Аквамарин (часть 2): по моим правилам - Наталия Матвеева

Услышав объявление, Лив и Макс одновременно посмотрели друг на друга. На секунду девушка утонула в его синих глазах, лишь на один миг забыв о пропасти в два года, что разделила их навсегда, забыв о том, что между ними все закончилось, и только мимолетно и трепетно погрузившись в свое старое чувство к нему, рожденное воспоминаниями, но неспособное больше ничего изменить. Один воздушный момент, его синие, сияющие болью и любовью глаза, и… Все вернулось. Вокруг – аэропорт, ее рука держит руку Джонни, а Макс снова улетает… Мгновение было задавлено тяжелым, как ядерная подстанция, сожалением, чувством вины и бешеным желанием исчезнуть, чтобы только не видеть того самого жадного, запоминающего ее образ, пристального и нежного выражения его глаз, чтобы не чувствовать, как ее сердце удушливо и больно сжалось в груди, заставляя защипать глаза и подпихивая к горлу тугой комок, мешающий нормально дышать. От грустного волнения и тягостного ощущения близкой потери чего-то важного в ее жизни, она закусила губу и ее пальцы задрожали, но Макс вдруг тепло улыбнулся и, не обращая внимания на недовольные взгляды Джонни и Авроры, протянул руку и мягко забрал маленькую, хрупкую Лив к себе, прижав горячо и нежно к своему бешено бьющемуся сердцу. Ощутив его энергетику, такую решительную, сильную, мужественную и горячую, словно открытый огонь, Лив невольно вдохнула запах его одеколона от толстовки и, под невыносимой тяжестью груза на сердце и печали, прижалась к нему сильнее, в последний раз, пытаясь запомнить это ощущение навсегда… Слезы не удержать, первые капли покатились по ее щекам, она прерывисто вздохнула.

Макс слегка наклонил к ней голову и тоже вздохнул, погладив ее по волосам и шепнув на ушко:

– Не грусти, белоснежка. У твоей сказки счастливый конец.

Лив сжала зубы, снова пропадая под тяжестью вины и горечи, и шепнула сквозь слезы в ответ:

– Это все равно больно… Прости за то, что не сделала счастливой твою сказку.

Она услышала, как он грустно усмехнулся и почувствовала, как его руки чуть крепче сжали ее в объятьях.

– Значит, она, возможно, еще не окончена. Не плачь, Лив. Ты должна улыбаться, тебе так идет твоя улыбка.

Развязка близко, черта, разделяющая прошлое и настоящее, приближается с каждой секундой, заставляя ее душу скручиваться в болезненный узел… Сердце рвалось и рвалось все сильнее, но нужно сохранить целостность, она должна быть сильной ради Джонни, ради его спокойствия, ради него и ради себя… Лив тяжело вздохнула, и, собрав волю в кулак, перестала плакать, чуть приподняв к Максу свое мокрое, порозовевшее лицо и тихо проговорив:

– Мы еще увидимся?

Его синие глаза встретились с ее аквамариновыми, блеснула боль, но он надежно запер ее под видимость собственного самоконтроля и выдержки… Она увидела его улыбку…

– Обязательно, белоснежка. Благодаря твоему отцу, который выполнил свою часть сделки, я теперь могу свободно летать в Нью-Йорк, когда пожелаю. Меня больше не будут преследовать. Ну, а поскольку у меня здесь много дел, то, думаю, ничто не помешает…

– Спасибо за предупреждение, Максик, только пожалуйста, сообщай о своих визитах заранее, – весело проговорил Джонни, настойчиво выскребая свою жену из его объятий и, поймав ее за руку, крепко сжал ее в своей ладони, глядя на Макса жестким, холодным взглядом, никак не сочетавшимся с милой улыбкой и веселым голосом, – чтобы я успел найти бункер и посадить туда мою Оливку со всеми необходимыми запасами еды и питья на все время твоего пребывания в Штатах. И кстати, совсем забыл, – тут же добавил он более серьезно, – спасибо, что помог разобраться со всеми проблемами… Жаль, что грандиозной заварушки с пальбой и горкой трупов не получилось, Эрнесто вовремя соскользнул с крючка, зато мы даже в плену побывать успели, хоть какое-то разнообразие серых мафиозных будней…

Они оба рассмеялись и пожали друг другу руки. Не как друзья. Не как враги. Просто из вежливости, сжав ладони чуть ли не до хруста, и не забыв даже в таком обычном, прощальном жесте показать друг другу, как они оба невероятно круты.

