Французская волчица. Лилия и лев (сборник) - Морис Дрюон

60

…а потом угостил его скудным ужином. – Это тайное пребывание Эдуарда III во Франции длилось четыре дня, с 12 по 16 апреля 1331 г., в Сен-Кристоф-ан-Алатте.

61

…так называемый «гербовый король»… – «Гербовый король» – распорядитель, следивший за соблюдением всех формальностей турнира.

62

Раз нам запрещают взимать долги, что ж, мы прихватим с собой вклады! – Компания Толомеи, как мы уже говорили, была самой крупной из сиенских компаний, уступая только предприятию Буонсиньори. Ее основание восходит к Толомео Толомеи, другу или, по крайней мере, человеку, близкому к Александру III, Папе с 1159 по 1181 г., который сам был сиенцем и противником Фридриха Барбароссы. Палаццо Толомеи в Сиене было построено в 1205 г. Толомеи часто были банкирами Святого престола; основали свои филиалы во Франции около середины XIII в., сначала ведя свои дела на шампанских ярмарках, потом создав многочисленные отделения, в том числе Нофльское, со штаб-квартирой в Париже.

Когда грянули указы Филиппа VI и крупные итальянские негоцианты угодили на три недели в тюрьму, чтобы вновь обрести свободу, лишь изрядно раскошелившись, Толомеи внезапно уехали, прихватив с собой все суммы, депонированные у них либо другими компаниями, либо их французскими клиентами, что создало достаточно серьезные трудности для королевской казны.

63

Но затем герцог Брабантский внял увещеваниям Иоанна Люксембургского… – Эти «увещевания» зашли довольно далеко, поскольку Иоанн Люксембургский, чтобы угодить Филиппу VI, собрал коалицию и угрожал герцогу Брабантскому вторгнуться в его земли. Герцог Брабантский предпочел удалить Робера д’Артуа, но выторговал при этом выгодную для себя сделку: брак своего старшего сына с дочерью короля Франции. Иоанн Богемский тоже был вознагражден за свое вмешательство заключением брака его дочери Бонны Люксембургской с наследником короля Франции, Иоанном Нормандским.

64

…и взял клятву с пэров, баронов, епископов… – 2 октября 1332 г. Присяга, которую потребовал Филипп VI от своих баронов, была клятвой в верности герцогу Нормандскому, «который по праву наследник и государь французского королевства». Не будучи прямым наследником короны и сам получивший ее лишь по выбору пэров, Филипп VI обратился к обычаю выборной монархии времен первых Капетингов.

65

…шотландский престол. – Старый и больной проказой король Роберт Брюс, который так долго оказывал сопротивление Эдуарду II и Эдуарду III, умер в 1329 г., оставив корону семилетнему ребенку, Дэвиду Брюсу. Малолетство Дэвида стало поводом для различных противоборствующих группировок вновь начать свои распри. Ради безопасности маленький Дэвид был увезен из страны баронами его партии и нашел вместе с ними убежище при французском дворе, в то время как Эдуард III поддержал притязания одного французского дворянина нормандского происхождения, Эдуарда Байоля, родственника прежних королей Шотландии, который был согласен, чтобы шотландская корона перешла под английский сюзеренитет.

66

Под диктовку мэтра Буридана… – Жан Буридан, родившийся около 1295 г. в Бетюне, в Артуа, был последователем Оккама. Его философское и теологическое учение принесло ему огромную известность; в свои тридцать или тридцать два года он стал ректором Парижского университета. Его спор со старым Папой Иоанном XXII, чуть не повлекший за собой раскол, еще больше увеличил его славу. Во второй половине своей жизни ему пришлось удалиться в немецкие земли, где он преподавал, в основном в Вене. Умер в 1360 г.

Роль, которую народное воображение ему приписало в истории с Нельской башней, чистая выдумка, впрочем, она появляется лишь в рассказах двух последующих веков.

67

…и назначил ему содержание в сумме тысяча двести марок. – В счетах Казначейства только за первые месяцы 1337 г. обнаруживаются: в марте – приказ выплатить двести фунтов Роберу д’Артуа как дар короля; в апреле – дар в триста восемьдесят три фунта, другой в пятьдесят четыре фунта и пожалование замков Гилфорд, Уэллингфорд и Сомертон; в мае – предоставление годового содержания в двенадцать сотен марок эстерлингов; в июне – возмещение в пятнадцать фунтов, которые Роберу должна была выплатить компания Барди, и так далее.

