Ферзи - Татьяна Чернявская

Советники, казалось бы, остались довольны объяснением и немного успокоились, свернув заклятья до более удобного момента, хотя щитов не ослабил ни один. Араон Артэмьевич, больше всего переживавший именно за эту часть представления, украдкой перевёл дух, очень радуясь, что никто из присутствующих не стал подвергать диагностике стулья, стол и поданные папки. В другой ситуации они непременно сделали бы это, но репутация боевиков, представлявшая этих чародеев, как людей весьма ограниченных и прямолинейных, в этот раз сыграла Главе Совета на руку. Никто из прожжённых интриганов, привыкших грызть друг другу глотки за любые поблажки, не мог предположить, что молодой и неопытный боевой чародей, недавно завершивший обучение, начнёт использовать сложные составы, не прибегая к давно изученным зельям. И уж тем более его бы не заподозрили в смешении алхимии и травничества, не всегда доступном и более матёрым чародеям. Важич даже поблагодарил неведомого врага, за столь удачно выведенного в тень старшего брата. При других обстоятельствах, можно поспорить, Ихвор бы ни за что не взялся создавать запрещённые реактивы, которые активизировали скрытые свойства трав, только встретившись с ним в конкретном организме. По отдельности любой элемент определялся практически безобидным составом, чьё наличие с трудом, но можно было объяснить. Сводясь же в человеке, они давали эффект похлеще знаменитого «зелья правды» в княжеских застенках.

Араон мимо воли поправил на руках перчатки, блокирующие проникновению в тело последнего реагента, от чего в голове слегка шумело и периодически накатывало желание похихикать, но жажда неконтролируемо изливать душу не появлялась.

— В первую очередь предлагаю обсудить вопрос покушения на жизнь Главы Совета, так как именно оно послужило для большинства уважаемых коллег причиной сомнения в моей компетенции. Но перед тем, как оглашу заключение следственной комиссии, возглавляемой всеми вам известным Мастером-Накопителем Воронцовым Лелем Мисакиевичем, хотелось бы вспомнить события недельной давности.

Старший Мастер-Диагност поморщился, будто от зубной боли, что было весьма вероятно, аки господин Бересеенко обладал слабым здоровьем и с маниакальным упорством изыскивал у себя всё новые недуги.

— В ночь на семнадцатое число, когда уважаемые коллеги имели возможность зафиксировать проявление некромантии, была убита госпожа Иринма Шкудрук, называющая себя также Бесподобной Иринмой и являвшаяся внутриутробной сестрой бывшего Главы Совета.

— Доигралась, курица, — не удержалась от замечания Санатасия Лексардовна, недовольно поджимая ярко накрашенные губки.

Ни для кого, в принципе, не было секретом, что в направлении травничества и зельеварения естественная конкуренция между чародеями всегда усугублялась особенностями исключительно женских взаимоотношений. Лишённые необходимого мужского общества прекрасные и не очень дамы стремились проявить себя всеми доступными средствами, подчас настолько специфичными и своеобразными, что привлекали внимание инквизиторов и сутенёров. Из-за этого со стороны данный факультет ярко напоминал серпентарий или выводок новорожденных гидр. Только, что бы главная гадина этого собрания столь явно демонстрировала своё отношение к подопечным, случалось не часто.

— Да ты просто сама скорбь, как я посмотрю, — Тавелина Руевна выудила из пространственного кармана портсигар и принялась невозмутимо заправлять мундштук.

— А что мне слёзы по этой сучке проливать или голову пеплом посыпать!?! — вскрикнула госпожа Заломич, и её идеальное лицо неприятно исказила какая-то совершенно неопределимая в своей юности гримаса. — Дрянь малолетняя! Неизвестно, что о себе возомнила! Думала, раз братик в Совете, то всё можно. Лазала вечно везде, вынюхивала что-то, командовать лезла. А эти её постоянные фан-клубы для малолеток! Знаете, сколько она девиц соблазнила бросить учёбу ради надуманных великих перспектив?

— Вас послушай, так она ни травница была, а демон во плоти, — со своей неизменно мягкой интонацией, в которой лишь чуть-чуть проступал укор, заметил господин Ориджаев.

— Вот только не делайте вид, уважаемый Мирут Тмириевич, — разгневанной кошкой зашипела женщина, — что уже успели позабыть, по какой причине её спешно вывозили из столицы. Именно она организовала независимую лабораторию, занимавшуюся сомнительными делишками! Именно с ней связывали похищения младенцев и использование запрещённых артефактов! Половина созданных ею зелий просто опасна в эксплуатации, а состав не поддаётся воспроизведению!

— Ну, она хоть что-то умудрялась делать своей крашенной головкой, — Мастер-Иллюзор не без ехидства смерила взглядом свою излишне молодящуюся коллегу. — Что-то не могу припомнить ни одного патента под Вашим именем.

— Да у меня стаж и три кандидатские степени! Я четырёх претенденток на этот пост извела и лично состав готовила, которым министра иностранных дел отравили! — воскликнула Сатанасия Лексардовна, преисполненная чувством собственного достоинства, словно не замечая весьма выразительного и очень многообещающего взгляда представителя Светлого Князя, что из-за невозможности найти отравителей в той истории был на полгода лишён премии. — Травила, правду, не я, этим его любовница занималась, что на Ускраинскую разведку работала, но гениальность состава это не отменяет! Да этой… патенты давали в надежде к Важичу подмазаться! Я, может, в изобретениях и не сильна, зато и не гуляла, как последняя шалава.

Вошедшая в раж травница не обращала внимания на слегка шокированные лица Старших Мастеров и присутствие на Совете княжеской ищейки. Её даже нисколько не смутило, что грузный господин Кущин, забросив бесполезные попытки извлечения застрявшего платка, поспешно отодвинул от неё своё кресло, практически вжавшись в опального, но не такого опасного для окружающих Мастера-Целителя. Казалось, дамочка готова была до выбитых зубов и вырванных патл отстаивать собственную позицию.

— П-пожалуйста, давайте обойдёмся без оскорблений, — неуверенно попросил Лексард Милахиевич, здорово переживая за состояние собственного здоровья из-за крайне нервенной атмосферы в зале. — Не стоит так говорить о покойниках. Правильно, Равелий Дилеонович? Госпожа Иринма была прекрасной женщиной широкой души…

— И пристрастий, — проворчал господин Паморич, не отвлекаясь от прочтения предоставленных Главой бумаг.

— Думаю, сейчас не время обсуждать легкомысленное поведение скончавшейся особы, — попытался вернуть обсуждение в изначальное русло Мирут Тмириевич.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});