Межгосударство. Том 2 - Сергей Изуверов

Через пролом в стене Зима не лёд и Купидон с тремя крылами в Яроху по надобности посещения. Спица в ловких пальцах с Циклопом в овечьей шкуре пристроились ждать подле. Рядом «Каторга». Низкая дверь в самый в выколотой кабак, возможно страшнее «Утюг». В «Каторгу», ясное, не пошли, ещё не доросли чинами и не были готовы переступать через устроенные в полу трактира пасти с железными зубами, уклоняться от проносящихся в неожиданных бочек, наполненных битым, края торчали из щелей, не смотреть никому в глаза, угадывать какой стул прочен, а какой стоит над утаённой пропастью, водка ли в поданном или яд, спрятаны ли в хлебе тонкие кленовые ветви с гвоздями, не верно выучены ритуальные танцы, какие по негласному сигналу должны все, даже не умели определять сигнал и не знали с какими словами обращаться к половому, чтоб не выстрелил в тебя из револьвера за оскорбление и непочтительность. Поодаль, прислушивались к внутри и товарищей. Купидон с тремя крылами с Зимой не лёд в это по тёмной скрипучей с зада дома. Постучали в деревянную, обитую бронзовыми, три глазка и две смотровых щели на разной и ширине, бурую от времени и дождей. Зима не лёд условным, слишком замысловатым, с достоверностью его. Два шаг назад, из-за двери. Налётчики отшагнули. Один виснет на перилах, другой ложится на спину. Зима не лёд к перилам, Купидон с тремя крылами лёг. Лежащий прячет руки под себя, висящий дрыгает ногами. Исполнили. Оба к двери. Подошли. Снять портки и спиной к двери. Купидон с тремя крылами покосился на, тот беспрекословно. Сзади приглушённый лязг, длившийся чуть не минуту, ровно настолько, можно боком. Внутри полумрак, немытым телом и водкой. Смутно угадывающаяся в темноте махнула и повела по узкому. Зима не лёд первым на Купидона с тремя крылами, странно рукой, исчез вслед за провожатым, Купидон с тремя крылами последовал. В новом малость посветлее. Имелся стол, стул и узкий деревянный диван не для. Хозяин запер на тяжёлую задвижку, только тогда образовалась оглядеть. Зима не лёд у Купидона с тремя крылами мешок и наволочку с награбленными, на стол перед. Куклим четырёхугольной губернии, сламщик. Ты по-свойски кумекай, по-свойски, Зима не лёд. Же. Мы из твоей одноходки в палочную академию не поедем. Шаби. Шайтан на гайтан. Ты тут облака не шемонь. Вчера шестнадцать говорил? Аржан хоть есть? Не надо искать кобылу у татарина. Ты зайчика-то приукоси. Звёздами стекло вчера усыпал? Ан-деш. Жармасс. Ан-деш. Жармасс. Жирмашник добавлю. Жирмас-беш. Не такой я жирный. Дай манн понырдать. Иван с волгой. Купидон с тремя крылами со всё возрастающим прислушивался. Иван тоскун замучил. Мандиковать не надо. Делать след из олова надо. Марлик дам. Марлик-дивера. Марлик-трефелка. Марлик-вондера. Марлик-стремница. Марлик-сизюм. Марлик-киссер марухе на масемат. Ты запоронный что ль? Ты паханин или паяльник? Зима не лёд из мешка тяжёлый подсвечник, на стол рядом с распираемой изнутри. Работнички-то уже не те. В райзен вчера пускался? Ну ты и патока. Иван тоскун, сейчас цикорий сделаю. Циферблат мне твой знаком. Это цынтовой у тебя? – сламщик на Купидона с тремя крылами. Ша тебе цынтовой я фаленги ломзаю, с презрением Купидон с тремя крылами. Чёрный месяц есть? – Зима не лёд. Щёголя боишься? – наседать Купидон с тремя крылами. Хавира заначена, оправдаться сламщик. Я его сейчас так припомажу, что он со смеха закатится, Купидон с тремя крылами Зиме не лёд. Яро, яманщик, яро, тот, посматривая на сламщика. По всему, мужик ушлый и подозрительный, решили тактику. Юман юманистый, Зима не лёд. Обратником не грози. Выстульник пропащий уже, чумаслина выпростана, отдавай не отдавай, карета мнится, зловон (туман) облепиха, высмотрел гажий пасынок, перебил и вытурил, алишер провадный, не стал делаться, сделался, пальтина выземка. Сламщик как бы походя край наволочки, бросил короткий. Из-за пазухи пять десятирублёвых, протянул Зиме не лёд. Взял, что-то неразборчивое, отодвигать на выходной. Сламщик пронзительно и метнулся. Возвратил, сам отодвинул и выпустил. Таким же на улицу. Дербанили