Черный завет - Ирина Булгакова

– Правда?

– Да, – Черная Вилена или не заметила издевки, или решила пока не обращать внимания. – Ты пойдешь в тот город, куда вела… вело тебя это животное. Кошка, которую ты считала матерью. Мне нужен город колдунов, или Белый город. Пусть даже то, что от него осталось. Когда дойдешь туда, я объясню, что делать дальше.

– Точно объяснишь?

Черные глаза прикрылись веками. Донату бросило в жар. Боль, о которой она успела позабыть, острой иголкой исподволь подбиралась к сердцу.

– У тебя, девочка, выхода нет. А у меня – времени. Ты пойдешь в Белый город.

– Не пойду, – Доната сжала зубы, чтобы удержать крик.

Белые змеи волос развернулись, и внезапно Донате показалось, что в них больше смысла, чем в глазах Черной Вилены.

– Не пойду, – упрямо повторила Доната. И не дожидаясь реакции незнакомки, рванулась в кусты, обдирая кожу об острые ветки. Но не успела сделать и нескольких шагов, как неведомая сила подняла ее и швырнула в воду. Брызги теплой воды обожгли разгоряченное тело. Напрасно стараясь подняться на четвереньки, Доната не могла оказать достойного сопротивления. Сила разрывала тело на куски. Беспомощно зависнув в воздухе, Доната смотрела, как вокруг Черной Вилены взметнулся песок. Как мириады песчинок устремились вертикально вверх, стремясь закрыть Гелион. Как обнажилось речное дно, и показались огромные валуны, веками лежавшие в реке, скрытые и песком и водой.

Доната упала на землю, и песок, смешанный с водой, тотчас залепил ей глаза, набился в рот. Выкашливая вместе с песком кровь, она на ощупь продвигалась вперед, преодолевая порывы ветра, сбивающие с ног.

И в этом сонмище воды, песка и ветра, в какофонии, что рождала обезумевшая от ужаса природа, возникло спокойное лицо Черной Вилены. Она появилась среди буйства как королева, как та, что мановением руки лишает жизни людей и двигает горы. К ее лицу не лип песок, а водные струи, переплетенные с ветром, не касались ее тела. Она не торопясь взяла Донату за горло и вздернула над землей.

– Ты пойдешь туда, куда я скажу, и делать будешь то, что я велю, – перед ее голосом отступил и вой ветра, и шум песка. – Раз уж нам приходится делить одно тело на двоих, сразу пойми, кто тут главный. У тебя единственный выход – идти в Белый город. Там мы совершим обряд, и каждому достанется по собственному телу.

– Не пойду, – полузадушенно отозвалась Доната.

– Куда ты денешься, милая, куда ты денешься, – почти ласково сказала Черная Вилена.

– Ничего… у тебя… не получится…

– Если у меня ничего не получится, я умру, конечно. Но ты умрешь первой. И говорю тебе – помучаешься напоследок. Тут тебе костер деревенский Небесной Обителью покажется. Обещаю.

Красные губы скривились, как от оскомины, и Черная Вилена отбросила Донату в сторону, как отбрасывают ненужный гнилой плод.

Последнее, что увидела Доната – серый туман перед глазами и покрытую известняком спину огромного речного валуна.

Как это понимать? Доната попыталась открыть глаза, и снова потерпела неудачу. Она ослепла? Сквозь ресницы несмело пробивался свет, но поднять веки она так и не смогла. Для верности несколько раз переведя дыхание, Доната собралась с духом, и…

Результат прежний. Вот тогда ею овладела настоящая паника. Месть. Без сомненья это страшная месть черной мерзавки! Что же теперь делать? Одна, без помощи матери, слепая… Отец Света, как жить?! И зачем?

Доната зашарила руками вокруг. Что-то должно быть в этом огромном мире, за что можно было уцепиться? Или она уже в Ином мире?

Под руки ничего не попадалось. Ничего из того, по чему можно было определить, где она находится. Трава. Кто его знает, есть ли в Ином мире трава? Вполне возможно, лежит она себе в тумане, посреди Небесной Обители – а вокруг никого и ничего. И трава, и жалкий клочок земли, и слепые глаза – вот все, с чем ей суждено разделить вечность.

Ужас охватил все ее существо. Сдавленный, жалкий стон вырвался наружу, но зрения не вернул. Сквозь ресницы по-прежнему пробивался свет. И тогда она взмолилась: все равно, где она находится, Отец Света, она примет все, что на роду написано, только верни зрение! На самую малость, совсем на чуть-чуть! Ей бы оглядеться вокруг, и все – можно опять возвращаться к слепоте, если Отец желает! Но нельзя же болтаться неизвестно где, между небом и землей, так и не зная: наказание это при жизни, или после нее! Отец, помоги!

И Отец ответил.

– Завозилась, завозилась, – знакомый голос, раздавшийся у самого уха, заставил Донату содрогнуться. – Лежи смирно.

– Кто здесь? – в тон собственному стону потянула она.

– Все тот же. Кто же еще?

– Ладимир! Ты! – и рукой нашарила что-то из его одежды, и вцепилась так, что можно было только отрезать.

– Полегче. Вцепилась. Кому же еще тут быть?

– Я… ослепла? – Доната, наконец, догадалась потрогать глаза.

– Руки! – властно приказал он. – Сейчас тряпку поменяю.

Что-то прохладное легло на глаза, но зрения не вернуло.

– Что со мной? Почему ты здесь? Я ослепла? Да говори же, чего душу тянешь?!

– Отвечаю по порядку. И не ори, пожалуйста, наоралась уже. Не ослепла ты. Еще благодари Отца, что нос не сломала. Где же мне еще быть, если ты орала так, что пока я бежал, думал, самое меньшее, что с тобой приключилось – кожу с тебя живой снимают… А самое большее – на лягушку, не приведи Отец, наступила.

Она судорожно перевела дыхание, по-прежнему не выпуская из рук рукава его рубахи, и шутку не оценила.

– Прибегаю. Ты лежала на камнях. Откуда их столько взялось? Знаю я это место, купались мы с отцом здесь, и года не прошло. Никогда тут их не было. На тебя что ли полюбоваться со всей округи сползлись? Ты лежала вниз лицом. Хотел похоронить, как положено, а потом догадался перевернуть на спину. У тебя опухли глаза, и два здоровых синяка в пол-лица. А больше ничего. Жить будешь.

Понятно. Черная стерва бросила ее на камни. Но тогда… она же голая совсем! И он видел?! Ужас. Вот он – настоящий ужас. Кровь бросилась ей в лицо, и тут же немилосердно зажгло в глазах.

– Ты чего? – подозрительно спросил он, когда Доната остервенело зашарила руками, ощупывая собственное тело и с облегчением обнаруживая на себе штаны с неумело завязанным шнурком и перекрученную у ворота рубаху.

– Я… это… неодетая была.

– Точно. Я одевал тебя. Как сумел. Приходилось девок раздевать, но вот одеваю – тебя первую…

– Благодарствую, – не удержалась она от сарказма. – Не надорвался?

Он не ответил. Не услышав даже пренебрежительного вздоха, Доната растерялась.

– Эй, – несмело позвала она. – Ты еще здесь?

– И рад бы быть от тебя подальше… Ладно, уговорила. Провожу тебя до славного города Гранд, оттуда до Бритоля рукой подать, и все – поминай, как меня звали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});