Дитя Всех cвятых. Цикламор - Жан-Франсуа Намьяс

– Смерть англичанам!

Во время этих операций, занимавших его дни, Адам отличался особой жестокостью. Осыпая ведомых на казнь бранью, он бил их рукоятью булавы, а порой и остриями. Таким способом он надеялся запугать остальных. К несчастью, Адам был слишком умен, чтобы не понимать: он только распаляет ненависть. Последнее обстоятельство приводило его в бешенство, и он ожесточался все больше и больше.

***

10 апреля мерное течение событий резко ускорилось. Утром к стенам Сен-Дени во главе нескольких тысяч человек подошел маршал Вилье де Лиль-Адан. Восемнадцать лет назад Вилье де Лиль-Адан, назначенный англичанами маршалом, взял Париж и с тех пор верно служил им.

В Сен-Дени была объявлена боевая тревога, но маршал выехал вперед один и преклонил колено перед коннетаблем де Ришмоном. В обмен на прощение он был готов перейти к нему на службу со всеми своими войсками и знанием Парижа. Он знал об укреплениях города все, потому что сам неоднократно защищал его, в частности против Девственницы.

Ришмон охотно согласился, подтвердил маршальское звание Вилье де Лиль-Адана, и предложил тому командовать французской армией вместе с ним и Бастардом. Теперь ее численность возросла до десяти тысяч человек.

Со своих наблюдательных постов на соборе Парижской Богоматери и Бастилии англичане видели это соединение войск и поняли всю его серьезность. Они отважились на отчаянный шаг. Ночью восемьсот человек из гарнизона под командованием лорда Бомонта неожиданно напали на Сен-Дени и попытались захватить в плен французских военачальников. Но часовые держались начеку, и англичане были почти все перебиты, а лорд Бомонт взят в плен.

В этих условиях положение осажденных становилось почти безнадежным, так что Ришмон ничуть не был удивлен, узнав, что с ним желает встретиться парижская делегация.

Встреча состоялась 12 апреля в Обер-Вилье, на полпути между Сен-Дени и Парижем. Делегацию, включавшую в себя только французов, возглавлял финансист Мишель Лалье, верно служивший англичанам на протяжении четырнадцати лет. Он без промедления приступил к сути дела:

– Господин коннетабль, у меня к вам послание от англичан. Они просят почетной сдачи. Но не верьте этому: они просто пытаются выиграть время.

Ришмон не смог скрыть удивления.

– Тогда чего же вы хотите?

– Я с вами говорю от имени горожан. Мы готовы открыть вам ворота, если вы пообещаете нам прощение.

Коннетабль велел принести королевские письма об амнистии с поручительством герцога Бургундского. Лалье и его люди внимательно изучили представленные им документы и удовлетворенно закивали.

– Ступайте на левый берег. Его охраняют наши. Подойдите к воротам Сен-Мишель. Вам откроют.

Ришмон недоверчиво посмотрел на Мишеля Лалье.

– Зачем нам это делать, коль скоро город все равно обречен?

Голос банкира выдал подлинное волнение:

– Потому что народ Парижа готов восстать. И удержать надвигающийся мятеж невозможно, потому что такова уж природа парижан. Если вы не вмешаетесь, случится резня. Я прошу вас, господин коннетабль, поторопитесь!

Поздним утром, незадолго до полудня, французская армия получила приказ оставить Сен-Дени и двинуться к Парижу. Она преодолела водосток Мениль-Мотан, приблизилась к воротам Сен-Дени и свернула вправо, на запад.

У Анна сердце выскакивало из груди. Именно этим путем он двигался семь лет назад под началом Жанны. Неужели они будут сражаться в том же самом месте?

Вскоре войско достигло Свиного холма напротив ворот Сент-Оноре. Анн повернул голову влево и, не дрогнув, посмотрел на то место, где испустил дух смертельно раненный Изидор Ланфан. Что ж, если придется идти на приступ именно тут, Анн де Вивре готов.

Но, по счастью, они продолжили двигаться дальше. Взятие Парижа произойдет чуть в стороне…

Французская армия перешла через Сену по наплавному мосту напротив Тюильри, остановилась перед воротами Сен-Мишель и заняла позиции. Было очевидно, что они проведут тут ночь и штурм состоится не раньше завтрашнего утра.

Анн и Мышонок устроились на ночлег немного поодаль, ближе остальных к городским стенам. Место было опасным, вполне достижимым для стрел из луков и арбалетов, но друзей это не беспокоило. Они оба жаждали видеть Париж. Им хотелось вдоволь насмотреться на него, прежде чем войти в побежденный город.

Некоторое время спустя Анн оставил своего товарища, сказав ему, что скоро вернется. Ему необходимо навестить кое-кого.

Аббатство Сен-Жермен-де-Пре располагалось неподалеку. Его высокий силуэт виднелся вполне отчетливо. Анн зашагал в ту сторону.

Место оказалось очаровательным. Прежде он видел его только ночью, когда сопровождал тело Изидора на похоронной барке, да еще рано поутру, когда возвращался к войску. Оно вполне заслуживало своего лугового названия [28].

Маленькая речка протекала до самых рвов аббатства Сен-Жермен-де-Пре, воду которых подпитывала. Чуть дальше, в конце дороги, окаймленной цветущими миндальными деревьями, возвышалась церковь. Это – здесь.

Церковь Сен-Пер была окружена собственным кладбищем. Рыцари и оруженосцы, погибшие во время предыдущей осады Парижа, были погребены отдельно. Из-за их большого числа было невозможно выкопать каждому отдельную могилу. К крестам были прислонены щиты с гербами.

Анн остановился перед щитом «пасти и песок», заржавевшим и поблекшим от солнца и непогоды. Опустился на колени.

– Прости, что задержался, Изидор. Но я здесь и сдержу свое слово.

Когда молодой сеньор вернулся к Мышонку, солнце уже садилось. На стены Парижа косо падал красный свет. Прямо перед ними, сразу за рвом, гордо высилась надвратная крепость Сен-Мишель со своими коническими кровлями на башнях. Чуть дальше из стены выступала Якобинская обитель, словно превращенный в укрепление нарост.

Земля обетованная… Она была рядом, и Анн знал, что на сей раз войдет туда. Людей на стенах видно не было, но чувствовалось, что за ними мощно бурлит жизнь. Друзья и враги – все ждут его там. Завтра состоится решающая битва.

Анн обернулся к Мышонку. Тот, с соколом на плече, смотрел на стены пристально, словно зачарованный. Анн протянул руку юноше, и тот крепко сжал ее.

Нынешней ночью Анн не смог сомкнуть глаз. Опасно не отдыхать перед боем, но Анну было все равно. Наоборот, он наслаждался этими неповторимыми по своей насыщенности мгновениями… Ему вспомнилось бдение над оружием, которое он проспал. Тогда сон был правильным решением; сегодняшней ночью – нет. Анн не потеряет ни секунды этой ночи. Его подлинное бдение над оружием состоится здесь, под стенами Парижа!