Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк - Гарднер Дозуа

И тут прямо перед ним возникла фигура с высоко поднятыми руками, в костюме голубого цвета, с ярким фонарем на шлеме. Сенсоры автомобиля зафиксировали человека, включились регуляторы безопасности, и Русель почувствовал, что машина замедлила ход. Девять минут. Забыв обо всех правилах, он хватил ладонью по контрольной панели.

Когда машина ударила человека, он закрыл глаза.

Русель вспомнил, где видел этот голубой костюм. Он только что переехал человека со стоянки, отчаянно пытавшегося спасти свою семью. «Мы просто животные, борющиеся за выживание. Место на Корабле номер три не делает меня лучше других». У него даже не хватило мужества оглянуться.

Восемь минут. Он отключил блокировку скорости и полетел по пустынной дороге.

* * *

Прежде чем Русель достиг Корабля № 3, ему еще раз пришлось пройти через контрольно-пропускной пункт; но здесь дежурили гвардейцы. Судя по всему, они сохраняли верность властям. Солдаты в ярко-желтых форменных костюмах ровными рядами выстроились вдоль дороги. Очевидно, их стянули сюда, чтобы охранять пять Кораблей.

Ожидание в очереди походило на кошмар. Когда до времени, назначенного Андрес, осталось всего пять минут, гвардеец прижал фонарь к оконному стеклу, посветил лазером в лицо Руселю и жестом велел ему проезжать.

Прямо перед ним возвышался Корабль № 3. Этот короткий, толстый цилиндр диаметром в километр и высотой пятьсот метров походил на барабан. Он располагался на дне кратера; лед, извлеченный из ямы, был грубо раскидан по поверхности корпуса. «Корабль скорее походит на дом, — подумал Русель, — давно покинутый дом, покрытый толстым слоем льда». Но тем не менее это был космический звездолет, предназначенный для путешествия длительностью в сотни лет. Основание цилиндра окружали стройные хрустальные арки — это были застывшие струи пара; вырываясь из двигателей Корабля, они сразу же превращались в лед. Какие-то люди, двигавшиеся неуклюже из-за низкой гравитации, вырубили его, затем поспешили к свисавшим на землю трапам.

Русель, спотыкаясь, выбрался из машины и бросился бежать к ближайшему трапу. Там его ожидала еще одна сводящая с ума очередь — гвардеец в светящемся желтом костюме устанавливал личности прибывших. Наконец перед глазами Руселя вспыхнула последняя лазерная вспышка, и он оказался внутри.

Русель бросился к шлюзу. Когда камера сдвинулась с места, его пронзила мысль о том, что ему больше не суждено покинуть Корабль: что бы с ним ни произошло, этот Корабль теперь стал его миром на всю оставшуюся жизнь.

Дверь открылась. Он резким движением сдернул шлем. Горели красные аварийные огни, выли сирены, в холодном воздухе чувствовался запах гари и страха. Во имя Леты, он на борту! Но ему осталось не больше минуты. Русель побежал по ледяному коридору вглубь корабля, к какому-то освещенному помещению.

Он оказался в подобии полукруглого амфитеатра, уставленного антигравитационными койками. Вокруг суетились люди, выискивая свободные места. Сцена показалась Руселю абсурдной и походила на детскую игру. По кораблю разносился гулкий голос Андрес:

— Занимайте койки. Любую, неважно какую. Сорок секунд. Пристегнитесь. Никто не сделает этого за вас. Вы сами отвечаете за собственную безопасность. Двадцать пять секунд.

— Рус! Русель! — Русель различил в давке чью-то руку, махавшую ему. Это был Дилюк, его брат, одетый в свой обычный оранжевый костюм. — Клянусь Летой, рад видеть тебя. Я занял для тебя койку. Иди сюда!

Русель протиснулся к нему. Десять секунд. Он бросился на кушетку. Костюм оказался слишком громоздким, и ему не сразу удалось пристегнуться.

Неумело возясь с ремнями, Русель уставился на виртуальный дисплей, возникший перед его лицом. Это был вид площадки с тупого носа Корабля. Длинные трапы все еще свисали вниз, упираясь в лед. Но теперь вокруг основания цилиндрического корпуса кишела темная масса — волна людей, пеших и на машинах, захлестнула кратер. Кое-где мелькали желтые точки. По-видимому, часть гвардейцев отказалась подчиняться своим командирам. Но остальные стояли насмерть, и в последнюю секунду Русель успел заметить вокруг корабля рассыпающиеся искры — это были выстрелы.

Сверкающая белая пелена окутала основание звездолета — это вскипел лед Порт-Сола, нагретый до сотен тысяч градусов. Изображение задрожало, и Русель ощутил трепет где-то внутри машины. Заработали двигатели, Корабль оторвался от поверхности — они успели вовремя.

