Чужая в чужом море - Александр Розов

— Ты знаешь обычай «Golf — Klio — Panta»? — спросил он, кончиками пальцев поглаживая кожу на ее животе.

— Похоже на заклинание, — шепнула она.

— Это комбинация сигнальных флажков, — пояснил Атли, — Она означает, что мне нужен лоцман, который будет корректировать мои действия. Суфлер, как говорят в театре.

— Я никогда так не корректировала.

— Попробуй, это просто, — сказал он, и поглаживания переместились к ее груди.

— Э… По–моему все хорошо, — нерешительно сказала Жанна, — но лучше, если…

Она почти сразу втянулась в эту игру. Слова не только направляли действия партнера, но и влияли на восприятие этих действий. Уверенное ожидание названного прикосновения вызывало более сильный отклик, когда это прикосновение происходило. Непривычная обстановка не сковывала, а обостряла чувства. В ее голове прыгали мысли: «О черт! Я за 66 фунтов трахаюсь с едва знакомым парнем, в парке, средь бела дня. Даже не верится, что это на самом деле происходит со мной…».

Потом, когда они снова плескались в лагуне, Атли спросил:

— Ты из Паго–Паго?

— Почему ты так подумал?

— Ты говоришь на американском клоне английского. Лингва–франка для тебя не родной. Ты выросла в большом развитом городе. Настолько американизированный, большой и развитый город старше 20 лет есть только один: Паго–Паго на Самоа. Я ошибся?

— Ты даже не представляешь, насколько ошибся! — воскликнула Жанна. Это было весело. Проницательный человек (каким, без сомнения, был Атли) принял ее за меганезийку, да еще не с первого взгляда, а после полутора часов флейма и хорошего секса.

— А на самом деле? — сконфуженно спросил он.

— Я из Галифакса, Новая Шотландия.

— Новая Шотландия? Это рядом с Папуа, там, где Новая Британия и Новая Ирландия?

— Да нет же! Это в Канаде, к востоку Квебека, а Галифакс – это порт на Атлантике!

— Ты шутишь!

— Ни капли. Вот выйдем на берег — покажу тебе канадский паспорт и ID репортера Green World Press. Я пишу цикл статей про Меганезию. За этим, в общем–то, и приехала…

— Что, и про меня напишешь? — поинтересовался он.

— Конечно! В эксклюзивной части цикла, специально для «Hustler».

— Но ведь это политический журнал, — заметил Атли, вылезая на берег вслед за Жанной.

— Ты что–то путаешь, — удивилась она, — «Hustler» это порнографический журнал.

— Вообще–то, — сказал он, сдергивая с пальмы свою футболку и «бермуды», — Я слышал только про «Hustler», который создал в США Ларри Флинт, оппозиционный политик…

— Оппозиционный политик? – переспросила канадка, застегивая на себе «коалу».

— Он в 1970–х возглавил политическую борьбу против пуританской теократии, — пояснил Атли, — про это даже есть фильм «The People vs. Larry Flynt». Ты не смотрела?

— Смотрела. Но я как–то не связывала это дело с политикой.

— Странно, — заметил он, — Я помню 5 великих прогрессивных политиков США, и…

— Интересно, кого именно? – перебила она.

Меганезиец задумался и начал загибать пальцы:

— Том Джефферсон – независимость. Сэм Гомперс – трэд–юнионы. Мартин Лютер Кинг — права цветных. Ларри Флинт – свобода информации. Барт Рутан — частный космос.

— В жизни не видела такого странного объединения фамилий, — сообщила Жанна.

— А что странного? — спросил Атли и, как бы невзначай, вытащив из кармана несколько купюр, протянул ей.

— Оставь, — сказала канадка, — Это совершенно лишнее.

— Оставить? — искренне поразился он, — Ты что? Так нельзя. Это же верх неприличия!

— Как–как ты это назвал?

— Верх неприличия, — уверенно повторил Атли.

Тут Жанна расхохоталась. У нее случился приступ смеха, неудержимый, как икота после неумеренного и торопливого употребления пива.

— Неприличие! — восклицала она, — Goddamn! Ты сказал «неприличие»! Oh, shit! Я точно напишу, что шокировала меганезийца неприличным сексуальным предложением!

— Пиши, что хочешь, — обиженно буркнул он, — но деньги все–таки возьми, ОК?

— ОК. — согласилась она, взяла 66 фунтов, и спросила, — А почему именно столько?

Атли развел руками:

— По ходу, магия такая. У каждого свои счастливые числа. Мне вот везет на шестерки.

Жанна совершенно изумленно помотала головой.

— Никогда бы не подумала, что плата за секс определяется магическими соображениями.

— А какими же еще? — спросил он, — Ведь секс это такая особенная штука…

…

Когда они вернулись в кафе, Фидэ сидел за стойкой, держа в одной руке чашечку кофе, в другой — зажженную сигарету, и болтал с барменом. Увидев Жанну и Атли, он сделал им приглашающий жест рукой и, когда они уселись на соседние табуретки, сообщил:

— Брай сегодня зажигает без тормозов.

— Она склеила двух парней с трэкера «Меигуту», — добавил бармен, — Хреновина четверть километра в длину.

— У парней? — спросил Атли.

— Блин! Я про корабль. Он курсирует между Ниуэ и Нуку–Хива, а мы как раз посредине, и он у нас останавливается часа на 4, на внешнем рейде. А парни, как парни. Ничего такого.

— Почему сразу двоих? — удивилась Жанна.

