Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Нет, если вам не требуется мое присутствие для чего-то особенного, — непринужденно ответил тот. — Юридическими вопросами занимается Кейси. Она знает, что нам нужно, а в четверг рейсом «Пан-Америкэн» прилетает Сеймур Стайглер Третий, наш главный юрисконсульт и налоговый поверенный. Он обо всем договорится с вашими адвокатами, чтобы мы смогли заключить сделку через семь дней, как нечего делать.

— Замечательно.

Подобострастно улыбающийся официант принес им заказ и наполнил бокал Данросса. Когда они вновь остались одни, Кейси тихо проговорила:

— Тайбань, ваши суда. Вы хотите оформить эту часть сделки отдельным соглашением? Если его составят юристы, оно уже не будет тайным. Как нам сохранить конфиденциальность?

— Я составлю документ и поставлю на нем свою печатку, что придаст ему юридическую, обязательную силу. Тогда договор останется в тайне между нами троими, а?

— Что такое печатка, Иэн? — спросил Бартлетт.

— Печатка — тучжан — это эквивалент печати. — В руке Данросса оказалась изящная продолговатая бамбуковая коробочка, всего два дюйма в длину и полдюйма в ширину. Он снял плотно прилегающую крышку, вынул из футляра красного шелка печатку и показал. Печатка была из слоновой кости с вырезанными на нижней поверхности иероглифами. — Это моя личная печатка: вырезана вручную, её почти невозможно подделать. Прикладываешь к туши... — Красного цвета, почти застывшая тушь содержалась в аккуратном отделении с одного края футляра. — ...и делаешь оттиск на бумаге. В Гонконге довольно часто документы не подписывают, а ставят на них свою печатку. Без печатки большинство документов считаются недействительными. Печать компании почти такая же, только побольше.

— А что означают иероглифы? — спросила Кейси.

— Это игра слов, основанная на моем имени и имени моего предка. Буквально они означают «прославленный, острый как бритва, во всех благородных зеленых морях». Здесь обыгрывается прозвище Дирка — Зеленоглазый Дьявол, — название «Благородный Дом» и то, что слово «дирк» буквально означает «кинжал» или «нож». — Улыбнувшись, Данросс убрал печатку. — Их можно толковать и по-другому: самое поверхностное толкование — «тайбань Благородного Дома». В китайском... — Он обернулся на звук велосипедного звонка. Юный посыльный шёл через толпу, держа в руках шест с небольшой дощечкой, на которой было коряво выведено имя нужного человека. Объявление предназначалось не для них, поэтому он продолжал: — Китайские письмена всегда многозначны. Читать их непросто и занимательно.

Кейси обмахивалась меню, как веером. В холле было жарко, хотя вентиляторы под потолком и разгоняли воздух. Вынув салфетку, она прижала её к лицу:

— Здесь всегда так влажно?

— Сегодня ещё сравнительно сухо, — улыбнулся Данросс. — Иногда целыми неделями держится жара под девяносто градусов[143] и влажность девяносто пять процентов. Лучшее время здесь — осень и весна. В июле, августе и сентябре жарко и влажно. Хотя, вообще-то, по прогнозу ожидается дождь. Может быть, даже тайфун. Я слышал по радио, что к юго-востоку от нас собирается тропический циклон. Да. Если повезет, будет дождь. В «Ви энд Эй» ведь воду подают без ограничений, верно?

— Да, — подтвердил Бартлетт, — но после того, как я увидел у вас в доме ведра, не думаю, что когда-нибудь снова буду воспринимать воду как нечто само собой разумеющееся.

— Я тоже, — подхватила Кейси. — Должно быть, это ужасно тяжело.

— О, вы к этому привыкнете. Кстати, мое предложение насчет того документа вас устраивает? — обратился Данросс к Бартлетту.

Ему хотелось договориться на сей счет, и он досадовал, что пришлось спрашивать. С мрачным удовольствием он заметил, что Бартлетт поколебался долю секунды и незаметно взглянул на Кейси, прежде чем произнести «да».

— Иэн, — продолжал Бартлетт, — этим же рейсом прилетает Форрестер, который возглавляет наше подразделение по пенопласту. Я считаю, что мы могли бы уже начать нашу «гастроль». Какой резон ждать, пока у нас будут документы, верно?

— Да, — согласился Данросс и, подумав, решил проверить свои теоретические предположения. — Он хорошо в этом разбирается?

— Он спец.

— Чарли Форрестер знает все, что только можно знать о полиуретановой пене, — производство, доставка и реализация, — добавила Кейси.

— Прекрасно. — Данросс повернулся к Бартлетту и невинно произнес: — Вы не хотели бы взять его в Тайбэй? — Глаза американца сверкнули, и Данросс понял, что оказался прав. «Сейчас ты попляшешь, ублюдок, — подумал он. — Ты ей ещё не сказал! Я не забыл, как вчера ты припер меня к стенке всей этой секретной информацией. Посмотрим, сможешь ли ты вывернуться, не уронив себя!» — Пока мы будем играть в гольф или заниматься чем-нибудь ещё, я сведу Форрестера с моими специалистами: он может осмотреть возможные места строительства и привести все в движение.

— Прекрасная идея. — Бартлетт абсолютно не пытался вывернуться и сразу вырос в глазах Данросса.

— Тайбэй? Тайбэй на Тайване? — восторженно сказала Кейси. — Мы едем в Тайбэй? Когда?

— Днем в воскресенье, — спокойным голосом известил Бартлетт. — Мы едем на пару дней, Иэн и...

— Замечательно, Линк, — улыбнулась она. — Пока вы будете играть в гольф, я могу все проверить вместе с Чарли. Поиграю в следующий раз. Какой у вас гандикап, тайбань?

— Десять, — ответил Данросс, — а раз это знает Линк Бартлетт, то уверен, что знаете и вы.

— Я забыла эту совершенно необходимую цифру, — усмехнулась она. — У меня четырнадцать в очень хороший день.

— Плюс-минус один-два удара?

— Да. Женщины жульничают в гольфе так же часто, как и мужчины.

— Вот как?

— Да. Но, в отличие от мужчин, они жульничают, чтобы снизить свой гандикап. Ведь гандикап символизирует некий статус, верно? Чем ниже счет, тем выше статус! Женщины обычно не ставят больше нескольких долларов, поэтому низкий гандикап не так уж важен, если только для репутации. Ну, а мужчины? Я видела, как они, когда партия проходит настолько бурно, что их гандикап может снизиться на целое очко, нарочно бьют в «бурьян»[144], чтобы получить два лишних удара. Но, конечно, не когда они играют этот конкретный раунд на деньги. Какова у вас ставка для пар?

— Пятьсот гонконгских долларов.

Она присвистнула:

— За лунку?

— Нет, черт возьми, — вставил Бартлетт. — За игру.

— Даже если так, думаю, я на этот раз лучше «кибицну».

— А что это значит? — спросил Данросс.

— Буду только смотреть. А то как бы Линк не рискнул моей частью «Пар-Кон». — Её улыбка согрела обоих, и тут Данросс решил вызволить Бартлетта из западни, в которую сам же и заманил.