Цена его ревности. Книга 3 (СИ) - Мур Лана

А вот когда предложил Вике сходить в магазин и присмотреть кроватку и прочее, что необходимо для комнаты малыша, когда увидел ее остановившийся взгляд, а потом она начала метаться по комнате, стиснув на животе тонике пальцы, он испугался. Испугался почти так же, как при известии о похищении Вики или когда она умирала у него на руках. Тогда Ракеш поймал ее за локоть и, обняв, усадил себе на колени.

— Что случилось? — тревожно спросил он, убирая с ее лица растрепавшиеся волосы. — Тебе больно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Нет, — прошептала Вика непослушными губами. — Кажется, я только сейчас осознала, что у меня будет ребенок. Настоящий, живой. Я… я не знаю, — на Ракеша смотрели огромные растерянные глаза.

— Ты не хочешь его? — осивнув, он еле мог говорить. Ракеш старался подавить горечь, но губы сжались в жесткую линию.

— Нет, — как-то задумчиво, будто прислушиваясь к себе, ответила Вика. — Конечно, хочу, — она провела подушечкой пальца по его плотно сомкнутым губам, будто стирая обидный вопрос. — Но я боюсь.

— Тебе не будет больно. Я все узнал, можно сделать обезболивание и ты ничего не почувствуешь. Я никому не дам причинить тебе боль, — шептал он в ее волосы.

— Я боюсь не боли, — прячась на груди мужа, сказала она. — Ребенок — это такая ответственность. Смогу ли я его воспитать, ведь я сама еще ребенок. Я хотела учиться. Это так неожиданно и мне страшно, — делилась Вика сомнениями.

— Глупая, — облегченно выдохнул Ракеш, положил ладони на щеки любимой и посмотрел ей в глаза. — Ты будешь самой замечательной мамой, и ты будешь не одна. Мы вместе, навсегда, ты забыла? Можешь учиться на заочном, а пока подготовишься, позанимаешься с репетиторами. Дети — это счастье, а не крах планов, — он целовал бархатистые щеки, и страхи Вики потихоньку растворялись.

По окончанию свадебных хлопот и переживаний, Канти ждал сюрприз — организованная Ниравом поездка в Венецию. Ракеш знал, что тетя мечтала провести там медовый месяц и на протяжение всей семейной жизни ее не оставляло желание посетить город мечты, но дади всегда была против. Словно бабушка была совсем рядом, услышал Ракеш недовольный голос: «Дорогая, место невестки — это дом мужа, а желать чего-то большего — признак дурного воспитания». И вот сейчас Нирав исполнил мечту тети. Ракеш был рад за них обоих.

А когда врач разрешил будущим мамочкам перелет на самолете, Ракеш преподнес всем новый сюрприз — в аэропорту молодоженов ждал самолет, готовый, как только молодые люди поднимутся на борт, взмыть в воздух и нести их на север.

— Это рейсовый самолет такой маленький? Он не упадет? — оглянувшись на мужа, спросила Вика, когда вышла из автомобиля и остановилась, рассматривая серебристую птицу.

— Не упадет. Я не доверю свою жизнь тем, кого не знаю, — многозначительно проговорил Ракеш, заглядывая в любимые глаза и целуя тонкие пальцы.

— Это?! — задохнулась Вика. — Это твой самолет? — она не сводила с мужа недоуменного взгляда. Так же смотрела на зятя-деверя и Айрин, а Санджей только иронично хмыкнул.

— Считай это свадебным подарком, — Ракеш привлек к себе жену. — Я намерен связать нас всеми возможными способами. Кто знает, какая еще идея забредет в твою голову, — Вика возмущенно фыркнула, а он рассмеялся, довольный произведенным эффектом. — Я подумал, что вы не откажетесь повидаться с мамой.

Сестры счастливо переглянулись и побежали к трапу.

А на родине девушек их встретили осень, заинтересованные взгляды и перешептывания за спиной. Сестер всегда считали чересчур высокомерными, и вот, эти гордячки вернулись домой неизвестно откуда, в компании очень нерусских мужчин, да еще, кажется, и беременные. Небольшой город всколыхнулся от пересудов, но даже самые отчаянные зубоскалы не могли отрицать, что более красивых и гармоничных пар, чем эти, найти невозможно. У ЗАГСа собрался, наверное, весь город, чтобы поглазеть на невиданные пары, и каждый отметил, как хороша была Айрин в глухом платье из голубоватой парчи, кутающаяся в легкую меховую накидку, и как прекрасно она смотрелась со смуглым мужчиной в идеально сидящем графитового цвета костюме.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А когда в дверях появился Ракеш в светло-коричневом костюме с опирающейся на его руку Викой в сливочного цвета кружевном платье и меховой пелерине, по собравшейся толпе пробежал восхищенный ропот.

