Том 4. Белая гвардия - Михаил Афанасьевич Булгаков

ты знаешь пословицу: «Ки ва а ла шас, пер са плас»[97].

Елена. Да, эта пословица мне известна.

Тальберг. Теперь еще просьба, последняя. Здесь... гм... без меня, конечно, будет бывать этот... Шервинский...

Елена. Он и при тебе бывает.

Тальберг. К сожалению. Видишь ли, моя дорогая, он мне не нравится.

Елена. Чем, позволь узнать?

Тальберг. Его ухаживания за тобой становятся слишком назойливыми, и мне было бы желательно... гм...

Елена. Что желательно было бы тебе?

Тальберг. Я не могу тебе сказать что. Ты женщина умная и достаточно воспитана. Ты прекрасно понимаешь, как должна держать себя, чтобы не бросить тень на мою фамилию.

Елена. Хорошо... Я не брошу тень на твою фамилию.

Тальберг. Почему же ты отвечаешь мне так сухо? Я ведь не говорю тебе о том, что ты мне изменяешь. Я прекрасно знаю, что этого не может быть.

Елена. Почему ты полагаешь, Владимир Робертович, что я не могу тебе изменить?

Тальберг. Елена, Елена, Елена!.. Я не узнаю тебя. Вот плоды общения с Мышлаевским. Мне неприятна эта шутка. Замужняя дама — изменить. Без четверти десять... Еще опоздаю.

Елена. Я сейчас тебе уложу.

Тальберг. Милая, ничего, ничего, ничего... только чемоданчик, в него немного белья. Только ради бога скорей, даю тебе одну минуту.

Елена. Ты же с братьями попрощайся.

Тальберг. Само собой разумеется, только смотри, я еду в командировку!

Елена. Алеша, Алеша! (Убегает.)

Алексей (выходя). Да, да... А, здравствуй, Володя.

Тальберг. Здравствуй, Алеша!

Алексей. Что за суета?

Тальберг. Видишь ли, я должен сообщить тебе важную новость. Предупреждаю, что сегодня положение гетмана стало весьма серьезным.

Алексей. Как?

Тальберг. Серьезно, и весьма.

Алексей. В чем дело?

Тальберг. Очень возможно, что немцы не окажут помощи и придется отбивать Петлюру своими силами.

Алексей. Неужели? Дело желтенькое. Спасибо, что сказал.

Тальберг. Теперь второе. Я сию минуту должен уехать в командировку. Поезд идет через час.

Алексей. Куда? Если не секрет.

Тальберг. В Берлин...

Алексей. Куда? В Берлин?

Тальберг. Да! Как я ни барахтался, выкрутиться не удалось. Такое безобразие.

Алексей. Надолго, смею спросить?

Тальберг. На два месяца.

Алексей. Ах, вот как.

Тальберг. Итак, позволь пожелать тебе всего хорошего. Берегите Елену. (Протягивает руку.) Что это значит?

Алексей (спрятав руку за спину). Это значит, что мне ваша командировка не нравится.

Тальберг. Полковник Турбин.

Алексей. Я у телефона, полковник Тальберг.

Тальберг. Вы мне ответите за это, господин брат моей жены.

Алексей. А когда прикажете, господин муж моей сестры?

Тальберг. Когда?.. Без десяти десять... Когда я вернусь.

Алексей. Ну, бог знает, что случится, когда вы вернетесь.

Тальберг. Вы... вы... я давно хотел объясниться с вами.

Алексей. Жену не волновать, господин Тальберг.

Елена (выходя с чемоданчиком). О чем вы говорили? Что такое у вас? В такой момент! Как нехорошо.

Алексей. Что ты, что ты, Леночка.

Тальберг. Что ты, что ты, моя дорогая. Ну, до свиданья, Алеша.

Алексей. До свиданья, Володя!

Елена. Николка! Николка!

Николка (входя). Вот он я...

Елена. Володя уезжает в командировку. Попрощайся.

Тальберг. До свиданья, Никол.

Николка. Счастливого пути, г-н полковник.

Тальберг. Елена, вот тебе деньги. Из Берлина немедленно переведу. Будьте здоровы. Будьте здоровы. (Стремительно идет в переднюю.) Не провожай меня, дорогая, ты простудишься.

