Фантастические циклы романов. Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Шаргородский Григорий Константинович

Слова князя неожиданно прервала еще целая череда сигналов.

— Дозор появился, — догадался Изяслав. — Пора, боярин. Пусть Перун укрепит твою руку и одарит воинской удачей.

— Пусть, — согласился я, несмотря на христианские убеждения. В таком деле лишняя помощь точно не помешает.

И князь, и дружинники охраны посмотрели на меня как на покойника, чем вызвали в моей груди холод злости.

Это мы еще посмотрим.

— Дорога к причалу ведет по дуге, — неожиданно высказался посерьезневший Баюн. — Если у арабов будет проводник, они могут срезать путь.

— Парень прав, — еще больше помрачнел князь.

— Я могу провести. Только дайте свежую лошадь, — как-то даже заискивающе сказал Неждан.

— Мысль хорошая, но проводников и без тебя хватает, — возразил князь.

— Но лучше меня окрестные леса не знает никто на заставе, — пылко возразил юноша.

— Ладно, так тому и быть, — кивнул князь. — Быстро свежего коня юному вою!

Вот такая вот история. А я позволял себе нехорошие мысли о человеке, который не задумываясь решил рискнуть ради меня своей жизнью. Осторожнее нужно быть в суждениях, дабы потом не стыдиться.

Баюн сразу направил бег свежего, а потому резвого коня в сторону дороги, а мне еще предстояло продемонстрировать свою персону передовому дозору аравийцев. Это-то как раз было нетрудно. Едва наш сдвоенный и легкоузнаваемый силуэт показался из ворот крепости, со стороны леса тут же завизжали сигнальные дудки аравийцев и донеслись азартные крики.

Последние сомнения в том, за кем именно они явились в чужую страну, отпали сами собой.

— Ну что, малыш, поиграем в догонялки, точнее, в убегалки? — спросил я у Бома и похлопал ковая по жесткой шкуре на загривке.

Грунтовая дорога, петляющая между стволами лесных великанов, просматривалась лишь метров на пятьдесят, и впереди на грани видимости, как ориентир, мелькал вороной круп лошади Баюна. Бом держал заданный длинноногим скакуном темп, но делал это на пределе своих возможностей. Ничего, вот выедем на лесную тропу, и ковай покажет все, на что способен. Когтистые лапы моего зверя мягко били в утрамбованную землю, так что, если бы погоня была близко, я бы это услышал, а пока позади шумели только листья в высоких кронах.

Редкие светлые пятна солнечного света, с трудом пробивающегося сквозь лесной полог, мелькали в глазах, словно фонари на ночной дороге далекой теперь Земли. Почему-то вспомнилась оставленная там часть моей жизни. Цирк, старшие товарищи, отец и даже бросившая нас мать. Что это? Почему перед глазами мелькает прожитая жизнь? Можно ли это считать плохим знаком?

Так, отставить сомнения, лучше проверить, всё ли на месте. В такой спешке несложно было забыть что-нибудь важное. Как говорил Абдула в советском фильме, «кинжал хорош для того, у кого он есть, и плох для того, у кого его не окажется в нужную минуту».

Ревизию снаряжения я проводил мысленно, потому что все десять пальцев судорожно вцепились в ремни на сбруе ковая. Четыре хербата покоились в набедренных ножнах. Разобранная нагината плотно сидела в чехлах по обеим сторонам холки Бома. То, что оружие разделено, не составляло проблемы — за прошедшие месяцы мне удалось научиться собирать ее за один удар сердца и в любом состоянии. При этом крепление до сих пор не разболталось. Нужно при встрече сказать Гурдагу большое спасибо. Вообще-то если у Элбана все получилось, благодарить мы с гномом будем друг друга. Водолазное снаряжение висело у седла ковая в жесткой коробке. Мало ли что меня ждет перед возможным погружением. Очень бы не хотелось нырять с баллоном, разрубленным шальным ударом меча или раздавленным тяжелой тушей ковая. Вроде все. Если бы с броней было что-то не так, я бы это почувствовал, но пластины защиты сидели на мне как влитые.

Задумавшись, я едва не пропустил момент, когда Баюн свернул с дороги на хоть и хорошо протоптанную, но все же узковатую для лошади тропу. Его скакун сбавил скорость, и мы начали его нагонять.

