Начальник Америки (СИ) - Фомичев Сергей

Когда липовые португальцы из Макао задумали остаться здесь на зимовку, они решили построить небольшое судно для отправки первой партии выменянных шкур. Расчет был прост. Конкуренция росла, а они, сидя на базе, будут первыми собирать лучшие меха, а заодно исследовать побережье в поисках более сговорчивых племён. Но гонять туда-сюда через тихий океан корабль из основной флотилии со всем экипажем не имела смысла. Другое дело шхуна. Она с небольшой командой станет переправлять добычу в Макао и возвращаться с товаром для обмена.

Британцы — нация мореходов. Умелых плотников в их командах было более чем достаточно, гвоздей, дельных вещей, канатов и парусины тоже имелось с запасом, тем паче, что индейцы больше не собирались продавать душу за любой кусок железа или ткани. Проблема, однако, возникла в строевом лесе. И не сама по себе.

Калликум обладал коммерческой сметкой и наполовину европейским типом мышления. Узнав о замысле англичан, он провернул небольшую интригу. Когда иностранные шкиперы пришли к Маккине, тот наотрез отказался продать им необходимые полсотни стволов. Он долго говорил о святости леса, упоминал о Великом Квагутце, перечислял прочие мистические сущности, что не позволяют людям рубить деревья иначе как с целью самого необходимого ремонта.

Опечаленные англичане вернулись в свой лагерь. Они могли отказаться от затеи, или отправиться в другой район побережья, чтобы попытать там удачу, но в этом случае потеряли бы много времени. Тогда Калликум и пришел к ним с предложением раздобыть хорошую и, что важно, готовую к плаванью шхуну по доступной цене. Он утверждал, что владеет судном европейской постройки, как раз таким, которое нужно его новым друзьям.

Он не соврал. Его китобой промышлял на севере Острова с опытной командой из представителей разных наций. Хитрость заключалась в том, что продавать своё судно молодой вождь вовсе не собирался. Вместо этого он отправился на лодке в Викторию.

Возле причальной стены Торговой гавани всегда стояло три-четыре шхуны старой постройки, которые были выставлены на продажу. Не все из новичков выдерживали конкуренцию, а старожилы иной раз получали травмы или отходили от дел, скопив достаточно средств для покупки бизнеса на суше. Так что шхуны время от времени меняли хозяев. Подержанную посудину в хорошем состоянии можно было купить за каких-то семьсот пятьдесят астр или полторы тысячи рублей, а кораблик похуже сторговать за пятьсот, а то и за четыреста монет.

Что Калликум и проделал. Кое-какие деньги у него водились и он, покупая потрепанную, но прочную шхуну рассчитывал на тройную прибыль со сделки.

— У тебя уже есть шхуна, — сказал Окунев, в обязанности которого входила регистрация смены собственника корабля. — Будешь охотиться на кита целой флотилией?

— Мне нужна не китобойная шхуна, а обычная.

— Неужели собрался сам плавать в Кантон? Что ж, дело хорошее.

— Нет, — улыбнулся Калликум. — Я собираюсь перепродать корабль.

— Ещё лучше, — одобрил Окунев. — Не забудь потом сообщить, кому именно продашь. Мне нужно будет записать в журнал.

— Можешь записать сразу. Англичанин Джон Мирс из Макао.

Окуневу было всё равно, он только радовался, что у кого-то дела идут хорошо, а вот Тропинин, узнав о сделке, расстроился.

— Мы могли бы всучить им новую шхуну, — с долей обиды заявил он.

Тропинин вообще недолюбливал вторичный рынок, который серьезно подрывал его собственный бизнес.

— Не расстраивайся, — ободрил я. — Когда мы откроем Викторию миру, ты сможешь торговать шхунами, как горячими пирожками. Нам всего-то нужно продержаться до следующего сезона, а тогда мы будем готовы бросим карты на стол.

* * *

Очередную ложку дегтя в наш славный бочонок мёда я заполучил будучи в Лондоне.

