Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ) - Кисель Елена Владимировна

– Прикрой меня перед Амандой, если несложно. Я вроде как торжественно обещал попробовать её чудо-пирог со сливками и травить байки до утра. Только вот ты сама видишь. Поминальный день.

– Конечно. И если не хочешь приходить на церемонию Провожания…

Я с какого-то лиха попёрся именно на церемонию Провожания. Так, будто это что-то значило: тёмная вода и кораблики на ней.

Словно в трюме игрушечного корабля можно было спрятать хотя бы сегодняшний день.

Впрочем, в тёмную воду смотреть приятно. Я бреду вдоль реки, поглядываю на холодную, ночную водную гладь. С косо лежащим в ней полузатопленным корабликом месяца.

Если представить себе, что топишь лишнее, груз за грузом опускаешь в холодные волны… будет полегче, верно ведь?

Вот разговор с Крысоловом. Это легко: Тербенно не успел вцепиться в меня с положенной ему страстью. Законнику помешал груз ответственности: Олкест связался именно с ним («Да какого тухлого шнырка?!» – орала незабвенная Мел, а парень огрызался: «Так праздник же, мне нужен был ушибленный, который принесётся сюда быстрее алапарда»), так что Тербенно оказался старшим в группе законников. Морвил, освобождённые рабы, засевшие в башнях ребятушки и попытка не лопнуть от собственной важности – всё это капитально отвлекло законника Тербенно от моей персоны. Так что он скушал мою версию событий. Разве что, когда обнаружились трупы в подвале – попытался учинить повторный допрос, с «Нерушимой истиной».

– Насколько я помню – зелье применяют с согласия подозреваемого. Или если есть хотя бы одна серьёзная улика.

На этом моменте я выразил на физиономии живейший вопрос, а Крысолов на своей – величайшее презрение.

– Кто бы мог подумать – какие глубокие знания процедур у преступника!

Я не стал напоминать бравому законнику о том, что в восемьдесят четвертом прогнулся именно на добровольные показания под зельем.

– Выглядишь расстроенным, Гроски.

– Это всё-таки был мой кузен.

Кажется, поверил и даже малость проникся, потому что отпустил – только буркнул, что мы-де вернёмся к этому разговору. Законничку и без того светила какая-нибудь награда: прикрыли целую шайку, работорговля, да ещё открытый путь в Кошачьи Ходы в подвале… Вот разве что главаря взять не удалось.

Воспоминания не желают тонуть, растекаются маслянистой плёнкой на воде, вода колышется и закручивается в памятный водоворот: сейчас повеет яблоками, унесёт к сегодняшнему виру… Что за чушь, я не пьян, так, фляжка в кармане, уже вторая за вечер, вот только меня же ни черта ни берёт. Кожа чувствует речной холодок, в голове толпится полсотни интересных вопросов.

Интересно бы знать, сколько дряни душевной может вместиться в трюм одного поминального корабля? Если уж кто-то всерьёз считал, что в Корабельный день мы можем потопить грехи и невзгоды в Водной Бездони – стоило бы рассмотреть соотношение внутренней помойки и корабельных размеров. Вел себя как мразь – покупаешь судно не размером с крысу, а размером с кошку. Начинает проседать – увеличиваешь грузоподъёмность, ставишь дополнительный такелаж… не помогает и это – закупаешься флотилией. Отправляешь по течению парусный флот с доверху забитыми трюмами – интересно, вся эта чертовщина бы толкалась на входе в Водную Бездну? А крысы – они успели бы сигануть и выплыть?

Внутренний грызун раздувался для безнадёжного вздоха. Ай, что с тобой делать, Гроски. Вот сейчас ты дойдёшь до простейшей мысли: если уж человек такая мразь, что ему нужна флотилия для Корабельного дня – почему не закончить без посредников? Самому стать для себя кораблём, который понесёт твою дрянь в Водную Бездну. Смотри, какая чёрная, какая холодная вода, а вот и берег повышается и нависает над речкой удобным таким козырёчком. Шаг – и водица понесёт вслед за кораблями, конечности онемеют быстро, чёрная вода вольётся в горло, смоет мерзкий комок, который там поселился, вымоет иглу из сердца, можно будет не бежать…

Только ты же выплывешь, Гроски. Вцепишься в ветки, заорёшь, будешь грести, выползешь на берег. Хватит уже притворяться. Если ты откуда и сигаешь – так это с кораблей, которые тонут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Впрочем, тонут они тоже из-за тебя.