Когда рассеялось облако пара, Русель заметил на льду крошечные темные фигурки: это были тела людей, тех, кто восстал, и тех, кто остался верен долгу, — смерть наступила в доли секунды. Русель почувствовал, как на него опускается бремя стыда, — лишь стыд остался из всех чувств, боровшихся в его душе с того рокового визита Дилюка. Он оставил свою возлюбленную умирать; он сам стал убийцей; а теперь он сидит здесь, в безопасности, в то время как другие гибнут там, на льду. Как может человеческое существо поступать так? Он чувствовал, что эта горечь никогда не уйдет, никогда не покинет его.

Ледяная равнина удалялась, и на грудь ему начинала давить тяжесть.

* * *

Вскоре их спутники затерялись среди звезд, и Корабль № 3 остался один во всей Вселенной.

Во время этой, начальной фазы своего тысячелетнего пути Корабль № 3 передвигался за счет паровых ракет — двигатели непрерывно нагревали его ледяной панцирь, и из гигантских дюз вырывался пар. Эти двигатели использовали энергию, которая когда-то способствовала расширению Вселенной. Позднее Корабль должен был начать вращаться, чтобы внутри возникла искусственная сила тяготения, и перейти на новый реактивный двигатель, который обеспечит его поступательное движение. Именно тогда начнется настоящее путешествие.

Наибольшее ускорение было включено в первые часы после взлета, когда Корабль покидал окрестности Порт-Сола. Затем ускорение снизилось до одной трети стандартного — вдвое больше, чем сила тяжести на Луне, к которой привыкли колонисты Порт-Сола. В первое время антигравитационные койки располагались в огромном амфитеатре у основания Корабля, и весь экипаж проводил ночи там — две сотни людей собирались в одной просторной спальне, и мускулы их ныли под двойной нагрузкой.

Согласно плану, за двадцать один день Корабли должны были, двигаясь по направлению к светлому облачку Солнечной системы, достичь орбиты Юпитера. Там они собирались использовать гравитационное поле планеты-гиганта, чтобы совершить прыжок к своей конечной цели. Казалось парадоксальным начинать исход с продвижения вглубь внутренней системы, на территорию Коалиции. Но космос велик, и маршруты Кораблей были проложены таким образом, чтобы избежать вероятных траекторий, по которым могли следовать конвои Коалиции. Корабли обязаны были сохранять полное молчание в эфире, им запрещалось общаться друг с другом. Вероятность их обнаружения становилась ничтожно малой.

Несмотря на изматывающую тяжесть во всем теле, в первые дни после отлета все были заняты работой. Внутренность Корабля следовало переоборудовать, чтобы выдержать первую часть пути. Начались будни длительного путешествия.

На Корабле имелось множество ровных поверхностей, на которых сразу же возникли биопленки — скользкие, с трудом отмывающиеся колонии микроорганизмов. Помимо них питательной средой для роста бактерий служили органические остатки, продукты жизнедеятельности членов экипажа — лоскутки кожи, волосы, слизь. Все это необходимо было уничтожить. Капитан Андрес заявила, что на Корабле должно быть чисто, как в больнице.

Наиболее эффективным способом достижения цели — и наиболее «живучим», по неизменному выражению Андрес, — являлся старый добрый ручной труд. Работа была обязательной для всех, даже для самого Капитана. Русель каждый день проводил за уборкой свои полчаса, яростно скребя стены, пол и потолок цеха производства нанопищи, за который он нес персональную ответственность. Его устраивала эта механическая работа; он искал способа отвлечься от тяжких мыслей.

Он ненадолго заболел. В первые две недели все члены экипажа подхватили друг от друга простуду. Но немногочисленное население Корабля быстро одолело вирусы, и Русель подозревал, что он никогда больше не заболеет гриппом.

Через несколько дней после отлета Дилюк пришел проведать его. Русель возился по локоть в связующем растворе, пытаясь заделать дыру в вентиляционной трубе установки. Проводя дни и ночи за работой, он редко видел брата. Дилюк удивил его своей жизнерадостностью, энтузиазмом, с которым тот окунулся в свою работу — наладку систем регенерации воздуха. Брат живо рассказывал о своих «детках» — вентиляторах и насосах, увлажнителях, осушителях, фильтрах, промывателях и оксигенаторах.

Русель заметил, что экипаж разделился на две группы. Часть людей вела себя так, словно не существовало ничего, кроме Корабля; они разговаривали шумно, дерзко, слишком радостно, смеялись неестественным смехом. Члены другого лагеря — Русель чувствовал, что относится к ним, — замкнулись и углубились в себя, во тьму, полную неясных теней.