На теплоход, где решили провести праздник, попали только приглашенные, зато, все до единого. Никто не сослался на занятость и не отказался. Бывшие одноклассницы и коллеги по работе пытались строить глазки и флиртовать с экзотическими мужчинами, но Ракеш с братом, сделав вид, что не понимают ни слова, возвращались к женам, если вдруг у кого-то получалось их разлучить.

Теща сначала настороженно отнеслась к выбору дочерей. Не решалась навещать в гостинице, а когда они сами приходили домой, больше смотрела, чем говорила и постоянно спрашивала дочек, счастливы ли они. Но, пообщавшись с молодыми людьми плотнее во время подготовки к свадьбе: с Санджеем через Айрин, а с Ракешем — лично (он не оставил идею выучить язык жены, слишком велик был соблазн узнать, о чем же она говорит во время сонного бормотания), увидев, как свежеиспеченные зятья заботятся о девочках, она оттаяла и смеясь поправляла исковерканные Ракешем русские слова или неправильное произношение. А ее муж сразу почувствовал симпатию к странным зятьям. Как мужчине, ему было проще понять других мужчин, даже иностранцев, и почувствовать их надежность. Он понял, что с этими молодыми людьми дочки жены будут в безопасности, как за каменной стеной, и всячески убеждал в этом супругу. В свободное от свадебных хлопот время, он водил братьев на рыбалку или за грибами и приглашал приехать зимой — покататься на горных лыжах. Тогда Ракеш своими глазами увидел багряные и золотые кроны деревьев и невероятную голубизну неба, отражающегося в гладкой как зеркало поверхности реки. Вдыхая терпкий, влажный аромат опавших и пружинящих под ногами листьев или легкий запах тины, он вспоминал слова Вики, там, в гостинице, когда испугавшись его болезни и дожидаясь понижения температуры, она коротала ночь, рассказывая о своей родине. И Ракеш старался проникнуться окружающей его природой, ведь она была частью жизни Вики. Здесь она росла, гуляла, ее волосы раздувал этот ветер, согревало солнце, ноги ступали именно по этой земле. Здесь она стала такой, какая есть и каждое дерево, каждый камешек, каждый стремящийся к реке ручеек, стали ее частью. Ракеш чувствовал, что начинает любить родину жены, своим разнообразием так отличающуюся от практически всегда жаркой Индии.

Еще немного погостив, молодожены вернулись домой. В особняке царила полная идиллия. Вернувшаяся из путешествия Канти мягкой, но волевой рукой управляла домом. Лишенная жажды власти и не имея желания доминировать, Лалит беспрекословно уступила свекрови место главы семьи, которое та передала ей на время отъезда. Женщины занимались домом, мужьями и были счастливы. Айрин и Вика все больше времени проводили в новых домах, нанося последние штрихи и доводя их до идеала. Беременность сестер протекала гладко, и в положенное время, с разницей в две недели, на свет появились малыши, и счастливые отцы привезли их и молодых мам уже в новые дома.

Когда сыну исполнился годик, Айрин ушла из «Рой-Констракшн», и Санджей помог открыть ей собственную небольшую компанию, занимающуюся строительством жилых домов. Ушла из «Рой-Констракшн» и Вика. Ей приходилось совмещать уход за малышом и интенсивные занятия по подготовке к поступлению в институт. После полученного опыта по обустройству кабинета будущего мужа, отделки собственного дома и дома сестры, она решила стать дизайнером интерьеров.

***

Вика шевельнулась, отвлекая Ракеша от воспоминаний, потянулась, открыла глаза и увидела встревоженный взгляд мужа.

— Как себя чувствуешь? — осторожно спросил он, ожидая нового приступа.

— Мама! Мама! — не успела Вика ответить, зазвенел в коридоре звонкий голосок, потом, родители услышали приближающееся к двери шлепанье босых ножек, и в спальню ворвался Раджеш. Малыш вскарабкался на большую кровать и плюхнулся на ноги Вики. — Мама! Ты все есе спис? Мы ве оповдаем! — смешно шепелявил он.