Экспансия — I - Юлиан Семенов

— Подруга отправилась в Севилью. На двадцать шестом километре, между Гетафе и Аранхуец, в тот же автобус сел Кемп, а его машину вел неизвестный мне — пока что, во всяком случае, — человек. Кемп проехал с ней пятнадцать километров, вылез из автобуса, пересел в свое «шевроле» и вернулся в Мадрид. Еще есть вопросы?

— Вопросов много...

— Я их предвосхищу, доктор. Я вам скажу еще кое-что... Только сначала я вас спрошу: имя доктора Стиннеса вам говорит о чем-либо?

— Конечно.

— Что вы о нем знаете?

— То, что он был виртшафтсфюрером54 народной экономики, финансировал Гитлера и был декорирован за это высшими наградами рейха.

— Это все?

— Все.

— Напрягите память, доктор. Вы должны знать о нем еще кое-что.

— Я бы сказал, если знал.

— Имя Геро фон Шульце-Геверниц вам хорошо знакомо?

— Конечно. Это ваш коллега, он работал в Швейцарии с Даллесом, офицер из ОСС.

— Вы чудовищно информированный человек. Мне страшно сидеть рядом с вами, от вас исходит знание, которое наказуемо... Что вам еще известно о моем друге Геро?

— Ничего.

— А то, что он зять Стиннеса, знаете?

— Нет.

— Теперь узнали. Ну, и как вы к этому отнесетесь?

— Без восторга. Теперь мне стала понятна механика переговоров между вашим боссом Даллесом и обергруппенфюрером СС Карлом Вольфом...

— Вашим боссом... Договаривайте до конца: переговоры между нашими любимыми боссами Даллесом и Вольфом... А где состоялся контакт между Вольфом и Даллесом?

— В Лугано, в Итальянской Швейцарии.

— Итальянская Швейцария — верно, Лугано — вздор. Контакт был налажен в Асконе, в девяти километрах от итальянской границы, на вилле Эдмунда Стиннеса, брата Гуго, американо-германского промышленника...

— Об этом я тоже не знал.

— Очень хорошо. Значит, мы четко работали, в нашу задачу входило обеспечение абсолютной секретности этой комбинации... Я отвечал за обеспечение секретности, доктор, я, ваш покорный слуга.

— И об этом я не знал... Вы были в Швейцарии под своей фамилией?

— Это не ваше дело. Это мое дело. Как, кстати, моим делом было свято верить в то, что смысл наших переговоров с Вольфом заключается в том, чтобы, войдя к нему в доверие, захватить Гитлера и Гиммлера, наших заклятых врагов... Но это так, попутно... И о встрече в Страсбурге вы тоже не знали?

— Кого с кем? И когда?

— В августе сорок четвертого, за две недели перед тем, как был освобожден Париж... Кого с кем? Шефов СС и большого бизнеса рейха, вот кого...

— Нет, и об этом я не знал.

— Тогда вам будет интересно послушать. Или — скучно?

— Нет, любопытно.

— Так вот, там произошла встреча руководителей концернов «Мессершмитт», «Крупп», «Рейнметалл», «Бош», «Фольксваген» и «Геркулес». Охрану встречи обеспечивало особое подразделение СС. Среди гостей был человек военно-морского флота, представлявший интересы гросс-адмирала Денница, доктор Штрассер из министерства военной промышленности и доктор фон Ягвитц из министерства экономики. Доклад сделал доктор Шайд, руководитель концерна «Хермансдорф унд Шенбург», являвшийся одновременно одним из высших руководителей СС; обергруппенфюрер, как и Карл Вольф, ветеран движения. Именно он и сказал собравшимся то, за что любого другого в рейхе расстреляли бы тогда без суда и следствия. Он сказал, что война проиграна, крах Гитлера ясен каждому, кто имеет голову на плечах, поэтому надо немедленно, не теряя ни дня, устанавливать личные контакты с американским бизнесом, используя для этого фирмы «Цейс», «Лейка» и пароходную компанию «Гамбург — Америка», имевшие свои представительства в Нью-Йорке... Да, да, еще в конце тридцатых годов эти фирмы зарегистрировались в Штатах как американские, наши, родимые... Более того, доктор Шайд назвал швейцарские банки, которые станут наиболее доверенными партнерами тех немецких промышленников, которые получат ссуду от НСДАП и организуют «опорные точки» в мире. Понимаете, что это означает?

— Не до конца.

— Расшифровываю. Два швейцарских банка открывают счета на господ «икс», «игрек» и «зет», то есть на людей Круппа, «Рейнметалла» или «Боша», а может, и еще кого. Эти анонимные господа «иксы» приобретают фирмы и компании по всему миру. Денег на это не жалеют, партия Гитлера вкладывает свое золото не во что-нибудь, а в недвижимость — самое надежное дело. Поскольку фон Ягвитц из министерства экономики начинал свою деятельность в качестве сотрудника рейхсляйтера Боле55 и курировал национал-социалистов в Аргентине, а лишь в одном Буэнос-Айресе жило шестьдесят членов партии фюрера, вопрос о приобретении аргентинских фирм не составлял никакого труда. Тем более что именно он, фон Ягвитц, поддерживал постоянный контакт с аргентинским военным представителем в Берлине подполковником Хуаном Пероном...

— Вот как...

— Именно... Вот почему меня прежде всего интересует Аргентина... Но об этом позже... Самое главное заключается в том, что один мой друг сумел отправить на это совещание в Страсбурге своего человека... нашего верного товарища... И запись бесед, которую он сделал, ушла в государственный департамент... Об этом отчего-то вспомнили лишь в конце прошлого года, доктор... Но до сих пор никто не хочет всерьез заняться тем, чтобы выяснить: какие же фирмы в мире стали ныне тайными филиалами НСДАП? Кто из них отчисляет деньги тем руководящим нацистам, которые скрылись? Каким образом строится их работа сегодня? Вы помните, я спрашивал вас, как может быт налажена инфильтрация нацизма в демократическое общество? Теперь вы понимаете, что мой интерес не носит характер абстрактный, дядя бесится с жира, ему скучно, вот он и пустился в рискованное предприятие, желая пощекотать нервы... Я долго ждал, доктор, пока мои друзья дома начнут трясти нацистов, но ведь Круппа освободили от суда... Но ведь Стиннеса освобождают от суда... А ведь именно он отправляет посылки в тюрьму заместителю Гейдриха доктору Висту, который сделал из Дании концлагерь... Но ведь отказались выдать Будапешту доктора Бехера, который сжег полмиллиона венгерских евреев... Но ведь молчат о нацистских активах в Нью-Йорке, о том, что и у меня на родине могут работать филиалы нацистских фирм, созданных на деньги НСДАП после того, как об этом договорились в Страсбурге... Зато очень громко заговорили о том, о чем говорили все эти Бисты и Бехеры во времена Гитлера — о кознях Эйслеров и Брехтов... А это чревато только одним, доктор... Это чревато новой дракой... Вы немец, вы знаете, что это такое, поэтому я решил поставить на вас... И еще потому, что вы хорошо рисуете... Я вижу в вашей живописи второй смысл... И потому еще, что вас слишком явно подставлял Мюллер в деле с Рубенау и Фрайтаг... Ну и, наконец, потому, что вы не полезли во внутренний карман моего пиджака, когда я растекся пьяным блином на этой скамейке...