Баронет сэр Джон Ламберт явно вёл какую-то свою игру. Возможно в пользу правительства Великобритании, возможно в пользу одной из достопочтенных компаний. Он мог использовать меховую ярмарку, как повод протащить какой-нибудь закон или даже отправить к нашим берегам военные корабли. Но пока наши интересы совпадали, я не обращал внимания на его интриги. В лондонском высшем свете баронет был единственным контактом. И очень полезным. К тому же, помимо дел связанных с отправкой корабля Миллера, я хотел заручиться его поддержкой нашего консула Ясютина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мы встретились как всегда в таверне «Бык и Уста», где неплохо готовили (тучный баронет любил хорошо покушать), а встреча людей из разных сословий была делом обыденным.

— Вы напрасно подняли столько шума вокруг меховой торговли, — сказал Ламберт, делая глоток портвейна в качестве аперитива. — Испанцы и так танцуют на горячих углях. Раньше меха их не особенно привлекали, всё же казна сделала ставку на серебряные рудники. Но недавно один пробивной торговец Висенте Васадре создал испанскую компанию по добыче морской выдры. Вы слышали об этом?

— Нет. В наших водах он не появлялся.

— Неважно, — отмахнулся баронет. — Это было так, к слову.

Я кивнул понимая, что целью баронета было продемонстрировать мне информированность и возможности.

— В торговле испанцы слабаки, — продолжил тот. — А вот к территориальным покушениям относятся весьма и весьма серьезно. Их министр по делам Индий просто вне себя от ярости. У короля Карла в Консепсьоне служит очень проницательный военный губернатор по имени О’Хиггинс.

— Звучит не вполне по-испански…

— Он чёртов ирландец! — приглушенно воскликнул Ламберт. — Что только добавляет проблем всем нам.

Баронет сделал большой глоток портвейна. Я тоже пригубил бокал.

— Как стало известно, О’Хиггинс посылает в Мадрид один доклад за другим о русской активности. А все началось с того, что на карте Лаперуза, когда тот шёл на север, ему удалось разглядеть русское поселение в заливе короля Георга.

— Хиггинс встречался с Лаперузом?

— Я же говорю, чёртов ирландец доставит нам всем хлопот.

— Но откуда Лаперуз мог знать…

— Есть о чем подумать, не правда ли? — баронет усмехнулся. — Амбассадор царицы, граф Семен Воронцов душевный человек и понимает, что к чему. Это по моему совету он рекомендовал вашему адмиралтейству мичмана Биллингса и штурмана Тревенена, как надежных офицеров, которые плавали с Куком. Но напрасно Императрица Екатерина затеяла сейчас кругосветную экспедицию. Вы, конечно, слышали о Муловском?

— О Муловском? — я сделал вид что вспоминаю имя. — Ах, да! Его действительно назначали на командование какой-то экспедицией. К сожалению, война со Швецией помешала…

— О, мистер Эмонтай, могу вас обрадовать, — мрачно заметил баронет. — Я лично посетил эскадру, когда она сделала остановку в Плимуте. И видел все пять кораблей собственными глазами. Вооруженные «en flûte» они представляют тем не менее серьезную силу.

— Муловский? В Плимуте? — я чуть не подскочил.

На моем лице вряд ли отразилась радость, потому что собеседник немного озадачился. Он даже не стал развивать мысль.

— Надеюсь их отозвали обратно в Балтику? — уже спокойно спросил я.

— Ничего подобного, — завидев прислугу с подносом, баронет залпом прикончил портвейн. — Они отправились к Мысу. Наше правительство поддерживает в этой войне Швецию и не захотело бы сейчас прибавления русских сил на Балтике.

Новость следовало переварить. Вместе с ростбифом, который нам только что подали. Не знаю, что меня напугало больше — внезапная смена исторических декораций или выглядящая абсолютно сырой серединка мясного куска.

— Знаете почему эта таверна называется «Бык и Уста»? — спросил Ламберт.

— Название, как название, — пожал я плечами.

— К быку оно не имеет отношения, — баронет прожевал кусок. — Раньше заведение называлось «Булонское устье» в память об одной военной кампании на французском берегу. Но народ наш тёмен и сократил название до более понятных слов. К чем я это говорю?

— К чему же?

— Как нам стало известно, — он не уточнил, кому именно «нам». — Некоторые отщепенцы, что живут в Макао, использую в торговле с индейцами ложный флаг. Это может обмануть простаков, но не людей, которых я представляю.