Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Эгвейн досадливо хмыкнула. На этих семи кораблях вместе должно быть пассажиров двести, а то и того больше. Кто-то из них, конечно, может быть купцом, торговцем или просто безобидным путником, да только низкое солнце отблескивало от шлемов, нагрудников и стальных дисков, нашитых на кожаные безрукавки. Сколько таких кораблей прибывало в день? Каково бы ни было их число, но в город шел постоянный приток тех, кто хотел завербоваться к Верховному Капитану Чубейну.

— Почему вы, мужчины, так торопитесь убивать или быть убитыми? — промолвила она раздраженно.

Лорд Гарет спокойно посмотрел на нее. Он словно изваяние восседал верхом на крупном гнедом мерине с белой полосой на морде. Иногда ей казалось, что она немного понимает чувства Суан к Гарету. Иногда она думала, что не жаль никаких усилий, чтобы ошеломить его, просто для того чтобы увидеть его встревоженным.

К сожалению, Эгвейн столь же хорошо знала ответ на свой вопрос, сколь и он. По крайней мере что касалось мужчин, решивших записаться в солдаты. О, всегда достаточно тех, кто стремится поддержать то дело, которое он считает правым, и тех, кто ищет приключений, как бы они себе их ни представляли. Но тут дело в том, что, таская пику или копье, можно заработать за день в два раза больше того, что получишь, батрача за плугом, или в полтора раза больше, если способен держаться в седле достаточно хорошо для кавалерии. Лучники и арбалетчики занимают промежуточную позицию. Люди, работающие на других, могли мечтать о том дне, когда они приобретут себе ферму, или лавочку, или хотя бы задел, с помощью которого сыновьям удастся построить свое дело, но, уж конечно, они слышали тысячи баек о тех, кто ушел в солдаты и через пять или десять лет вернулся домой с мешком золота и больше ни в чем себе не отказывал. Сказки о простых людях, ставших генералами или лордами.

— Для бедняка, — мрачно замечал Гарет, — лучше уставиться на острие пики, чем на круп чужой лошади, впряженной в плуг. Даже если куда больше шансов на то, что его этой же пикой и проткнут, чем на достижение славы и богатства.

Горький взгляд на жизнь, но Эгвейн понимала, что, похоже, именно так и думает большинство из тех, кто прибывает сюда на кораблях. Но ведь благодаря этому она получила и собственную армию. На каждого человека, который хотел видеть, как узурпатора сбросят с Престола Амерлин, на каждого человека, который хотя бы знал наверняка, кем является Элайда, приходился десяток, если не сотня тех, кто пришел ради денег. Некоторые из людей на кораблях поднимали руки, чтобы показать стражникам на стенах гавани, что они не вооружены.

— Нет, — сказала она, и лорд Гарет вздохнул. Его голос остался спокойным, но слова едва ли были утешительными.

— Мать, пока гавани остаются открытыми, в Тар Валоне с пищей будет лучше, чем у нас, и Гвардия Башни скорее станет здоровее и крепче, чем ослабнет от голода. Я очень сомневаюсь, что Элайда позволит Чубейну атаковать нас, как бы ему этого ни хотелось. Каждый день ожидания только наращивает счет у мясника, и рано или поздно нам придется его оплатить. Я с самого начала говорил, что нам придется идти на приступ, и это по-прежнему справедливо, хотя все остальное изменилось. Если сейчас сестры пустят меня и моих людей внутрь стен, я смогу взять Тар Валон. Без крови не обойдется. И никогда не обходится. Но я могу взять для вас город. И если промедления не будет, то погибнет значительно меньше.

В ее животе образовался узел, он завязывался все туже, пока она не начала дышать с трудом. Осторожно, шаг за шагом она проделала серию упражнений для послушниц, которые помогли ослабить его. Берега вмещают реку, направляя, но не управляя. Покой окутал ее, проник в нее.

Слишком многие стали свидетелями применения врат, и в некотором смысле Гарет представлял самый плохой случай. Его делом была война, и он достиг в нем больших успехов. Как только он узнал, что через врата одновременно может провести не только маленькую группу людей, то сразу увидел в них большие возможности. Даже мощные стены Тар Валона, находящиеся за пределами действия любой осадной катапульты, если она не установлена на барже, и окутанные Силой, так что и мощнейшая катапульта не оставит на них и следа, могли оказаться все равно что бумажными против армии, которая могла Перемещаться. Но, понял это Гарет или нет, эта идея придет в голову и другим. Похоже, что Аша'маны уже сделали это. Война всегда отвратительна, но она могла стать еще уродливее.

— Нет, — повторила Эгвейн. — Я знаю, что люди будут умирать до того, как все закончится.

Помоги Свет, она могла видеть, как они умирают, просто прикрыв глаза. Еще больше погибнет, если она примет неправильные решения, и не только здесь.

— Но я должна сохранить живой Белую Башню — против Тармон Гай'дона, — чтобы она встала между миром и Аша'ман, — а Башня погибнет, если сестры станут убивать друг друга на улицах Тар Валона.

Однажды это уже случилось. Нельзя позволить этому повториться.

— Если погибнет Белая Башня, умрет надежда. Я не стану больше говорить об этом.

Дайшар всхрапнул и мотнул головой, словно уловив ее раздражение, но Эгвейн твердо придержала его и убрала зрительную трубу в тисненый кожаный футляр, свисавший с седла. Нырявшие птицы прекратили рыбалку и поднялись в воздух, когда толстая цепь, преграждавшая путь в Северную Гавань, начала опускаться. Она погрузится ниже поверхности воды задолго до того, как первый корабль подойдет к устью гавани. Как давно она сама прибыла в Тар Валон таким же маршрутом! Кажется, уже и не вспомнить. Минула целая эпоха. Тогда сошла на берег и была встречена Наставницей Послушниц совсем другая женщина.

Гарет покачал головой с быстрой усмешкой. Но ведь он никогда не сдавался.

— Вам, Мать, нужно сохранить Белую Башню, но это моя работа — дать ее вам. Если, конечно, не произошло таких перемен, о которых я не знаю. Я вижу, как перешептываются и смотрят через плечо сестры, хотя я и не понимаю, что это значит. Если вам все еще нужна Башня, придется штурмовать, и лучше раньше, чем позже.

Внезапно утро показалось темнее, словно солнце затмило облака. Что бы она ни сделала, мертвые будут громоздиться поленницами, но она должна сохранить Белую Башню живой. Должна. Когда выбираешь из двух зол, приходится выбирать то, которое кажется меньшим.

— Я увидела здесь достаточно, — негромко произнесла Эгвейн. Бросив последний взгляд на тонкую струйку дыма за городом, она развернула Дайшара по направлению к деревьям, что росли в сотне шагов от берега реки, где среди вечнозеленых болотных миртов и по-зимнему голых буков и берез ожидал эскорт.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});