68

…а король Франции от души хохотал над этим вызовом! – Воображение романиста смутило бы такое совпадение, которое и в самом деле кажется слишком грубым и нарочитым, если бы не правда фактов. Впрочем, оглашение вызова Эдуарда III, юридически начавшее Столетнюю войну, отнюдь не завершает странную судьбу Нельского дворца. В нем проживал коннетабль Рауль де Бриенн, граф д’Э, пока не был арестован в 1350 г. по приказу Иоанна Доброго, приговорен к смерти и обезглавлен. Дворец стал также обиталищем Карла Злого, короля Наваррского (внука Маргариты Бургундской), который поднял оружие против французского королевского дома. Позже Карл VI Безумный отдал его своей жене, Изабелле Баварской, которая впоследствии заключила договор, отдавший Францию англичанам, и объявила собственного сына, наследника престола, незаконнорожденным. Карл VII, едва успев передать дворец Карлу Смелому, умер, а Смелый вступил в конфликт с новым королем Людовиком XI. Франциск I предоставил часть Неля Бенвенуто Челлини; потом Генрих II велел устроить там мастерскую для чеканки монеты; там и по сию пору располагается Парижский Монетный двор. Уже одно это дает представление о размахе площади, которую занимали постройки и земли дворца. Карл IX, нуждаясь в деньгах, чтобы платить своим швейцарским гвардейцам, велел выставить на продажу дворец и башню, которые были приобретены герцогом Неверским, Луи де Гонзагом. Новый владелец велел их снести, чтобы построить на том месте Неверский дворец. Наконец, Мазарини, приобретя Неверский дворец, разрушил его и заменил Коллежем Четырех Наций, который существует и по сей день – там теперь размещается Институт Франции.

69

После казни Мортимера она потеряла интерес ко всему на свете. – Королеве Изабелле предстояло прожить еще двадцать лет, но она уже не принимала никакого участия в делах своего века. Дочь Филиппа Красивого умерла 23 августа 1358 г., в Хартфордском замке, и ее тело было погребено в Ньюгейтской церкви францисканцев, в Лондоне.

70

…Сиена, где процветают искусство и коммерция… – Несмотря на политическую борьбу, восстания, соперничество между социальными классами и с соседними городами, что было общим уделом итальянских республик в ту эпоху, Сиена познала в XIV в. великий период процветания и славы, благодаря своим искусствам и коммерции. Между оккупацией города Карлом де Валуа в 1301 г. и его завоеванием герцогом Миланским Джан-Галеаццо Висконти в 1399-м единственным настоящим несчастьем, обрушившимся на Сиену, была эпидемия чумы в 1347–1348 гг.

71

…злую напасть, должную покарать Авиньон. – Живя в Авиньоне, Петрарка не переставал изливать, с редким талантом памфлетиста, свою ненависть к этому городу. Его письма, даже со скидкой на поэтические преувеличения, рисуют нам захватывающую картину Авиньона эпохи пап (Петрарка, «Безымянные письма» к Кола ди Риенци, римскому трибуну, и другим).

«…Я живу теперь во Франции, этом Вавилоне Запада, где собрано все, что есть под солнцем наиболее гнусного, на берегах необузданной Роны, похожей на Коцит или Ахерон Тартара, где царят некогда бедные преемники рыбака, забывшие о своих корнях. В смущении видишь вместо святого одиночества наплыв преступников и рассеянные повсюду шайки подлых прихлебателей; вместо суровых постов – полные сластолюбия пиршества; вместо благочестивых паломничеств – жестокая и бесстыжая праздность; вместо босых ног апостолов – стремительные скакуны воров, белые как снег, покрытые золотом, живущие в золоте, грызущие золото и чуть ли не подкованные золотом. Короче, можно подумать, будто это персидские или парфянские цари, требующие поклонения и к которым нет доступа без поднесенных даров…» (Письмо V).

«…Сегодня Авиньон уже не город, а вотчина ларвов и лемуров; одним словом, клоака всех преступлений и всех гнусностей; тот самый ад живых, о котором сказано было устами Давида…» (Письмо VIII).

«…Я по опыту знаю, что тут нет никакого сострадания, никакого человеколюбия, никакой веры, никакого уважения, никакого страха Божия, ничего святого, ничего праведного, ничего справедливого, ничего священного – в общем, ничего человеческого… Мягкие руки, жестокие дела; ангельские голоса, поступки демонов; сладкие песнопения, железные сердца…» (Письмо XV).