Сколько волка ни корми - Карина Володина

не почтительно — угрожающе.

Вот как, отрешённо думает Бая ещё раз. Вот как.

Бая утешала вчера этого молодого волка, совсем не знающего, что делать со своим подопечным. Бая разнимала вчера этих двух юных волков, чуть не подравшихся за кусок ткани из-за нравящейся им обоим волчицы. Бая спасала от Сивера вчера сына Снежи и объясняла ему, что первая охота — это совсем не страшно. Бая освободила от занятий со старшими эту молодёжь, чтобы они могли спокойно сопроводить стариков к реке и не переутомляться. Бая беседовала вчера с этими стариками, выслушивая их ворчливые жалобы то на слишком сухое, то на слишком жирное мясо, хотя всё мясо, которое они ели, было одинаковым. Бая привела вчера этих юнцов, бежавших из своих племён за Враном, в свой дом, не сказала им ни одного укоризненного слова, приняла их на Белых болотах такими, какие они есть — заблуждавшимися, но осознавшими свою ошибку. Бая никогда не требовала от всех них того, чего они на самом деле не хотели, — и вот она оказалась здесь. Среди тех, для кого она делала всё — и кто готов отплатить ей за это охраной занявшей её место Искры.

— Я вижу, все от меня очень чего-то хотят, — ровно говорит Бая, сжимая плечо Сивера ещё крепче. — Если так, скажите это — а не затягивайте наш разговор вопросами, не требующими ответа. Почему-то мне кажется, что без них ваше собрание будет гораздо короче.

— Да мне плевать, что они там хот… — раздражённо начинает было Сивер.

— Убери отсюда Врана, верни тела наших соплеменников и оставь Веша, — заявляет Искра.

Бая кивает.

И отвечает просто:

— Нет.

Верен делает к ней шаг. Верен делает к ней очень нехороший, порывистый шаг — и Сивер тут же вырывается вперёд, загораживая Баю собой.

— А ну стой, где стоишь, поганый…

— Нет, Сивер, — отстраняет его от себя Бая. Выходит вперёд него сама — но всё ещё не заходит в этот круг. О нет, она ни за что не зайдёт в этот круг. Она ни за что не станет частью этого созванного не ею, а Искрой собрания. — Нет, Верен, нет, Искра, нет, Веш. Те, кого я привела сюда, останутся здесь — а тот, кого я не звала, уйдёт отсюда, пока не сделает то, что я ему велела. Таково моё слово.

«Таково моё слово, — часто повторяла Лесьяра. — Таково моё слово».

Но почему-то после слова Лесьяры — любого, даже не устраивающего почти никого, — на Лесьяру не обращалось столько недовольных, почти угрожающих взглядов.

Похоже, слово Баи не понравилось никому.

Похоже, всех гораздо больше устраивают слова Искры.

Которая говорит:

— Тогда мы не будем…

— …слушаться свою главу? — заканчивает за неё голос Врана.

Сивер медленно поворачивает голову назад. Бая тоже оборачивается — не веря своим глазам. На мгновение Бая думает, на мгновение у неё в голове мелькает глупая, испуганная мысль, что Вран всё-таки снял с себя пояс Сивера — и что с Искрой сейчас разговаривает его дух. Вроде духа Солна, самого отказавшегося войти в вечный лес — только Вран не попал туда совсем по другим причинам.

Но, кажется, этот Вран из плоти и крови — и прикрывший свою наготу великоватой ему одеждой Сивера. Тёмная знахарская рубаха с синими узорами делает его глаза ярче даже в ночной темноте, почти спадающие с него кожаные штаны кое-как удерживаются поясом — Вран даже надел зачем-то сиверский плащ, единственную вещь, которая не свисает с него мешком.

Бая слышит рычание.

Бая не успевает метнуться Верену наперерез — мечутся на него только её глаза. Дёргается она, дёргается Сивер — а потом замирает.

Как и Верен, у горла которого Вран держит ловко выхваченный из-за спины нож.

Тоже Сивера.

Вот и ответ, как он выбрался из землянки. Вот и ответ, зачем он подманил к себе Сивера. Бая понятия не имеет, как это возможно — стащить у бдительного Сивера его нож, но Вран справился и с этим.

Иногда Вран может быть очень находчивым. К сожалению, не всегда в самое подходящее время.

— Тише, Верен, — улыбается Вран, отодвигая от себя Верена лезвием ножа, щекочущим его кадык. — Я вижу, что ты не слишком рад меня видеть — но зачем же доходить до таких крайностей? Я ведь пришёл сюда не для того, чтобы с тобой драться. Хотя я бы мог.

«Хотя я бы мог».

«Хотя я бы мог», — говорит Вран, который ещё несколько часов назад не мог держать глаза открытыми. «Хотя я бы мог», — говорит Вран с такой непоколебимой уверенностью в себе, что даже Баю на мгновение охватывает тень сомнения: а вдруг и правда мог?..

Верен продолжает рычать. Верен не двигается, смотря то на нож, то на Врана — не двигаются и остальные, хотя тоже смотрят на Врана с напряжённой враждебностью. Видимо, слово Баи всё-таки имеет здесь какой-то вес — видимо, пока что этого веса хватает хотя бы на то, чтобы не набрасываться на того, в чьём ухе вновь висит подаренная ей серьга.

Надолго ли?

— Тебе было велено оставаться внутри, Вран из Сухолесья, — недовольно говорит Искра. — Верен, кыш! Я не вижу его из-за тебя. Тебе было велено оставаться внутри, а ты даже этого не смог. Что ещё ты не сможешь? Отказаться от удовольствия предать наше племя ещё раз, украсть у нас новых членов — а потом повести на смерть и их? Нет, я не хочу себе такого соплеменника.

Верен не перестаёт смотреть на Врана полным ненависти взглядом — но, к удивлению Баи, безропотно возвращается на своё место.

Чудеса. Бая и не подозревала, что в Искре пропадает такой блестящий руководитель. Или, скорее, блестящая пройдоха, сумевшая вовремя уловить общее недовольство племени и обернуть его себе на пользу? В любом случае Бая впечатлена — она и не знала, что эта покрытая блестящими украшениями головка способна продумывать и воплощать такие замыслы.

— Прости, Искра, — холодно говорит Бая, — но не помню, чтобы спрашивала тебя, чего ты хочешь.

— Ты умеешь хоть что-то, кроме подслушивания чужих разговоров, бесполезная ты прошмандовка? — щерится Сивер. — Что ты встала в этот круг, кому и что ты хочешь доказать? Что Вран из… с Белых болот не радует твой привередливый глаз? О, поверь, я тоже не слишком рад его видеть. Но знаешь, кого я рад видеть ещё меньше? Ублюдка, который первым побежал сдавать своих бывших соплеменников человеческой деревне. Который отчаянно хотел когда-то стать знахарем — и так и не понял своим тупым