Под козырьком лежала солидная коряга, а около неё закручивался маленький водоворот. В лунном пятне, среди длинных обглоданных стеблей трав билось опрокинутое набок судёнышко с погасшим фонарём.

Я-то думал, ещё у пристани потонет. Руки подрагивали, когда отпускал, и парус я тоже приладил криво, а то, что там было…

Лицо Эрли, и его прощальный хрип, и то, как я разворачивал его тело и разыскивал ключи в карманах – всё вытекло теперь в воду, и Эрли ухмыляется оттуда: поговорим, кузен? Поговорим – киваю я. Мы с тобой удивительно многое недоговорили. Вот, например, насчёт разбитых кораблей и тех, кто с них успел сигануть.

– У меня вот с кораблями не ладится. Совсем прямо не ладится. С детства.

Хотя это тебе лучше меня известно, а? Ты строил флотилии из листьев… потом деревянный флот. А у меня если что получалось – тонуло непременно, как вот…

Эрли в воде колыхается невозмутимо. И прорастает в ночь, тихо подходит за спиной, с левого плеча. Высокий, рыжеволосый, смотрит вниз с обрыва, на погибший корабль.

– Это просто традиция. Не больше.

– Ага. Ты хотел быть капитаном, верно? Земли новые разведывать, всякое такое… Всегда поражался этому делу, знаешь. Правилу. Мол, если уж ты взялся рулить кораблём – покидаешь его последним. Почему так, а?

Он колеблется там, за спиной, и качается сзади светлое пятно… он что же, пришёл в огне? В ореоле света? Но если оглянусь – спугну.

– Мне всегда казалось – потому что корабль становится частью тебя. Корабль – и те, кто на нём…

– Даже крысы?

Молчание, взволнованное дыхание, и ветерок морщит чёрную воду.

– Почему ты говоришь об этом? О кораблях и крысах? Это из-за…

Голос из-за плеч осекается. Тонет в ветре, а может – в визге крысы: нет! Не надо о замке Шеу, мне же и так с этим… дальше…

Корабельная ночь – время для более дальних плаваний.

– Я рассказывал тебе, как бежал с Рифов?

– Конечно.

Что я ему там ляпнул? Насчёт того, как мы разучили древнее заклинание терраантов, а потом пели его хором, двумя бараками, так и усыпили охрану? Или как мы копали подземный ход из барака вилками?

– А, ну да. Но это же ничего, а? Лови ещё рассказец. Про корабли. И крыс.

– Но ведь бежать с Рифов на корабле…

Смех лезет из горла трескучий, будто морозы в Крайтосе. Чёрная вода манит: давай же, шажочек в бездну памяти… как там в твоих внутренних трюмах? Ещё можно отыскать нужное? Ты же так старался завалить это рухлядью разноцветных баек…

– …попасть на Рифы и не думать о побеге – отличная шуточка. Кто думает, кто мечтает, кто даже планирует – это такой вариант рифского досуга. Я, понятное дело, прикидывал кое-что, но риски были велики.

А мне не очень-то нравится иметь дело с высокими рисками, ты же за это меня и ценил, а, Эрли? За это и за умение выбрать варианты. С вариантами было не очень. Можно попробовать спрятаться на одном из уходящих кораблей – порт у бараков вечно забит приходящими-уходящими. Привозят заключённых, охрану, вещи, провиант, увозят товары, которые добываются на Рифах. Только вот корабли обыскивают на выходе, и артефакты там реагируют на сковывающие магию браслеты. А такие браслетики просто так не снимешь. Нужен ключ. Или Мастер.

Ещё можно сбежать с работ и присоединиться к умеренно дружному братству «крабов» – бывших заключённых, которых, бывает, на Рифах немало набирается. Коротать дни на скалах, делать набеги на бараки, вынашивать планы побега. И прятаться от облав – а если не удастся спрятаться, проживёшь недолго.

Говорят, были те, кто прошёл артефакторные заграждения при помощи лошадок-гиппокампов – мол, им «костоломка» не помеха… Вот только вверять судьбу водной лошади мне тоже не хотелось.

– …в общем, даже если бы меня пригласили в побег в компанию – я бы и за сотню золотниц в это дело не вляпался. Так что я всё прикидывал варианты, но тут судьба решила взять меня покрепче за шкирняк, да и шваркнуть как следует. Как всегда, в общем-то.