Личности в истории - Сборник статей

Критики писали о ней восторженно: «Дункан танцует естественно, просто, как танцевала бы на лугу, и всем своим танцем борется с обветшавшими формами старого балета»; «Эти прекрасные поднятые руки, имитирующие игру на флейте, игру на струнах. эти всплескивающие в воздухе кисти рук, эта длинная сильная шея. хотелось всему этому поклониться живым классическим поклонением!»; «Каждое движение ее полно такого великолепия и красоты, что ваше сердце начинает биться сильнее, глаза влажнеют, и вы понимаете, что, даже если жизнь ваша счастливая, такие дивные моменты выпадают раз во много лет. Самое необыкновенное – это впечатление, которое у вас остается от этой женщины, даже когда танец окончен и сцена пуста».

Если бы она рассматривала танец лишь как сольное исполнение, то дальше все было бы просто. Достигнув славы, желанная в любой стране, она могла бы продолжать свои триумфальные выступления. Но Айседора была одержима мыслью о школе и об огромном ансамбле, танцующем Девятую симфонию Бетховена.

Первую школу она создала в Германии. Купила виллу в Грюневальде и постаралась превратить ее в рай для детей. Везде картины, греческие барельефы и ее любимые голубые занавесы. Она мечтала, что воспитает детей в духе эллинистической красоты, а ее воспитанники потом будут обучать и развивать других детей, пока все дети мира не станут огромным счастливым танцующим коллективом. В школу набрали сорок детей, которых мадам Дункан, по сути, усыновила, содержала, воспитывала и обучала. Но покрывать расходы становилось все труднее. «Я должна разыскать какого-нибудь миллионера!» – часто восклицала Айседора. Миллионер нашел ее сам. Парис Юджин Зингер, один из самых богатых людей Европы, пришел и предложил взять на себя все расходы по содержанию школы. В своих воспоминаниях Айседора называет его Лоэнгрином, рыцарем-спасителем.

Лоэнгрин стал отцом ее второго ребенка. Отцом первого был великий режиссер-реформатор Гордон Крэг. Верная своим убеждениям, Айседора отказывалась от брака, считая, что он лишает женщину свободы.

Ее дети были прекрасны, подрастали и уже начали танцевать среди других воспитанников. Айседора была счастлива. И тут произошла трагедия. Дочь и сын погибли (автомобиль, на котором они ехали, упал в реку). Горе Айседоры было безграничным. От самоубийства ее удержали маленькие ученицы, окружившие ее со словами: «Айседора, живите для нас. Разве мы – не ваши дети?» Она долго пряталась от людей и не могла выходить на сцену. Со временем острая боль утихла, но рана в душе так и не затянулась. Айседора продолжала заниматься обучением детей, но вмешалась война, школу пришлось закрыть.

Свою последнюю и дольше всего просуществовавшую школу Айседора Дункан создала в нашей стране. Революцию в России она, как и многие, подобно ей, мечтавшие о новом мире, восприняла идеалистически. Когда Советское правительство прислало ей приглашение с предложением организовать школу в России, она поехала не раздумывая. Хотя отговаривали ее все: большевистская Россия внушала ужас. Она верила, что на земле каким-то чудом создано идеальное коммунистическое государство, и собиралась провести остаток жизни одетая в красную блузу среди товарищей, одетых так же просто и исполненных братской любви. Главное – сбылась мечта: государство будет поддерживать ее школу.

Осенью 1921 года в «Рабочей Москве» было помещено объявление об открытии «школы Айседоры Дункан для детей обоего пола в возрасте от 4 до 10 лет». Первоначально детей было больше ста, позже осталось сорок. Больше не удавалось прокормить и обогреть в голодной и холодной Москве двадцатых годов. На эту школу Айседора потратила остатки своих сбережений и была вынуждена уехать из России, чтобы заработать на школу гастролями. После Айседоры школой руководила ее приемная дочь Ирма Дункан.

Айседора была провозвестницей нового танца, но она не создала педагогической системы, не имела значимых преемников. Подражательниц свободной пластике Дункан было предостаточно, но многое в искусстве Айседоры было связано именно с ее необыкновенной личностью и не поддавалось переводу в законченную методику. Ее танец не имел устоявшихся па и позиций, но требовал необыкновенной душевной наполненности. Хорошо написала об этом Мэри Фэнтон Робертс: «Имитаторов Айседоры Дункан не существует, потому что нет других женщин, которые посвятили бы всю свою жизнь тому, чтобы ясно представить, что же такое красота, искренне ее искали и отбрасывали бы все, что не находится в гармонии с простотой и совершенством Природы».

В отличие от танцовщиц, создававших позднее современный танец (Мэри Вигман, Марты Грэхем, Мерс Каннингэм), для Айседоры главным в танце была идея – воплощенная в движении идея свободы, гармонии и красоты. Она никогда не ограничивалась сценой, для нее танец был самой жизнью, а не попыткой создать новую эстетику.

Айседора Дункан была гениальной танцовщицей. И, безусловно, она оказала большое влияние на сценический танец. Гении приходят, чтобы указать возможности. И мы помним этих людей, подобных звездам на небосклоне своего времени, потому что можно сколько угодно говорить о новой эстетике, но только сердце исполнителя заставит затрепетать сердце зрителя. А без этого трепета будет лишь холодное размышление о способностях танцовщика и изяществе или неуклюжести его поз. Айседора Дункан заставляла сердца зрителей трепетать. Поэтому она осталась в истории.

У нее было множество недостатков, это правда. Но она всегда была верна своим идеалам, и то главное, что составляло основу ее существа, было прекрасно. Как прекрасны были и ее искусство и мечты о воспитании с помощью танца и музыки нового, гармоничного человека.

Сегодня мы успешно меняем мир в худшую сторону с помощью плохого кино, непристойных танцев и уродливой живописи. Почему? Разве у нас уже нет той ослепительной тяги к новому, лучшему миру, так переполнявшей гениев начала XX века? Или, может быть, мы просто еще не до конца проснулись? Сто лет назад Айседора учила своих маленьких воспитанниц: «Слушайте музыку своей душой. И когда вы слушаете, неужели вы не ощущаете, как где-то в глубине пробуждается ваша внутренняя суть и с помощью этой силы поднимаются ваши головы, поднимаются руки, вы медленно продвигаетесь к свету? Это пробуждение – первый шаг в танце».

Рыцарь смеха Чарльз Спенсер Чаплин

Евгения Марковская

Старая «шипящая» кинопленка, мерцающий экран, черно-белое кино… Вновь возникает трепетное ощущение, будто прикасаешься к истории, до которой еще можно дотянуться. Встретиться с Чарли Чаплином лучше всего именно так: увидеть вновь его улыбку на экране. Для многих Чарли Чаплин стал олицетворением самого кино, его символом. Сколько биографий и книг написано (первая книга о нем, полная домыслов и сплетен, вышла еще в начале его творческого пути, в 1916 году), сколько фильмов снято о нем, но этот человек по-прежнему остается загадкой и живой легендой. Живой – потому что его фильмы, снятые почти в начале века, мы смотрим до сих пор.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});