Житие мое. Трилогия - Ирина Сыромятникова

Я отвернулся к стенке. Мне хотелось остаться одному, чтобы без помех разобраться в этом странном движении, поселившемся внутри. На границе чувств то и дело возникали образы, вкусы, запахи, совсем чуть — чуть не доходящие до сознания, словно вид через грязное стекло или приглушенный разговор. Их можно было уловить только так — в полной неподвижности, исподтишка.

Наверное, вот это и имел в виду Чарак, когда говорил о возможности прожить чужую жизнь, но он не объяснил, что это не будет похоже на воспоминание или книгу, скорее на иное состояние ума, то набегающее волной с яркостью галлюцинации, то полностью сходящее на нет. Я с ужасом и восторгом осознавал, что меня стало больше (впрочем, образ был знакомый — Шорох давно уже меня так доставал). Обрывки чужих суждений вспышками пронзали мозг, оставляя после себя неожиданные ассоциации и мысли о странном. У меня была только пара дней, чтобы сохранить, запечатлеть в себе хрупкое чудо, а потом моя личность возобладает и яркие видения превратятся в мозаику неясных пятен. Я готов был сюсюкать и выдуриваться как угодно, лишь бы не потерять это сокровище — окно в другой мир, где люди плавали под водой и летали по небу, где рукотворные устройства умели говорить, а фотографии могли быть не только цветными, но и движущимися. Алхимический рай! Вот что было истинным сокровищем, унесенным мной из Города Наблы.

Вероятно, остальные некроманты тоже испытывали нечто подобное: по прибытии в лагерь все мигом разбежались по своим закуткам и больше я никого не видел.

Приходила лекарка из актива, пыталась втюхать мне успокоительное. Улыбнулся, взял и вылил. Потом устыдился своей выходки, начал извиняться, нес чушь про вред химических релаксантов и необходимость достижения душевной гармонии. По — моему, вид черного, рассуждающего о душе, напугал ее гораздо сильнее, чем вылитый эликсир.

Ночь прошла словно в бреду, а утром, проснувшись, я взял полотенце и пошел на море купаться. Спрашивается: зачем? Затем, что если раньше я был абсолютно равнодушен к водным процедурам, то теперь меня преследовало глупое убеждение, что быть на море и уехать без загара — западло (воспоминания о тупых развлечениях древних людей шли в комплекте с алхимическими секретами). И что характерно: старики как — то сумели с этим справиться.

Я расстелил на гравии большую простыню и начал принимать солнечные ванны. В этом дебильном занятии ко мне немедленно присоединился Алех:

— П-привет. Н-ну, к‑как?

— Успешно. — Я не стал грузить его особенностями некромантических ритуалов. — Ты вообще — то там был?

— Н-нет, не п — пуска — а…

— Понятно.

Да, все эти мрачные коридоры и ощущение глубины могли окончательно свихнуть мозги впечатлительному белому.

— А почему вы наверху не роете?

— З-зачем?

— Здесь был насыпной остров — сначала сделали стенки, потом набили внутрь всякий хлам, а сверху засыпали песочком и выстроили дома. Остатки вулкана защищали все это от морских течений, а то, что камней не видать, так это основание за столько лет просело или море поднялось, уровень фундаментов оказался под водой. Наверняка под нами до фига артефактов!

Алех с интересом оглядел угловатые дюны:

— С чего т-ты взял?

— Масси это знала, — пояснил я. И в ответ на недоуменный взгляд: — Мессина Фаулер, покойница, которую мы поднимали. А ты о чем подумал?

— Н-надо бы к-копнуть…

Я пожал плечами. Белый мог проникнуть в прошлое только так — через осколки камней и куски керамики, увидеть мир глазами умершего ему было не дано. Какая ирония! Каждого белого от рождения преследует способность понимать и сострадать, но при этом добиться тождества может только черный.

А потом полдня тосковать об отсутствии зонтика и удобного лежака на пляже. Бред!

Решительно свернув простыню, я отправился искать кого — нибудь более здравомыслящего, чем ушибленный ритуалом некромант. Например, нашего полковника. Это ведь он придумал зомби поднимать, так?

Армейский эмиссар оккупировал столовую как самую большую палатку со столом, где и сидел, обложившись ворохом бумажек.

— Ну что, раскрыли вы свою тайну?

Стивенсен пошлепал по столу пачкой листов:

— Пока мне достается только поток сознания. От вас я отчета не требую — в контракт это не входило, да и воспоминания все равно будут одинаковы.

«Вот только истолковать эти воспоминания сумеют не все», — подумал я, но вслух ничего не сказал. Мне еще застрять здесь не хватало!

— Прямо скажем, до сих пор потусторонние феномены в качестве причины апокалипсиса не рассматривались. — Стивенсен набил трубку какой — то исключительно вонючей травой и раскурил ее, наплевав на вред, наносимый здоровью окружающих. — Правительство и лидеры белого сообщества организовывали масштабные исследования, но никому ни разу не удалось обнаружить следов природных катаклизмов, которые соответствовали бы датам предполагаемых палеокатастроф. Некромантия была последним козырем. Теперь исследования придется начинать заново…

«Хочу все знать» — вечный принцип. Однако надо признать, они выбрали оригинальный способ искать ответы на вопросы. У меня было глубокое убеждение, что Мессина считала допросы покойников детской сказкой.

— Я вообще не помню, чтобы там у них фигурировали маги.

— Остальные тоже на этом настаивают, — мрачно кивнул полковник, — и про Кейптауэр мы знаем одну забавную вещь: это было не убежище избранных, а тюрьма, в которой среди прочих отбывал пожизненное заключение последний черный маг своей эпохи. Сходства не обнаруживаете?

— Как это черный маг может быть последним? — возмутился я.

— Не знаю, но тут не может быть двух толкований. Этот маг — легендарный Король, правивший островом триста лет. Естественно, его жизнь потомки описывали очень подробно, из чего становится ясно, что других черных магов, кроме него, не было ни тогда, ни долгое время после. Именно он ввел в практику ритуал принудительного Обретения Силы — не мог позволить себе ждать преемника.

«Периметр протекает в трех местах» — очень внятно произнесли у меня над ухом (Шорох, последнее время не ощущавшийся и не наблюдавшийся, счел необходимым напомнить о себе). Я поежился. Да какое мне, в сущности, дело до проблем тридцатитысячелетней давности? Тьфу на них!

Коллеги — некроманты продолжали напряженно медитировать (а может, просто сачка давили всем коллективом), а я засобирался. Отдых на море — это, конечно, хорошо, но мой диплом — результат упорного пятилетнего труда, да и зомби уже неделю без присмотра.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});