Сердце волка - Вольфганг Хольбайн

— Целый десяток, — ответил Роберт.

— И все они наверняка не работают, — добавил Уайт и решительно покачал головой. — Забудьте про них. Эти парни позаботились даже о том, чтобы нейтрализовать частоту моего мобильного телефона. Неужели вы и в самом деле надеетесь, что они не удосужились перерезать абсолютно все провода, выходящие из этого дома? Нам придется выкарабкиваться из данной ситуации без чьей-либо помощи.

Штефан повернулся к Роберту. Тот уже поднялся на ноги, но представлял собой довольно жалкое зрелище. Штефану в течение десяти лет очень хотелось хоть раз увидеть своего шурина в подобном состоянии, однако сейчас он не испытывал радости. Штефан не мог ни злорадствовать, ни даже презирать Роберта.

— А как там твои мобильные телефоны? — спросил Штефан. — Ты же их чуть ли не коллекционировал, не так ли?

— Один телефон находился в БМВ, — ответил Роберт. — Второй лежит в моем дипломате в лимузине. — Он беспомощно приподнял руки. — Мне и в голову не приходило, что…

— Не надо паниковать, — вмешался Уайт. — В конце концов, пока никто не пытается ворваться в дом. Кстати, господин Дорн, вы абсолютно правы: мы находимся не в Казахстане, а потому эти ребята вряд ли станут применять крупнокалиберное оружие или штурмовать дом с криками «Ура!». Это привлекло бы слишком много внимания. — Он посмотрел на часы. — Как вы думаете, когда ваши коллеги в управлении полиции догадаются, что здесь что-то не так?

— Понятия не имею, — ответил Дорн. — Наверное, через час. А то и позже.

— Прекрасно! — воскликнул Роберт истерическим тоном. — Это значит, что мы уже можем считать себя трупами! Нам остается только стоять и ждать, когда распахнется дверь и всем нам по очереди перережут горло!

Он резко повернулся к своему телохранителю и сказал ему тем же тоном, но уже почти переходя на крик:

— Ну что вы, черт возьми, стоите? Сделайте хоть что-нибудь за те деньги, которые я вам плачу!

— А что он может сделать? — спокойно спросил Уайт. — Выйти наружу, чтобы его пристрелили?

Он решительным жестом заставил замолчать собиравшегося что-то возразить Роберта и в свою очередь обратился к его телохранителю:

— У вас есть практический опыт действий в подобных ситуациях?

Охранник отрицательно покачал головой.

— Нет, я прошел только теоретическую подготовку. Но мы должны каждые тридцать минут связываться с нашим центральным офисом. Если я в установленное время не позвоню, они немедленно пришлют сюда машину. — Он посмотрел на часы. — Думаю, это произойдет где-то минут через двадцать.

— Столько времени у нас не будет, — сказал Уайт.

Штефану было все труднее понимать смысл происходящего. Поведение Уайта и его собеседников казалось ему абсолютно абсурдным: они стояли и разговаривали с таким видом, как будто обсуждали предпоследнюю серию какого-нибудь дурацкого сериала, пытаясь предугадать, чем там все закончится. А в это время в нескольких десятках метров от них полдюжины профессиональных убийц готовились к тому, чтобы в жизни находившихся в доме людей действительно все закончилось!

Однако и его собственные ощущения удивляли и пугали его. Он напрягал свой внутренний слух и… ничего не слышал. А еще он не испытывал ни малейшего страха. Где-то глубоко в нем — быть может, еще глубже, чем на уровне подсознания, — что-то заворочалось. Что-то мрачное, древнее и невообразимо чуждое. Оно пыталось проснуться, но не могло, потому что оно не имело никакого отношения к той ситуации, в которой сейчас оказался Штефан. Люди Баркова действительно угрожали им, и это было смертельно опасно, но Штефан, наверное, уже так сильно отдалился от мира реального и осязаемого, что подобные угрозы теперь не производили на него особого впечатления. Чем больше Роберт и Дорн паниковали, тем спокойнее становился Штефан. Опасность, исходившая от притаившихся снаружи людей, его не волновала, а если и волновала, то не очень сильно.

— Я посмотрю, как там Ребекка и малышка, — произнес он. — Я скоро вернусь.

— Хорошо, — Уайт ухмыльнулся. — Мы вас подождем.

Дорн нахмурил лоб, но Штефан предпочел не дожидаться его реакции на слова Уайта, а повернулся и стал поспешно подниматься по лестнице.

Ребекка, конечно же, не послушала его совета. Она стояла у окна, разглядывая подъездную дорогу от ворот к дому. Когда он вошел, она даже не оглянулась. Быть может, она знала, кто идет, еще до того, как он открыл дверь.

— Ты их видишь? — спросил Штефан.

— Вон там, в машине. — Ребекка указала подошедшему к окну Штефану на противоположную сторону улицы.

Машина была припаркована напротив ворот, но за пределами пространства, освещаемого находившимися на дворе Роберта светильниками. Даже для Штефана с его необычайно обострившимся зрением сидевшие в машине люди казались только тенями. Он увидел двоих, хотя на заднем сиденье тоже мог кто-то находиться.

— А вон еще один! — Ребекка указала в сторону ворот.

Проследив взглядом за ее жестом, Штефан в первое мгновение ничего не увидел, однако затем напряг зрение и заметил в кустах чей-то силуэт.

— Они начали охоту, — пробормотала Ребекка.

Штефан почувствовал, что она использовала это слово машинально. От тех, кто сидел в машине, а также от того, кто прятался в кустах, исходило насилие, которое было накоплено в них, словно электрический заряд. Они еще не выпустили его на волю (не считая убитого ими Вестманна), однако были готовы к этому. Вернее, они жаждали этого.

Стоя у окна и вглядываясь в темноту, Штефан вдруг кое-что понял. Когда они совсем недавно столкнулись с волками, те тоже излучали насилие, но совсем другого качества. В волках чувствовалась непреклонная воля выжить, победить в борьбе за существование — при любых обстоятельствах и любой ценой, то есть независимо от того, чем ради этого пришлось бы пожертвовать. Но насилие волков было по своей сути оборонительным. Стремление к насилию, которое Штефан почувствовал в русских (а оно исходило от них, словно какой-то очень неприятный запах), казалось совершенно иным. Оно было… злым. В них ощущалась такая же непреклонная решимость, как и у волков, но она имела совсем другую направленность. Негативную направленность.

— Ты прекрасно понимаешь, что Соня права, — проговорил Штефан через некоторое время.

Как и раньше, он не до конца сформулировал свою мысль, но, как и раньше, Ребекка прекрасно поняла, что он хотел сказать. Штефан невольно спросил себя — а не смогут ли они в будущем общаться телепатически? В будущем? После того как произойдет — что?

Ребекка ничего ему не ответила, но ее молчание было вполне достаточным ответом. Штефан бросил еще один взгляд на фигуру в кустах и на машину на той стороне улицы и, не заметив ни малейшего движения, обернулся и посмотрел на Еву. Он надеялся, что она спит, однако она сидела, выпрямившись, на кровати и поочередно смотрела то на него, то на Ребекку. Штефан отчетливо почувствовал, что она понимает каждое их слово.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});