Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908 - Цзюн Чан

Одним из ключевых агентов Японии при дворе китайского императора считался великий князь Су, относившийся к потомкам правящей семьи Айсин-Гёро. В то время ему было под сорок лет, и он числился самым прояпонски настроенным представителем знати, а также сторонником императора Гуансюя. В своем поместье он открыл школу для собственных дочерей и остальных женщин родственников, а занятия с ними проводил японец. Так как этот великий князь зарекомендовал себя человеком талантливым, располагавшим широким кругозором, Цыси назначила его начальником полиции. Советником при управлении полиции служил японец Кавасима Нанива, который продемонстрировал достойную сноровку в организации поддержания правопорядка в столице на протяжении оккупации ее иноземными войсками после подавления «боксерского восстания». Двое этих мужчин крепко сдружились, и Кавасима взял в свою семью одну из дочерей великого князя Су. Эта девочка выросла в Японии, а во время вторжения на территорию Китая в годы Второй мировой войны она проявила себя как блистательный сотрудник японской разведки, за что удостоилась прозвища Сокровище Востока. После той войны ее казнили по обвинению в измене.

Великий князь фанатично служил японскому делу порабощения Китая, и это его дело с не меньшим рвением продолжит дочь. В тот момент, однако, он затаился. В 1903 году Цыси предупредили о его истиной натуре. Разоблачение устроил придворный художник Цин Гуань (сегодня среди национальных сокровищ числятся его панорамное изображение Летнего дворца и свадьбы императора Гуансюя). Страстно преданный Цыси, этот художник проявил чудеса изобретательности при поимке наемного убийцы Шэнь Цзиня. Потом он написал Цыси тайное донесение, в котором сообщил ей о том, что арест заговорщика удался только потому, что в это дело не посвятили никого из окружения великого князя Су. Цыси призвала великого князя к ответу, а тот в свое оправдание лишь мямлил что-то невразумительное. Она сместила его с должности начальника полиции под тем предлогом, что обязанности стали ему в тягость, и установила за ним тщательное наблюдение. Великий князь Су сообщил связнику, прибывшему от Дикого Лиса Кана, что даже его любимая наложница работает на Цыси и что он чувствует себя так, будто постоянно «сидит на одеяле из иголок».

Находящегося под наблюдением этого великого князя Цыси в июне 1907 года снова назначила главой вновь образованного министерства государственной службы, в подчинение которому передали полицейские подразделения. Такая мера служила дымовой завесой для введения в заблуждение Токио: так как она отлучала Цэнь Чуньсюаня и других ненадежных сановников от двора, вдовствующая императрица хотела избежать появления у японцев впечатления, будто изгнание их агентов имеет к ним отношение. Одновременно она постаралась, чтобы полицейские подразделения надежно находились в руках заместителя великого князя, то есть человека, которому Цыси безоговорочно доверяла.

Тем временем пожарная команда столицы тоже подчинялась министерству великого князя. Он сказал своему служащему Ван Чжао, участвовавшему в заговоре 1898 года, которого выпустили на свободу из тюрьмы по амнистии Цыси: «Я вооружил сотрудников пожарной команды и вымуштровал их на военный лад. Когда наступит время радикальных перемен, я использую эту команду для штурма дворцов под прикрытием тушения пожара, и мы восстановим нашего императора на престоле». Ван Чжао его полностью поддержал: «Как только нам поступят сообщения о том, что вдовствующая императрица заболела и слегла в постель, ваше высочество сможет ввести пожарную команду в Морской дворец, чтобы взять императора под охрану, доставить его в самый величественный дворец Запретного города и водрузить его на престол. Потом можно будет вызвать сановников, чтобы они получили от него распоряжения. Кто посмеет его ослушаться?»[58]

Летний дворец находился слишком далеко от города, чтобы пожарная команда великого князя Су могла туда добраться. Поэтому, можно предположить, для его захвата разрабатывался другой план. Министры японского правительства предложили вдовствующей императрице подарок: пароход, специально спроектированный для использования на озере Куньмин. Отказаться от такого подарка Цыси не могла. Итак, японских инженеров пустили на территорию Летнего дворца, где они выполнили полномасштабную геодезическую съемку озера вместе с каналом, соединяющим его с городом. Японцы взяли точные замеры его глубины и ширины водной глади, а также наметили оптимальные варианты навигации. Они осмотрели остальные суда, чтобы убедиться в превосходстве своего проекта. Комплектующие детали парохода изготовили в Японии и доставили в Летний дворец для сборки в его доке силами шестидесяти с лишним японских техников-монтажников, которые могли бродить по всей территории и разглядывать находящиеся на ней особняки. В конечном счете к концу мая 1908 года пароход с полностью японским экипажем передали в распоряжение вдовствующей императрице. Ее попросили присвоить судну имя, и она это сделала, назвав его «Юнхэ» («Мир навсегда»). Церемония проводилась в Летнем дворце, и на ней присутствовали официальные лица обеих стран, однако Цыси или император ее пропустили. Японские инженеры и экипаж покинули Летний дворец после длительной задержки. Архивных данных о том, что Цыси когда-нибудь взошла на борт «Юнхэ», не обнаружено.

Один секретарь Верховного совета выразил свое смятение в то время в своем дневнике. «Серьезные затруднения создает охрана императорских резиденций, – написал он, – и даже обычный чиновник не может войти на их территории. Зато эти иностранцы бродят вокруг днем и ночью. Такое положение вещей представляется неправильным. Я к тому же слышал, что японцы часто напиваются и шумят. Я думаю, что случится, если они завалятся в запрещенные для всех места силой?!» Цыси не могла не разделять с секретарем предчувствия опасности. Подаренный японцами пароход (внешне фактически напоминавший боевой корабль) представлялся троянским конем на территории ее дворца, и его можно было использовать, чтобы добраться до императора Гуансюя, особняк которого находился около уреза воды.

Этот троянский конь появился у Летнего дворца как раз в то время, когда Цыси занедужила. На протяжении некоторого периода ее крепкий организм не сдавался, и во время посещения первого в Китае современного сельскохозяйственного предприятия в мае вдовствующая императрица прошла пешком несколько километров, а императора два носильщика тащили в паланкине. Однако с начала июля ей уже с большим трудом удавалось выполнять свою работу, так как она постоянно чувствовала слабость и головокружение, а в ушах звучал металлический звон.