по первому камню. Гигантский камень поднимался им всё выше и выше, как обычный мешок. Дойдя до самого верха первого камня, Слабачок поставил на него второй.

Так изо дня в день Слабачок и носил гигантские камни и водружал их один на другой.

И для всех было удивительным уже не то, что он камни носил, а то, что всё выше и выше поднимал их по уже поставленным камням. Ведь подниматься с ними вверх по башне должно быть гораздо тяжелее, чем их даже нести на земле.

А потом всё больше, как на чудо, смотрели уже на саму башню, потому что она становилась всё выше и выше. И сам Слабачок увеличивался в глазах всех! И тем больше он рос в глазах, чем меньше он становился на башне, чем всё хуже и хуже его было видно на ней.

Дивиться начали уже и все насекомые, все-все жучки и все паучки: и большие и маленькие. Майские жуки наперебой свою помощь предлагали. И даже сами пытались поднять хотя бы один камень из тех, которые нёс муравьишка. Но сколько бы их за раз ни бралось поднять, но и всем им так и не хватило всех сил всех их крылышек даже покачнуть даже самый малый из всех гигантских камней Слабачка. У них ничего не получалось.

А Слабачок всё поднимал и поднимал камни на самый верх столба, а тот рос и рос всё выше и выше.

Конечно, и такие были, кому хотелось со Слабачком, а точнее на Слабачке по башне попутешествовать. Поползут такие вверх по башне за Слабачком, потом на его камень перепрыгнут и сидят, радуются, видя, как Слабачок их, как на лифте, вверх поднимает.

Пока ещё было не очень высоко, Слабачок часто камень вместе с этими «зайцами» переворачивал и укладывал. И эти «зайцы» часто под камнем в проёме оказывались. Приходилось Слабачку, крики их услышав, рискуя даже жизнью, двигать и приподнимать уже уложенный камень, чтобы этих проказников из-под них вытащить.

А были и такие, кто, попав под такой укладываемый камень, думали, что сами через какую-нибудь дырочку вылезут. Вылезти пытались, да застревали и задними лапками на ветру болтались. Вот и такие уже изо всех сил кричали, Слабачка призывали. И таких Слабачок за лапки хватал, на себя вниз тянул и из капкана так и вытаскивал. А сам при этом сам с камня сорваться в любую минуту рисковал.

А потом уже сама высота страшила негодников всё больше и больше и, наконец, они уже сами обнаруживали себя на его камне и кричали-умоляли, чтобы Слабачок их не поднимал выше. И Слабачок добрый, вид делал сначала, что сердится очень, а потом говорил, что сидят они пусть на том уровне высоты, где запросили помощи, и ждут его – Слабачка возвращения свыше.

А спускаясь, Слабачок подбирал всех таких горе-путешественников, за свою спинку им уцепиться разрешая. И так, целые гроздья муравьишек на его спинке сидели, держась ещё и друг за дружку, и изо всех сил стараясь не сорваться в бездонный низ.

А когда Слабачок сходил с башни на землю, муравьишки с его спинки соскакивали. Одни начинали от радости прыгать, кричать, скакать и петь песни. А вот были случаи, когда, начав смеяться, иные так смеяться и не переставали. А некоторые, закричав страшным криком, бежали туда, куда глядели их переполненные ужасом глаза, и их либо больше никто не видел, либо они возвращались, дрожащие, но разумные, через несколько дней.