Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов - А. Передрий

— Дайте пройти Далю и Никулину! Пропустите их!

В итоге, мы отошли прямо к маленькому желтому домику, который стоит сразу при входе на кладбище.

Конечно, цельности в нашем разговоре не было. Так, какие-то обрывки. Но когда я теперь смотрю на эту фотографию (где актеры запечатлены вместе, будучи на похоронах Высоцкого. — А Я.), то отчетливо помню то место, потому что нас «поймали» буквально где-то рядышком. Отдельные реплики тонули в непрерывном щелканье затворов фотоаппаратов и стрекоте камер. Там всех снимали, и нас с Олегом в том числе. Рядом стоит Бэллочка Ахмадулина с Борей Мессерером, Жеромский, который, естественно, попал в кадр.

И вот отдельные обрывки какого-то движущегося у каждого внутреннего монолога. Олег вдруг сказал мне:

— Помнишь... Мы с тобой возвращались из Ленинграда в «СВ»?

И долгая пауза.

— Ну, и что ты хочешь сказать? Это ты к чему?..

У Олега челюсти так явно сжимались, что он говорил почти сквозь зубы. Я переспросил:

— Ну и... Аль?

— Ты помнишь... Я тебе говорил, что он добавил к спиртному еще и наркотический момент...

— Аля! К чему ты сейчас об этом?!

— Потому что мы с тобой всю ночь проговорили о нем — до утра. И вышли в Москве на перрон с тем, что Володя должен съездить в Париж И остановить все это. И сделать все это у Марины.

Опять долгая пауза и только чертово щелканье. Очень многое пропускалось многоточиями. И я что-то про себя «прокручивал», и он. Потом уже возле этого снимка я вспоминал его стиснутые зубы, очень ярко выраженные скулы. Даже не скулы, а желваки. Олег сказал:

— Ах, гад! Гад!!! Он обманул меня. Он всех нас обманул. Он все-таки ничего не сделал. Обманул... Вовка-то...

Под ночным разговором даль подразумевал наше возвращение после той съемки у Бирмана в конце июня. Причем я возвращался с каким-то кромешным ощущением. А он мне сказал:

— Ну, ладно, ладно... Вот проявят материал — увидишь.

Потом я уехал в Одессу и узнал о Высоцком там. Мои знакомые услышали об этом в два часа дня то ли по «Свободе», то ли по «Голосу Америки» и тут же передали мне. 26-го я уже был в Москве. На Малую Грузинскую не поехал. Надо было ждать субботу и воскресенье, а в понедельник 28-го — хоронили...

28 июля мы уезжали с кладбища с Олегом и Таней Лавровой, которая была его супругой в ранние годы...

Когда хоронили уже Олега — 7 марта 1981 года на Ваганьковском, внезапно за моей спиной возникла какая-то женщина. Меня тихонько тронули под локоть... И мне протянули фотографию — Олег, Саша Жеромский и я — на похоронах Высоцкого, на том же Ваганьковском кладбище, чуть более полугода назад. Наверное, когда я глянул на фото, в какие-то сотые доли секунды все вспомнилось и у меня на лице отобразилось что-то жуткое, тем более — в этот момент. Потому что эта дама сразу меня взяла за руку и сказала:

— Нет-нет-нет-нет... Что вы, что вы!!! Дай вам Бог как можно дольше... Многих лет жизни... Что вы, я НИЧЕГО не имела в виду.

Она хотела сказать, что принесла фотографию, где мы двое хороним того, третьего... А теперь я уже хороню этого второго, стоящего рядом со мной на этом снимке...»

Оставил воспоминания о том печальном дне и клоун Александр Жеромский, не раз упоминаемый в очерке Валентина Никулина: «Июль 1980 года. Олимпийские игры. Похороны Высоцкого. Рано утром я поехал в театр. Кобзон поручил мне привезти заказанные на Маяковке цветы. Подъезжаю — меня не пропускают: от высотного здания на Котельнической все уже было перекрыто, нужны были специальные пропуска. У меня такого не было, но встретился Боря Хмельницкий... Мы вместе прошли через оцепление, и таким образом я оказался в театре, где находился с самого утра до последнего момента. Когда Володю повезли на Ваганьковское, все разбежались по автобусам, по машинам — кто с кем мог поехать. Когда я вышел на улицу, то увидел, что автобус с актерами, с которыми хотел ехать и я, уже тронулся с места. А я был все время со Светой Власовой — это моя ученица, актриса Театра на Таганке. Мы с ней растерялись. Вдруг смотрю — стоит «Мерседес» Бабека Серуша. Я говорю:

— Бабуля, ты куда? Подвези, а то я всех растерял...

— Садись в машину.

И получилось так, что мы приехали значительно раньше, чем весь кортеж, который сопровождал Володю. Когда я вышел из машины, то увидел очень много военных и... генералов на кладбище. Уже пошел народ, стали подъезжать автобусы. И тут я встретил Олега и Валю — они шли вдвоем. Мы, как всегда, обнялись, поцеловались, и так втроем остались на все время похорон. Видимо, мы о чем-то говорили — сейчас я уже плохо помню. Помню только одну фразу Олега, сказанную очень четко и достаточно громко:

— Ничего, Володя. Спи спокойно, скоро я к тебе приду.

По-моему, это было произнесено, когда мы уже прощались с Володиной могилой и уходили с кладбища. Олег в последний раз обернулся, взглянул на могилу и сказал эту фразу.

С Ваганькова мы вышли втроем. Были всякие предложения: поехать к Высоцкому домой, либо в ВТО, либо куда-то еще... Тут нас догнала Светлана Власова, и мы все вместе стояли около входа на станцию метро «Улица 1905 года». Я говорю:

— Ну что, ребята, может быть поедем в ЦЦРИ, посидим, помянем?

А Олег сказал:

— Нет. Я не могу. А так просто — не хочется. Сидеть, не поднимая ни рюмки, ничего...

— Ну, мы тогда в ЦЦРИ. Созвонимся.

И мы разъехались...

На похоронах Олега Даля мне передали фотографию.

Беру ее и вижу: стоит Олег, Валя и я. 28 июля 1980 года. Похороны Высоцкого.

Я нашел глазами Валю. Он был в стороне, у могилы Олега. Когда Валентин подошел, протянул ему снимок

— Валя, посмотри...

— Да. Одного уже нет. Ну, следующий, видимо, я.

— Что ты говоришь?! Чушь какую-то несешь!..

— Ты можешь дать мне ее? Я пересниму, потом тебе верну.

— Хорошо.

Больше я ее никогда не видел. Это единственная фотография, где мы сняты вместе с Олегом...

У меня бывает чувство, что он где-то здесь. Сейчас много об этом говорят, но я не могу сказать подобное, например, о Володе Высоцком или Никите Подгорном, с которыми встречался значительно чаще, но никогда не был так близок Наиболее близкими людьми в моей жизни были Леня Енгибаров и Олег...»

Тогдашняя супруга Олега Ефремова, актриса Алла Покровская вспоминала: «Связанный с Далем трагический случай я помню только один — на похоронах Высоцкого. Мы втроем — Олег, Таня Лаврова, которой, к сожалению, уже тоже нет на этом Свете, и я —вышли покурить. Стояли, молчали, каждый думал о своем, как вдруг Олег начал сильно хохотать, с ним случилась настоящая смеховая истерика. Мы с Таней на него зашипели, а он, не переставая смеяться, сказал: «Следующий — я!», и ушел от нас. Кто тогда мог подумать, что так все и получится?»(50)

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});