Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса» - Даниил Тумаркин

Разъяснения, представленные ученым, едва ли удовлетворили Гирса и его окружение. По совету Гирса Александр III решил учредить Особый комитет для рассмотрения предложений Миклухо-Маклая. «Не льстя себя надеждою, чтобы план мой был принят благосклонно» членами этого комитета, ученый попытался перехватить инициативу. 28 сентября он обратился к царю с просьбой немедленно послать военное судно «для занятия мною указанных островов, при котором занятии мне необходимо, по многим причинам, присутствовать непременно лично»[934]. Александр III приказал заняться этим делом начальнику Главного морского штаба вице-адмиралу Н.М. Чихачеву Однако Гире, не смея открыто перечить царю, предложил увязать вопрос о посылке судна с решениями Особого комитета. Отправка судна была отложена.

«В видах сохранения секретности» заседание Особого комитета было проведено вечером 9 октября на квартире у Гирса, расположенной в здании Главного штаба на Дворцовой площади. Как видно из архивных документов, заседание тщательно готовилось. Его подробная программа и список вопросов, которые предполагалось задать Миклухо-Маклаю, а также копии писем путешественника были заблаговременно разосланы приглашенным сановникам. Не забыли и о том, что теперь называется «дресс-кодом». Чтобы подчеркнуть рабочий, а не парадный характер заседания, в сопроводительных письмах рекомендовалось являться не во фраках и мундирах, а в сюртуках.

Об особой секретности свидетельствует такой факт. Гирсу понадобилось получить соизволение царя на то, чтобы на заседании, помимо утвержденных Александром III представителей министерств, присутствовал допущенный к секретному делопроизводству чиновник МИДа, которому поручалось вести протокол. Мы изложим ход заседания и принятые на нем решения по хранящейся в архиве беловой копии этого протокола («Журнала»)[935].

Однако соблюсти секретность все же не удалось: царь разрешил участвовать в заседании «ветерану» МИДа барону Жомини, который, прослышав о создании Особого комитета, попросил включить его в список приглашенных.

Александр Генрихович Жомини (1817 — 1888) — колоритная фигура в истории русской дипломатии. Многие годы он был помощником канцлера А.М. Горчакова, а после смерти престарелого канцлера его пожилого наперсника назначили старшим советником МИДа. Знающие люди отзывались о нем критически. Д.А. Милютин — военный министр и один из ближайших сподвижников Александра II — записал в своем дневнике в июле 1878 года: «Барон Жомини — отличный редактор; но без всяких убеждений, совершенный космополит, ко всему равнодушный; при том же очень болтливый»[936]. В «Воспоминаниях» немецкого посла в России генерала Г.Л. фон Швейница, изданных после его смерти в сокращенном и отредактированном виде его сыном, сообщается, что немецкое посольство получило от Жомини много секретной информации. Разумеется, в «Воспоминаниях» ничего не говорится о противозаконной деятельности, о шпионах, платных информаторах и т. д.; составитель особо подчеркивает, что из текста удалены факты, не подлежащие оглашению. Швейниц писал, что после воцарения Александра III стало гораздо труднее добывать информацию, так как произошли большие перемены при дворе и в руководящем составе министерств. Тем важнее были его доверительные отношения с Жомини. Итак, на заседании Особого комитета присутствовал соглядатай немецкого посла.

В заседании участвовали заместители министров или главы департаментов пяти министерств: иностранных дел, финансов, внутренних дел, военного и морского. Пока Миклухо-Маклай, испытывая недомогание, временами переходившее в сильную дрожь, ожидал приглашения в соседней комнате, члены комитета в кабинете хозяина сообщили свои взгляды по обсуждаемому вопросу.

Представитель Морского министерства контр-адмирал П.П. Тыртов, коснувшись военного аспекта проблемы, изложил разработанную Шестаковым и его сотрудниками концепцию войны на море. Он подчеркнул, что Россия в случае войны не сможет удержать остров, занятый ею на Тихом океане, а должна озаботиться приисканием укромных бухт и бухточек на еще не захваченных другими державами островах, которые можно будет использовать для снабжения углем русских крейсеров. К тому же, как подчеркнул Тыртов, согласно туманным пояснениям Миклухо-Маклая, намеченная им группа островов лежит в стороне от морских путей.

Начальник юридического управления МИДа, всемирно известный специалист по морскому праву Ф.Ф. Мартене, представитель Военного министерства генерал-лейтенант М.Ф. Миркович, экономисты и статистики М.Ф. Кобеко и Н.А. Тройницкий, возглавлявшие департаменты в министерствах финансов и внутренних дел, в своих выступлениях связали предложения Миклухо-Маклая с происходившими во всем мире процессами колонизации и ее особенностями в границах Российской империи. Они выразили мнение, что нужно поощрять переселенческое движение в Сибирь, на Дальний Восток и в Среднюю Азию. Такая колонизация больше подходит для «трудящихся классов», особенно крестьянства, так как на новых землях переселенцы смогут использовать свой опыт и трудовые навыки, тогда как на островах Тихого океана колонисты попадут в чуждые им условия, должны будут приспособиться к местному климату и научиться выращивать тропические культуры. Кроме того, Мартене и Кобеко справедливо подчеркнули, что переселение на острова Океании — дело дорогостоящее, каждая семья должна обладать капиталом, составляющим не менее двух-трех тысяч рублей. Велика вероятность неудачи, и правительство должно будет понести значительные расходы, чтобы вызволить попавших в беду соотечественников.

Тройницкий, как представитель МВД, обратил внимание комитета на социальный состав россиян, заявивших о своем желании последовать за Миклухо-Маклаем. Среди них много лиц без определенных занятий, неудачников и авантюристов, которые, не имея ни кола ни двора, надеются разбогатеть в «тропическом раю».

Настороженность членов комитета вызвали принципы управления колонией, изложенные Миклухо-Маклаем в письме Гирсу «Не подлежит сомнению, — заявил Кобеко, — что проектируемую колонию невозможно будет оставить не только без правительственного надзора, но и без назначения начальником ее правительственного лица».

Все эти выступления, по существу, предопределили решение комитета еще до того, как в кабинет был приглашен Миклухо-Маклай. Взяв себя в руки, Николай Николаевич постарался обстоятельно ответить на многочисленные вопросы, которые вытекали из этих выступлений.

Путешественник заявил пытливо разглядывавшим его сановникам, что среди 1500 лиц, изъявивших желание основать переселенческую колонию, люди разных состояний и возрастов — много дворян, отставных офицеров, врачи, инженеры, православные священники, «большинство — великороссы». Пусть не все они обладают необходимыми средствами, но если найдется 10 — 15 «энергичных людей», располагающих необходимым капиталом, это позволит положить основание колонии. «Переселенцы, оставаясь русскими подданными, должны подчиняться закону о всеобщей воинской повинности и, в случае нужды, все население колонии поголовно восстанет для отражения неприятеля». Вместе с тем он подчеркнул, что «полагает возможным основание и преуспевание колонии только при условии вполне независимого самоуправления».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});