Обломки нерушимого - Стейс Крамер

мастерски врать? «Даже для меня это слишком! Хотя… так ли это? Я ведь тоже провернула паршивое дельце за спиной Дианы, лгала в глаза Калли, пользовалась доверием Джел. Я понимала, что поступаю ужасно, но при этом не желала останавливаться. По сей день я творю зло. Я собственноручно превратила жизнь Дианы в ад… «Наказание за твое преступление рано или поздно постигнет тебя», – вроде так сказала мне Диана? Вот мое наказание».

Искра не могла спокойно смотреть на то, как Никки мучается. Ее несколько раз подмывало узнать у подруги, что же случилось, может ли она ей помочь. Но Искра побоялась, не смогла пре-одолеть отчужденности, что вдруг возникла между ними. Искра очень хорошо, очень точно теперь чувствовала Никки. Та сейчас как оголенный нерв, одним неподходящим словом можно уничтожить их дружбу. Оставалось ей молча наблюдать за Дилэйн, думать о ней ежедневно, еженощно. Даже на скачках Искра думала не о победе, а о Никки, мысли о ней стали навязчивыми. Потому Искра проиграла, но ни капли не расстроилась из-за этого. Никки, Никки, только Никки в голове.

Никки же не обращала на Искру ни малейшего внимания. Она вдруг задумалась: а что, если рассказать обо всем Леде, матери? Как они отреагируют? Пожалеют, защитят? «Нет… Не нужно тешить себя глупыми иллюзиями. Никто не станет защищать меня. Даже на снисходительную жалость я не могу рассчитывать. Меня обвинят, как Циннию, назовут блядью, скажут, что заслужила. Да ведь и правда заслужила. Я все это заслужила! Так что надо прожить свое горе в одиночку. Вот мое наказание…»

Глава 45

Элеттра всегда находила время, чтобы приехать в Уортшир, посетить церковь. Воспоминания о том, как они с миссис Монтемайор ходили на службы, грели душу Эл, потому она решила продолжить светлую традицию.

Тишина, полумрак, таинственное мерцание свечей и лампад… Переступаешь порог этого старого, прохладного, ароматного здания и понимаешь, что оказался в совсем другом мире, мире, которому чужды ненависть, зависть, вся эта людская чернота. «Место, где ты попадаешь в объятия Бога» – так отзывалась об этой церкви миссис Монтемайор.

После мессы Элеттра захотела пройтись по маленькому саду, что был близ церкви. Благостное состояние долго не отпускало ее. Но потом она решила проверить телефон, увидела пропущенные вызовы от Арджи, и с хорошим настроением ей пришлось мгновенно попрощаться. Арджи звонил почти каждый день, молил о встрече, хотя бы о коротком разговоре вживую. Элеттра, конечно же, отказывала, сперва деликатно, затем в грубой форме. Смит весьма назойливо боролся за свое счастье. Элеттре, с одной стороны, как и всякой девушке, было приятно, что парень продолжает добиваться ее, с другой же – она понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет. С нежной грустью вспоминала она их свидания, его пирожные, которые он пек для нее, цветы… море цветов, что он подарил ей. Своими ухаживаниями, чутким отношением Арджи открыл в ней все самые привлекательные, уникальные качества женщины. И уже только за это стоило ответить ему взаимностью. Нет! Увы… Она никого не подпустит к себе до тех пор, пока не разберется в своих чувствах, не решит многочисленные проблемы, что длинным мрачным шлейфом тянутся за ней.

На одной из садовых дорожек Элеттра столкнулась с отцом Дармоди.

– Испугались? – улыбнулся он.

– Нет, что вы…

Вид этого строгого, уважаемого, с довольно крупными чертами лица мужчины в черной сутане заставлял Элеттру робеть и теряться в словах. Казалось, что стоит человеку посмотреть ему в глаза, и Дармоди узнает все его тайны, помыслы, прегрешения.

– Я пройдусь с вами немного, вы позволите?

– Конечно, – скромно потупив глаза, ответила Эл.

Отец Дармоди долго молчал, делал вид, что любуется садом, и Элеттре на краткий миг показалось, что он забыл о ее существовании. Но внезапно он выдал следующую фразу:

– От вас веет огромной печалью.

Элеттра замерла. Отец Дармоди тоже остановился, смотрел на нее выжидательно.

– Отец Дармоди… я хотела спросить вас. Точнее, получить совет. Как простить человека?

Она произнесла это на автомате. Этот вопрос давно томился в ее голове.

– Вас сильно обидели?

– Сильно. Очень сильно.

– «…Прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас», – спокойным, расслабляющим голосом сказал отец Дармоди. – Прощение, пожалуй, самое тяжелое, чего хочет от нас Бог. Но следует всегда помнить: «Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный».

Элеттра задумчиво слушала.

– А что, если этот человек не достоин прощения? Что тогда, отец Дармоди?

– Мы должны прощать и тем, кто этого не заслуживает. Как вас зовут?

– Элеттра.

– Элеттра, Бог всегда рядом с вами, он оберегает, поддерживает вас. И он вознаградит вас, если вы научитесь прощать. Простите… и душа ваша обретет покой. Сейчас она мается, ей тяжко оттого, что вы сопротивляетесь, не слушаете Бога.

– А почему Бог не слушал меня, когда я просила помощи? Когда я кричала, умоляла… Как он мог допустить такое?

– Кто обидел вас?

– …Мой отец. Он уже умер, вот только мне все равно неспокойно. Я всюду вижу его, чувствую его запах, слышу его голос. Меня воротит! Я не могу… не могу построить отношения, хороших людей отталкиваю, никому не доверяю. И все из-за него! Как бы мне хотелось вырвать из своего сердца это мучительное чувство, что он оставил после себя!

На некогда спокойном, уверенном лице отца Дармоди отразилось смятение. Он спросил дрогнувшим голосом:

– Что он с вами сделал, Элеттра?

Без страха и смущения Элеттра направила взгляд на отца Дармоди. Ее бездонные карие глаза смотрели не мигая, наполнялись слезами.

– …Он убил маму. Он насиловал меня.

У отца Дармоди сдавило горло. Не малых усилий потребовалось ему, чтобы прийти в себя после такого шокирующего откровения.

– Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через это… Вы сказали, что ваш отец умер, так?

– Да.

– Элеттра, вы считаете, что его смерть была случайной? – Элеттра лишь пожала плечами. – Господь избрал самое страшное наказание для вашего отца, не сомневайтесь. Что же касается вас… вы сможете простить его. Сможете. Придет время.

Кто-то позвал отца Дармоди. Он поклонился и направился обратно к церкви. С того дня отец Дармоди стал молиться об Элеттре, и во время каждой молитвы на лице этого строгого, уважаемого мужчины появлялись слезы…

«Придет время». Сколько утешения в этих словах, столько и горечи. Когда же оно придет, время это? Сколько еще дней, месяцев, лет предстоит мучиться Эл? Да и вообще, изменит ли это прощение ее жизнь? Способно ли оно изничтожить боль, засевшую в сердце? Бронсон горел в аду