Минут через пятнадцать Бом сумел сократить разрыв до двух десятков метров. В этот момент мы как раз проезжали по дну пологого оврага. По обеим сторонам возвышались заросли деревьев и кустов. Внезапно в мозгу зверя промелькнуло удивление и узнавание. Расслабленность сыграла со мной злую шутку, но положение спасла привычка хоть и поверхностно, но постоянно отслеживать состояние ковая. А вот Бом оказался на высоте. Именно он первым ощутил присутствие сородичей. Привычное усилие рывком раздвинуло ощущение второго слоя реальности, позволяя засечь замерших в засаде они.

Мы с Бомом еще не влетели в западню, а вот Баюн оказался как раз между двумя вражескими коваями.

Бом резко затормозил, немного разворачиваясь боком. Меня качнуло в седле.

— Баюн!

Дружинник натянул поводья коня, поднимая того на дыбы. На склонах балки затрещали кусты. На один короткий и одновременно бесконечный миг наши взгляды встретились, и холодивший мою грудь страх за товарища был мгновенно расплавлен яростью.

За что? Чем я мог вызвать ненависть этого человека?

Неждан, полностью оправдывая свое имя, выдернул из седельного крепления короткий лук. Вторая рука извлекла из заплечного колчана стрелу, и через секунду оперенная смерть устремилась в мою сторону.

Время рывком скакнуло вперед. Или это был прыжок ковая? Пока я боролся с шоком, Бом самостоятельно решил, что нам здесь не место. Словно живая торпеда, он пронесся вверх по заросшему невысоким кустарником склону и нырнул в уже серьезные заросли на его гребне.

Окончательно осознав, что все это мне не снится, я пригнулся к холке ковая, беря управление в свои руки, точнее, под свой ментальный контроль, и очень вовремя. Ближайший к нам аравийский ковай сократил расстояние, и из зарослей внезапно вынырнула оскаленная морда. Несмотря на то что атака прошла слева, мне все же удалось успеть выхватить меч левой рукой и наотмашь ударить по морде зверя. Через мгновение наши траектории разошлись, и ответом на мой удар был лишь бессильно-яростный рев вражеского они за спиной.

Подобно мастерам горного слалома, мы заскользили между древесными стволами. А вот теперь погоня было слышна отчетливо. Пару раз за спиной слышались глухие удары, — похоже, аравийцы не были большими спецами по лесным гонкам. Но радоваться рано — надеяться на то, что кто-нибудь из них «встретится» с деревом лоб в лоб, было бы глупо.

Я приблизительно представлял, в какой именно стороне находится Дольга, поэтому шансы на спасение у нас все же были. Если, конечно, мой топографический кретинизм не глубже, чем кажется на первый взгляд.

В какой-то момент изматывающего бегства мне даже пришлось закрыть глаза, потому что мелькающие, словно в калейдоскопе, деревья вызывали морскую болезнь.

Наше противостояние можно было назвать патовым — небольшая фора у Бома все же была, а физические характеристики разных особей одного вида они отличались мало. Так что если в колоде аравийцев нет джокера, до Дольги мы доберемся первыми.

Теоретически мы должны выйти к Дольге у знакомых холмов с подмытыми течением глиняными обрывами. Вот с этого «трамплина» мы и сиганем. Хотелось бы видеть, как мои преследователи проделают подобный трюк с неподготовленными коваями.

Лес постепенно редел, открывая впереди полоску голубого неба. Я не ошибся! Уверенность в этом в меня вселял знакомый пейзаж. Именно здесь мы с Бомом проводили водные процедуры на натуре. Даже пару раз прыгали с обрыва в реку. Коваю это очень не нравилось, но выбора ни у него, ни у меня не было. Чтобы совершить предстоящий трюк в идеальных условиях, я начал менять направление бега, выводя Бома на знакомый холм. Реки еще не было видно, но влажный воздух уже предвещал встречу с прохладной водой, и этой встречи я ждал не только как спасения от погони — поддоспешник уже давно пропитался потом, а тело изнывало от духоты.

Еще чуть-чуть, и…

В колоде аравийцев все же оказался джокер, и не один. О том, что все плохо, мне сообщили взрывы за спиной. Сначала грохнуло сзади справа, затем слева, а после этого стрела попала мне в спину…