Сочинения в трех томах. Том 2 - Майн Рид

с отчаянием в сердце, теперь она напоминала собой молодую тигрицу, готовую разрушить своими зубами и когтями всякую преграду.

В то время как она стояла в угрожающей позе, из поселка разнесся по долине резкий крик; глаза девушки повернулись в ту сторону, и еще большая ненависть загорелась на ее лице.

В деревню въезжал отряд всадников, и первые ряды остановились перед малоккой. Во главе их был человек, которого она узнала с первого же взгляда, — это был Агвара, молодой предводитель товасов. Рядом с ним была девушка в европейском костюме. Она впервые оказалась здесь, но Насена видела ее раньше и теперь тоже сразу узнала. Впрочем, она не стала подробно разглядывать ее — ей достаточно было бросить взгляд на ее белое лицо и светлую одежду.

Из глубины разбитого сердца Насены вырвался дикий вопль, и она точно мертвая упала на берег; но это был только минутный порыв злобы и отчаяния. Несколько мгновений спустя индианка уже не кричала, и ни один вздох не сорвался с ее уст. Сжав губы, она поднялась с берега и медленной, но твердой походкой пошла к деревне. Решение ею было принято: она задумала даже ценою собственной жизни отомстить бледнолицей девушке и изменнику!

Между тем Гаспар и его спутники, скача все время по следам похитителей, близко подъехали к городу товасов. Они узнали его издали по поднимавшимся над верхушками пальм струйкам дыма от многочисленных костров. День клонился к вечеру, в воздухе было тихо, и дым прямо поднимался к небу.

Путники остановились посоветоваться, как им лучше незаметно приблизиться к городу: прямо ли въехать в него, объяснив свои намерения, или подождать?..

Циприано и Людвиг, хотя и движимые различными чувствами, поступили бы именно так. Первый с нетерпением желал узнать о судьбе своей кузины и невесты. Людвиг, беспокоившийся не менее его, еще надеялся на благоприятный исход. Он верил в дружбу Нарагуаны, о смерти которого ему еще ничего не было известно. Он хотел просить старого вождя наказать убийц его отца, нисколько не сомневаясь, что тот по справедливости накажет их, кто бы они ни были.

Гаспар, более всех спокойный, посоветовал выждать немного и хорошенько рассмотреть неприятельский стан, во всяком случае действовать с величайшей осторожностью. По его мнению, только таким путем можно будет добиться желаемого успеха.

С того места, где они остановились, дорога огибала подошву горы. Им виден был только дым, самый же город был скрыт от них чащей пальмовых деревьев. Но с вершины горы, наверное, можно было видеть весь город. Гаучо одним взглядом сообразил все эти обстоятельства. Он не упустил из виду, что гора была вплоть до вершины покрыта лесом и, следовательно, во время подъема на нее нельзя было заметить путников снизу из долины.

С их стороны подъем на гору шел отлого, и лошади легко могли взобраться наверх. Всех этих условий было достаточно для Гаспара, чтобы составить план дальнейших действий.

— Именно здесь нам надо взбираться, — проговорил он уверенным тоном, указывая на гору. — За день мы достигнем вершины, а раз мы будем там, мы высмотрим все, что надо, и будем знать, как действовать. Вперед, сеньоры!

И Гаспар вонзил шпоры в бока своего коня. Остальные последовали за ним. Несмотря на свое нетерпение, они чувствовали справедливость его слов, и скоро все трое очутились под тенью высоких пальм, длинные ветви которых простирались над их головами подобно громадным веерам, совершенно заслоняя небесный свод. Тропинок не было, и они ехали по руслу, по-видимому, высохшего потока; кончился поток, кончилась и ложбина, и они продолжали путь посреди ползучих растений, которые Гаспар называл лианами. Иногда упавшее дерево преграждало им дорогу, и приходилось делать объезд; местами приходилось пробираться через густой колючий кустарник. В таких случаях гаучо слезал с лошади и пускал в дело свой острый нож, пролагая таким образом путь.

Ночь наступила прежде, чем они добрались до вершины горы, но блестящий свет луны, сменивший сумерки, дал им возможность подвигаться дальше, сновавшие кругом мухи светили им в темноте. Около вершины растительность была не так густа, и путники могли видеть небо и луну.

Когда они достигли, наконец, вершины, глазам их представилось странное зрелище, заставившее их натянуть поводья. Молодые люди едва сдержали крик удивления, готовый сорваться с их губ.

Над их головами подымались странные подмостки, и тень от них далеко отбрасывалась по земле.

Циприано и Людвиг невольно содрогнулись от ужаса при этом зрелище. Гаучо, удивленный вначале не менее их видом этих построек, скоро, однако же, понял, в чем дело. Он узнал индейское кладбище, видеть которое приходилось ему не раз.

В коротких словах рассказал он своим спутникам назначение этой горы.

Путешественники остановились под постройкой, отбрасывавшей наибольшую тень. Лошадей они привязали к столбам; тень защищала их от любопытных взглядов. Впрочем, это место вряд ли привлекло бы к себе даже ночных бродяг: ни один индеец не осмелится пойти на кладбище, настолько еще велико у них почитание своих предков.

Гаспар и оба молодых человека снова стали совещаться относительно дальнейших действий.

Прошло уже добрых полчаса с тех пор, как село солнце, но яркий свет тропической луны на безоблачно-ясном небе позволял различать окружающую местность. Впрочем, это не очень радовало Гаспара. Будь ночь темнее, он, без сомнения, проскользнул бы в селение, чтобы узнать, где находится Франческа, и, может быть, даже нашел бы способ известить ее, что друзья близко и идут к ней на помощь.

Товасы, подобно большей части дикарей Южной Америки, не ставят, как их североамериканские братья, часовых вокруг лагеря. В глубокой пустыне Чако им не грозит нападение белых, а большие расстояния между отдельными племенами делают излишней такую бдительность.

Гаучо знал хорошо привычки товасов и был уверен, что можно пробраться в деревню незаметно под покровом ночи, но при подобных обстоятельствах трудно рассчитывать на успех предприятия. Несмотря на всю ловкость Гаспара и на беспечность индейцев, лунный свет тотчас выдал бы его им.

С места стоянки путешественникам видны были костры, на которых индейцы приготовляли себе ужин. По временам пламя костров затемнялось человеческими фигурами, казавшимися с их места тенями,