Алексей (неприятным голосом). Елена, ты простудишься.

Николка. Алеша, как же это он так уехал? Куда?

Алексей. В Берлин.

Николка. В Берлин. Ага... В такой момент... С извозчиком торгуется. (Философски.) Алеша, ты знаешь, я заметил — он на крысу похож.

Алексей (машинально). А дом — на корабль. Ну иди к гостям, иди, иди.

Николка уходит.

Алексей. Дивизион в небо, как в копеечку попадает. Весьма серьезно! Серьезно, и весьма. Крыса. (Уходит.)

Елена (возвращается и смотрит в окно). Уехал.

Картина 2-я

Квартира Турбиных угасает и появляется квартира домовладельца Василисы. Мещанский кабинетик с граммофоном. От зеленой лампы — таинственный свет.

Василиса. Ты дура!

Ванда. Я знала, что ты хам уже давно. Но в последнее время твое поведение достигло «геркулесовых столбов».

Василиса. Делай так, как я говорю.

Ванда. Пойми ты — заметно будет, простыня на окне белая! Еще хуже сделаешь.

Василиса. Вот характерец. Ну, не простыню, так плед. Не плед — так какого-нибудь черта.

Ванда. Попрошу не ругаться.

Василиса. Неси!

Ванда уходит.

Василиса (делает непонятные жесты, бормочет). Так, на четверть аршина.

Ванда появляется с пледом.

Василиса. Прекрасно! Давай стул. Лезь.

Ванда влезает на стул и завешивает пледом окно.

Василиса. Ладно, двери заперты?

Ванда. Заперты..

Василиса (достает из письменного стола пакет). Подержи. (Влезает на стул, вскрывает на стене тайник, прячет туда пакет.) Давай обои и клей. (Плед на окне отваливается, за окном появляется физиономия бандита в дворянской фуражке.)

Ванда (поворачивается. Лицо бандита исчезает). Отвалился.

Василиса. Отвалился[98]. Это свинство с твоей стороны. Ничего не можешь сделать аккуратно.

Ванда. Да никто не видал.

Василиса. Никто, никто — а вдруг — кто. Вот и будет тогда здорово. Не обрадуешься потом. Поправляй, пожалуйста.

Ванда поправляет плед.

Василиса (влезает на стул, заклеивает тайник обоями, слезает). Отлично? Ну, пусть теперь Петлюра приходит. Никто не догадается, совершенно незаметно.

Ванда. Пожалуй, действительно незаметно. Идем спать.

Василиса. Сейчас. Нужно еще деньги пересчитать, что на мелкие расходы.

Ванда уходит.

Василиса (достает деньги, считает, бормочет). 15, 20, 25, 30... «За фальшувания карается тюрьмой». Вот деньги, прости, господи! Вот времячко.

Ванда (за сценой). Куда ты поставил валерьяновые капли? У меня такое нервное настроение, что заснуть не могу.

Василиса. В тумбочке.

Ванда (за сценой). Нету там.

Василиса. Ну, не знаю. (Плюет.) Тьфу, черт, вот мерзавцы. Ах мерзавцы, — фальшивая... 50, — вторая фальшивая. Господи Иисусе... 90... третья фальшивая... 100... четвертая фальшивая. Что такое делается в Киеве!

Ванда (за сценой.) Что такое? Что такое?

Василиса. Да понимаешь — на 25 бумажек семь фальшивых.

Ванда (выходя в белой кофточке). Нужно было смотреть, что дают, рохля.

Василиса. В банке дали, понимаешь. Полюбуйся!

Ванда. А по-моему она хорошая.

Василиса. Твоей работы. Посмотри на личико хлебороба.

Ванда. Ну...

Василиса. Ну, он должен быть веселый. Радостный должен быть хлебороб на государственной бумажке, а у этого кислая рожа.

Ванда. Да, хлебороб подозрительный.

Василиса. И откуда они берутся?

Ванда. Я думаю, что они сразу и печатают — настоящие и фальшивые вместе, чтобы больше было.

Василиса. Умница! Что я с ними теперь буду делать?

Ванда. Завтра на базаре я одну сплавлю.

Василиса. А