Лив посмотрела на Аврору, но в этот момент вдруг ощутила, как дрожь отчего-то захватывает ее тело, и волна то ли жара, то ли холода прошлась под ее кожей с ног до головы, утаскивая в темнеющую пучину слабости…

Она покачнулась, и сильные руки Джонни легко подхватили ее, впрочем, от слабости уже не осталось и следа: Лив глубоко вздохнула и заметила, как грозящая уплыть, дрейфующая перед глазами картинка вернулась на свое место, вызвав из темноты встревоженные глаза Джонни и Макса и недоуменные – Авроры.

– Оливка! Оливка, ты чего? Ты в порядке?? – взволнованно спросил Джонни, проницательно заглядывая в ее глаза, и Лив, недоуменно прислушиваясь к себе, слегка сжала его плечо и вздохнула, проведя рукой по лбу, чувствуя, как горят ее щеки.

– Лив, Лив, ты как?!? – с другой стороны встревоженный вопрос Макса, и Лив ухмыльнулась, спокойно проговорив:

– Да нормально все, чего это вы??? Уж и оступиться нельзя, я же, между прочим, на каблуках! И вообще, почему здесь так душно? – поворчала в конце Лив, оглядываясь, но в эту минуту Аврора привлекла внимание всех троих на себя:

– Не хочу отвлекать вас от ощупывания вашей королевы, ребята, но, Макс, – у нас самолет через пятнадцать минут улетит, и я очень бы хотела находиться не в этом дурацком зале, рядом с зазнобой ваших сердец, а на его прохладном и комфортном борту, потому что блондинка права – тут чертовски душно!

Макс нахмурился и кивнул, подобрав чемоданы и бросая последний долгий, запоминающий ее, светящийся жадной болью и сильнейшей печалью взгляд на Лив. Та с трудом проглотила слезы, снова, как по заказу, пытающиеся опустить все мышцы ее лица вниз, искривить рот и, сделав квадратную челюсть, заставить ее заплакать по-ребячески в голос, проговорив:

– Ну, пока, Макс… И спасибо… за все. За то, что прилетел, помог моему отцу, и… – нет, нет, ну не могла она преодолеть тяжесть в груди (линия, черта, не важно что, быстро и устрашающе приблизилась к ним вплотную, пугая девушку все больше), не могла говорить прощальные речи, тем более тому, кто будет страдать от разрыва с ней еще неизвестное количество времени после отлета…

– Я помогал не твоему отцу, Оливия, а тебе. Неужели ты этого не знала?!? – с улыбкой и некоторой горечью произнес Макс, и от окончательного прорыва слезной соленой плотины девушку спас только веселый голос Джонни, решивший поторопить парочку на посадку:

– Ну все, Максик, пора, пора, самолет не ждет, скатертью дорожка, мягкой посадки и прилетай к нам как можно реже, желательно уже после того, как мы с Оливией состаримся, умрем, и наши сморщенные тела положат в двухместный гроб чьего-нибудь фамильного склепа! – мило протараторил Джонни, улыбнувшись и игриво подмигнув Авроре, получив в ответ мягкую и призывную улыбку кошечки, и настойчиво посмотрел на Макса. Лив чувствовала каждой клеточкой своего тела, что ее муж чертовски нервничал, желая скорее перешагнуть ту самую черту, что устрашающе для самой Лив так быстро подкралась к ним вплотную. Макс беспечно пожал плечами и рассмеялся:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});