История Германии в ХХ веке. Том II - Ульрих Херберт

также привлекли дискуссии об отсутствии структурных реформ и о будущем правительства Коля. В остальном отмечалось, что количество отпусков, проведенных западными немцами за границей, достигло в этом году нового пика – почти 40 миллионов; количество произведенных автомобилей составило 4,6 миллиона, что почти на миллион больше, чем в 1980 году, а самые высокие телевизионные рейтинги были у звезд германского тенниса Штеффи Граф и Бориса Беккера. Люди были счастливы, что противостояние между мировыми державами, казалось, подходит к концу и что в отношениях между двумя германскими государствами наметился определенный прогресс. Немцы с облегчением констатировали, что глубокий кризис начала 1980‑х годов был преодолен и экономика снова шла на подъем: казалось, что у ФРГ нет серьезных проблем в настоящем, есть интерес к собственному недавнему прошлому – столь же ярко выраженный, сколь и поляризующий нацию, – и нет каких-то более или менее ясных представлений о будущем.

19. ПОДЪЕМ, КРИЗИС И РАСПАД ГДР

ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА

На рубеже 1969–1970 годов экономические проблемы ГДР стали ощутимы для всех: холодная зима перегрузила систему снабжения страны, топлива стало не хватать, в квартирах и школах было холодно, уличное освещение было отключено. Жилья не хватало катастрофически, иногда даже не хватало картофеля и молока, и совсем не утешало то, что в других странах Восточного блока дела обстояли не лучше. В Советском Союзе импульсы реформ середины 1960‑х годов вскоре угасли, и, несмотря на значительный экономический рост, дефицит товаров народного потребления в городах и бедность в сельской местности мало изменились. Условия в Польше были особенно тяжелыми. Когда в декабре 1970 года руководство партии объявило о массовом повышении потребительских цен, рабочие ответили забастовками, которые начались в Гданьске и быстро распространились по всей республике. Режим послал против забастовщиков солдат и танки. В результате было убито 45 человек и более тысячи ранено[1].

Советское правительство внимательно следило за событиями в Польше и немедленно вынудило лидера Польской объединенной рабочей партии Гомулку уйти в отставку. Еще свежи были воспоминания о событиях в Чехословакии двумя годами ранее; дальнейшие протесты и восстания из‑за плохих условий жизни, роста цен и нехватки жилья казались возможными и в других социалистических странах. Поэтому в апреле 1971 года КПСС изменила свой экономический курс и объявила важнейшей целью следующей пятилетки «подъем материального и культурного уровня жизни народа»[2]. В отличие от прежних лет в экономическом планировании больше внимания должно было уделяться производству товаров народного потребления и коммунальному хозяйству, чтобы противостоять недовольству среди населения.

Другие страны Восточного блока сразу же присоединились к этой линии, включая ГДР. Однако долгосрочная «структурная политика» Ульбрихта находилась в явном противоречии с новым курсом. Со своими научными прогнозами и «кибернетическими» методами планирования она концентрировала инвестиционные средства на модернизации перспективных отраслей промышленности и пренебрегала снабжением населения. Поэтому сразу же после своего назначения на пост генерального секретаря СЕПГ Хонеккер приступил к коренной перестройке экономической политики. И здесь «главной задачей» было «повышение материального и культурного уровня жизни народа»[3]. Отныне все остальное должно было быть подчинено этой генеральной линии, впоследствии названной «единством экономической и социальной политики». Улучшение возможностей потребления, расширение социального обеспечения и рост заработной платы при постоянных ценах и полной занятости стали теперь наиболее важными критериями, которыми должны были руководствоваться отдельные политические меры. Таким образом, положение слабых в обществе должно было быть улучшено, неравенство преодолено, а материальные интересы трудящихся поставлены во главу угла. Эксперты и инженеры, игравшие столь важную роль в последние годы правления Ульбрихта, теперь были отодвинуты на второй план, уступив свое место политике. Государство и общество должны были руководствоваться политическими целями, а не научными формулами или экономическими расчетами.

С этим изменением ГДР снова более однозначно присоединилась к фаланге стран Восточного блока, где доминировал Советский Союз, после того как политика Ульбрихта, которая иногда воспринималась как самоуправство, ранее вызвала недовольство в Москве. Однако, прежде всего, новая линия служила для успокоения собственных граждан страны, особенно рабочих, поскольку растущее недовольство в стране и волнения в Польше вновь актуализировали воспоминания о 17 июня 1953 года. «Мы учитываем при этом и определенные уроки событий в Народной Польше и ЧССР», – писали Брежневу фрондеры из окружения Хонеккера, требовавшие замены Ульбрихта[4]. Это социальное направление политики оставалось лейтмотивом режима ГДР до самого его конца.

Но помимо всего прочего, как и всегда, свою роль в пересмотре курса СЕПГ сыграла и ФРГ. В частности, политика реформ социал-либерального правительства при Вилли Брандте и расширение государственных социальных пособий, к которому оно подтолкнуло, оказали давление на ГДР, чтобы та предприняла аналогичные усилия. Однако в ГДР это имело узкие рамки, поскольку производительность экономики ГДР была примерно на сорок процентов ниже, чем в Западной Германии, и, вероятно, потребовались бы годы, если не десятилетия, чтобы компенсировать эту разницу с помощью обычных методов. Согласно действовавшим до этого принципам, сначала нужно было повысить эффективность производства, а уж затем уровень жизни: «Как сегодня работаем – так завтра будем жить!» – гласил лозунг, который можно было прочитать повсюду. Однако теперь складывалось впечатление, что восточные немцы, прежде всего рабочие, более не желали мириться с тем, что развивались только отрасли промышленности, производившие основные средства производства, в ущерб их уровню жизни. Поэтому необходимо было добиться быстрых улучшений, и ради этого порядок был сделан обратным: сначала повышение уровня жизни, затем повышение производительности. Руководство ГДР считало, что такие «авансовые» шаги государства будут мотивировать работников на повышение производительности труда и таким образом окупят деньги, потраченные на их социальное обеспечение. Повышение уровня жизни, заявил Хонеккер в июле 1971 года, позволит «добиться более высокой производительности труда путем повышения сознательности населения»[5].

Эта переориентация на потребительский социализм, решение о которой было принято СЕПГ в 1971 году, не была лишена риска для партии: ведь в предыдущие десятилетия утопический нарратив о социализме как грядущем царстве равенства, свободы и изобилия скрывал – по крайней мере, для верующих – довольно унылую реальность, в которой царили дефицит товаров народного потребления и низкий уровень жизни. Однако с переориентацией на быстрое улучшение условий жизни здесь и сейчас, обещания государственного и партийного руководства теперь стали материально проверяемыми. Не проекты светлого будущего, а условия жизни в настоящем стали мерилом успеха и лояльности к СЕПГ и ее государству.

Таким образом, в десятилетие после Ульбрихта правительство ГДР прилагало большие усилия во всех областях для повышения уровня жизни населения – в некоторых случаях со значительным