Еврейская сага - Пётр Азарэль

ту попу лизнул».

Теперь засмеялись оба.

— Я вижу, вы знакомы? — улыбнулась Мири.

— Так я же знаменитость. Когда моя мама седьмого сентября сорок седьмого года родила меня в девять часов вечера, в Москве прогремел двадцать один залп салюта. Правда, стреляли в честь 800-летия столицы.

— Забавно. Я вижу, с чувством юмора у тебя всё в порядке. А где Вайнер. Нам пора начинать.

Она кивнула в сторону мужчины в галстуке и строгом коричневом костюме, сидящего за столом, и двух операторов, стоящих за направленными на них телекамерами. В это время в зале появился молодой человек среднего роста. Илюша видел его впервые. Знаменитый ученик профессора Брона, он в десять лет выиграл международный конкурс юных скрипачей, а в шестнадцать — конкурс в Лондоне. Юноша посмотрел на Мири и с виноватой улыбкой произнёс:

— Извините. Я не предполагал, что будут такие пробки.

— Всё в порядке, Максим. Итак, начинаем.

Вечером он набрал телефон родителей. Трубку взяла Елизавета Осиповна.

— Мама, кажется я скоро стану известным в стране человеком.

— Ты опять куда-то вляпался?

— Да. В воскресенье в девять вечера меня и двоих блестящих скрипачей из «русских» покажут по телеку, по первой программе.

— Поздравляю, дорогой. Обязательно будем смотреть. Скажи Мире, чтобы и Давид посмотрел.

— Думаешь, это нужно?

— Конечно, дети должны гордиться своими отцами.

— Ладно. Как папа?

— Неважно себя чувствует, устаёт. Я ему говорю: «обследуйся», а он ни в какую. Ну, пока, сынок.

Илюша закрыл глаза, он всегда так делал, чтобы сосредоточиться и принять решение.

«Что же ответить Хаиму? Мне предложили вступить в партию. Но в Израиле много политических партий, и я не очень понимаю, в чём их отличие. Конечно, у меня есть сомнения по некоторым пунктам программы. Пожалуй, стоит согласиться, хотя бы в благодарность за статью в газете и эту передачу, которую сделала сегодня Мири. И вообще, они милые интеллигентные люди».

Проснулся и заплакал Ариэль. Яна взяла его на руки, чтобы успокоить. Потом попросила Илюшу сменить ему памперсы. Мальчик замолчал и сверкнул на отца своими невинными голубыми глазами.

4

Размеренная домашняя жизнь, прерываемая зарубежными гастролями и концертами, шла своим чередом. Яна вернулась на работу, рос и набирал вес Ариэль, отправились в школу Анечка и Давид. Временами звонил Санька, приглашая погостить в Нью-Джерси.

Спокойное течение будней однажды сменилось бурным тревожным потоком. Под настойчивым давлением Елизаветы Осиповны согласился на обследование Леонид Семёнович. Результаты оказались неутешительными: врачи нашли у него рак крови. В тот день позвонила мама и, едва сдерживая слёзы, сообщила об этом Илюше.

— Чуяло моё сердце, что с папой что-то неладно. Он похудел, с работы стал возвращаться бледный, без сил и сразу валился на диван. Кости болят, кровь из носа, простуды, которых раньше не было.

— Где он сейчас?

— В больнице Адаса Эйн-Карем. Я отвезла его туда. Врачи вызвали меня и всё рассказали. Острая лейкемия. Чем мы прогневили бога?

Она зарыдала, из телефонной трубки раздались громкие хриплые вздохи.

— Успокойся, мама. Я слышал, лейкемия лечится.

— Всё зависит от стадии заболевания.

— Я завтра приеду. Скажи, где папа находится?

Она продиктовала, и он записал на листке бумаги. На следующий день Илюша выехал днём, чтобы не попасть в утренние пробки. Он довольно быстро поднялся в онкологическое отделение и вошёл в палату. Отец, бледный и осунувшийся, спал на кровати возле окна. Он знал, что обход врачей обычно заканчивается к обеду, и направился их искать. Приоткрыв дверь комнаты, Илюша увидел мужчин в голубых халатах, сидящих за столом или у экранов компьютеров.

— У вас лечится мой отец Леонид Вайсман. С кем я могу поговорить?

Седовласый человек взглянул на него и медленно поднялся со стула.

— Я его лечащий врач.

— Скажите, что у него.

— Диагноз, к сожалению, неутешительный. Принимаем все меры. Приступили к лекарственной терапии, сделали переливание крови. Похоже, потребуется пересадка костного мозга. У тебя есть ещё брат, я видел его вчера.

— Да, старший.

— Тогда готовьтесь к операции. Мы сделаем вам обоим анализы и решим.

— Какие у отца шансы?

— Весьма небольшие. Возможно, его госпитализировали в последней стадии. Мы сейчас это хотим определить. Два-три месяца назад я был бы гораздо более оптимистичен. Это пока всё.

Сестра за офисной стойкой взяла у него данные и телефон, и Илюша вернулся в палату. Отец спал и он не стал его будить, а просто сел в кресло возле постели, ожидая, когда он проснётся.

— Сынок, — услышал он его слабый голос.

— Папа, здравствуй.

— Береги маму и бабушку, Илюша.

— Я дам тебе мой костный мозг, папа. Всё будет хорошо. Здесь прекрасные специалисты. Тебя вылечат.

— Пусть и Витя приедет.

— Конечно, я ему скажу.

— Мне трудно говорить. Поезжай к жене и детям, сынок.

Он закрыл глаза и снова погрузился в сон. Илюша поднялся и вышел из отделения. Он решил навестить маму и бабушку и поехал в Гило. Гольда была дома одна. Она открыла дверь и обняла его. Ей не требовалось ничего говорить. Ей было достаточно одного взгляда. Интуиция, соединённая с житейской мудростью, редко подводила её.

— Как ты себя чувствуешь, бабушка?

— Терплю, Илюшенька. Знаешь, как в одесском анекдоте: «не дождётесь».

— Я был у папы. Скорей всего, будет операция, пересадка костного мозга. Врачи решат, у кого брать.

— Ты, наверное, голодный. Садись, я вчера сварила.

— Пожалуй, я поем. Спасибо, бабуля.

— Мама утром была в больнице, а потом уехала в консерваторию. Ты её не жди.

Он пообедал, попрощался с Гольдой и вернулся в Рамат-Ган. С ним связались через несколько дней и попросили прибыть на следующее утро. Яна очень волновалась, собирая мужа и подавая завтрак. Он успокоил её, объяснив, что для него пункция не представляет никакой опасности.

Виктор был уже в больнице. Лечащий врач вышел к ним и, взглянув на них, попросил Илюшу следовать за ним. Братья обнялись.

— Беэзрат ха-Шем[23], всё будет хорошо, — произнёс Виктор.

Операция прошла успешно, и Леонида Семёновича увезли в реанимацию. Ему действительно стало заметно лучше. Его выписали домой. Он шутил, строил планы на жизнь и собирался вернуться к работе. Полтора года назад он сдал трудный экзамен на инженера-электрика и в Иерусалиме подрядчики и предприниматели его хорошо знали. Он уже думал о покупке квартиры и считал, что абсорбция в Израиле им вполне удалась. Увы, притаившаяся на время жестокая болезнь дала метастазы. Его опять положили в больницу. Елизавета Осиповна не отходила от него ни на шаг, стараясь облегчить боль, и часами сидела у постели, держа его за руку. Он умирал тяжело, то