— А потому, — сказал бармен, — Они прискакали в нетерпении, а из претенденток только тощая школьница, интеллигентная дама в очках, лет 40, и ваша companero sargento. Она так на них посмотрела и рубашку расстегнула до пупа, типа «все для народа». Ну, аут…

Брай появилась в кафе примерно через полчаса. Вид у нее был мечтательный, а довольная улыбка едва помещалась на лице.

— Какой–то хлипкий контингент пошел в гражданском флоте, — промурлыкала она, — по два раза кончили, и все. Гидравлика отказала. То ли дело курсанты на Капингамаранги. Я там как–то раз подцепила одного melano. Вот был конь, я понимаю. А эти… Ладно, по крайней мере, я размялась. И аппетит вроде бы появился…

Произнеся этот монолог, она бросила на блюдце десятку, взяла бумажную тарелку и стала нагребать себе туда всякой всячины. Жанна задумалась, не последовать ли ее примеру, но тут прискакала Ойстер, сияющая, как хорошо начищенный медный тазик.

— Hola, Флами! У тебя есть какое–нибудь хорошее пойло?

— У меня все хорошее, — с достоинством ответил бармен, — А если у кого–то плохой вкус…

— Короче, налей что–нибудь, я угощаю, — перебила она, — У нас сделка сезона! Ваш Крис Проди купил UATG, и еще заказал три таких же. Типа, с вариантом на будущий выпуск KIT–комплектов. Гипер–партнерство, новые палубные флайки, все такое. Классно, а?

— Зачет по бизнесу, — согласился Фидэ.

— Не то слово, — добавила Брай, — Это же не просто какая попало флайка, а с легендой…

Бармен уже выставлял на стойку стаканчики с чем–то ярко–фиолетовым…

…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

Жанна Ронеро. Green World Press. Репортаж №18.

Прощание с Кэролайн. Как провожают корабли.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

Наши «Ромео и Джульетта» (т.е. — Тенум и Синду) почти счастливы. У них снова есть лодка. Они дают понять, что с их точки зрения, она не совсем «bajao boat», но гораздо ближе к идеалу, чем они могли рассчитывать. А с моей точки зрения, тримаран, который команда из 6 местных ребят собрала за несколько часов из элементов от других моделей, выглядит просто потрясающе. Центральный 9–метровый попловок напоминает изящную пирогу. Два боковых поплавка отнесены в каждую сторону на 3 метра. Шестиугольный настил–палуба занята дакроновым шатром — пирамидой на трубчатом каркасе (креплении для 11–метровой мачты). Два косых паруса: большой грот и малый стаксель (т.н. «схема парусов бермудский шлюп»). Тримараны подобной конфигурации у местных яхтсменов называются «Tripitaka» (на санскрите это значит «три корзины»). Почему они похожи на «bajao boat» — неизвестно, но это, в общем, и не важно. Главное – такая лодка прекрасно приспособлена для морского бродяжничества, и имеет только ручное управление. Здесь нет автоматики и движков. Принцип bajao–walking: «тут все можно починить в пути».

Получив тримаран, Тенум и Синду проводят получасовой test–drive в лагуне. Результаты их устраивают, и Тенум спрашивает: чего, сколько и когда надо отдать за эту лодку. Тут возникает некоторое замешательство: за эти полчаса успел произойти короткий шумный скандал на берегу как раз по поводу того, кто будет платить. Твидли, Ойстер и «клан» экспертов заявили, что не возьмут ничего сверх цены материалов (мол, они сделали эту «tripitaka» в порядке эксперимента и для удовольствия). Объявляется сумма: 500 фунтов. Может, это и есть стоимость материалов (Твидли поясняет, что использовались старые элементы конструкций, которые оцениваются, как second–hand), но даже мне ясно: имеет место грубая попытка отдать лодку даром. Пак Ен спрашивает: «Ребята, вы думаете, что вы самые умные?», а Крис Проди добавляет: «Или нас держите за идиотов». Появляется мэр атолла, и говорит: «Ничего на надо, мы тут сами решим с деньгами». Кэп заявляет: «Баджао пришли сюда на «Фаатио», а не сами собой». Экс–сержант применяет военную хитрость: идет в ангар, читает надпись фломастером рядом с 9–метровым проа «Sea–fun»: 5000 фунтов без стоимости энергетического бытового и ходового оборудования. Ойстер тут же пишет фломастером рядом с ценой: «скидка 10 процентов, бытовое оборудование в подарок». После 5 минут ругани, цена 4500 принимается, и ее начинают делить. Еще 10 минут – и соглашение достигнуто. Мэр, экс–сержант и кэп скидываются по 1500 фунтов. Только они успевают облегченно вздохнуть, как появляется Тенум, и хочет сам заплатить за тримаран. Ясно, что ему нечем платить, и что поиск денег или чего–то эквивалентного для обмена, станет для него и для Синду очень непростой задачей. Присутствующих это не устраивает, но сказать в лоб, что за лодку уже уплачено, никто не решается: это может оказаться оскорблением (баджао — гордые ребята, они не берут подачек). Выход находит экс–сержант. Отведя Тенума в ангар, он что–то ему втолковывает, несколько раз снимает на камеру своего мобайла меловой чертеж bajao–boat на полу, после чего они ударяют по рукам. Вопрос расчета решен: экс–сержант купил у баджао нарисованную модель лодки, за стоимость одного экземпляра. Тенум, на всякий случай, уточняет у Твидли, правда ли тот получил всю причитающуюся сумму. Тот, конечно, подтверждает. Все довольны.