вчетвером, схоронившись в одном из поглуше и побезлюднее. В последние дни в выколотой пошёл нешуточный шмон по неясному никому. Антихристы лезли изо всех и спрашивали, не видел ли кто дракона. Большинство окрестных не знали что такое. Купидон с тремя крылами знал и растолковал своим. Посовещались и решили, не обошлось без Изамбарда, восхитились пуще прежнего. Деньги поровну, но с умом перспективных накоплений. Половину в особое у Зимы не лёд за пазухой. Для общака. Возникнет какая-либо, вызволить товарища из арестного, забарабанить академию, утечь из, исполнить зов забугорных палестин, раздать сламду, сговориться с монгольфьером, откупиться от индукции, вытянуть мокрицын хвост, хрусты были. Оставшуюся на четверых. По шесть, один неделённым. Постановлено приодеться как положено и идти в кабак, потом, по возможности, к мамзелькам. Одеваться в тряпичную на Маросейку. Хоть ношеное, полезнее для тела и глаз, дешевле. В лавку со значением, намереваясь не торговаться, слёту. Хозяин, рыхлый старик с перекинутым через плечо тряпичным измерителем талий, превосходно умел душить, сперва с недоверием, потом со страхом, угадав по приставшему к плечам туману выколотую, сдержал себя, ожидая, последует дальше, к уходу почти успокоился. До этого долго расхаживали по, ощущая собственную. Приценивались, кое-что и так примеряли. Шляпы, Спица в ловких пальцах, безразличный к внешнему, соломенное канотье, остальные по котелку из фетра. Сюртуки, штаны, какие по росту, сорочки чтоб немаркие и штиблеты. Зима не лёд хотел всем сапоги из чёртовой, Купидон с тремя крылами сказал, такие уже не по моде. Старые полушубки и тулупы решили до времени в сей, пользуясь, погода не морозная. Выйдя сперва друг друга не, расходиться в разные, искать товарищей, самый зоркий Купидон с тремя крылами сумел узнать и объясниться. Собравшись поняли, соваться в вертепы выколотой не с руки и будет возмущение. Этаким дорога в приличный, с музыкой и певичками. Циклоп в овечьей шкуре так разошёлся, нанял извозчика (на лишний рубль), велел катить в хорошее, где к людям с деньгой питают правильное. Почтительно и привёз пацанов на Тверской бульвар в новомодную Патрикеева. Ресторация – так нынче все кабаки на забугорный. Суть не слишком. Те же половые в мадаполамовых, то и голландского полотна, в шёлковых поясах, заткнуты лопаточники для марок. Выдавались из кассы в количестве, обыкновенно, двадцати пяти рублей. Половой в буфет заказ гостя, вносил за кушанья, обменивал на плоченые за угощенье. Ресторан Патрикеева для пацанов из окрестности слишком заковыристым, вроде «Каторги», только без смерти, нафорсившись перед возчиком, идти на попятную и не входить в высокие жалко. Пошли. Сначала как и везде зал для извозчиков совмещённый с гардеробной, сидело не столь, время для перекатных ещё. В залу для обыкновенных. Заробели. Над головой громадная хрустальная, столы и стулья под лаком, с мягкой обивкой, никогда не сиживали, кроме Купидона с тремя крылами, отец имел достаточно, однако странноват и Спицы в ловких пальцах, по иным причинам личного. Места на участки. Пять столов, перегородка из сбитых накрест планок и ещё пять. К замявшейся на пороге лебединым седобородый половой, одарив не вполне добрым, но всё же в лёгком поклоне, предложил проследовать за. Когда выбрать изволите, кликните, он, оставляя на столе кожаную. Меж тем не все свободны. За одним чинная бугров-с, Спица в ловких пальцах угадал по обыкновению наклонять голову и подносить вилку ко рту в зеркальном, Зима не лёд – по запаху от порток, Купидон с тремя крылами – по, какой выбрали стол, Циклоп в овечьей шкуре позабыл, у него один и, глядя на бугров-с подумал, прилюдно милуются, сами только мечтали. Кроме них в зале двое разного возраста, вроде отца и сына. Предположительный отец строг лицом, с бакенбардами и подусниками, во всякое время посильнее нахмурить, не мил антрекот, не мило шампанское, более всего не мила соль из солонки, частенько тряс. Предположительный сын безразличное, молчал и что-то писал или рисовал в кожаной из, заметил сидевший к лицом Купидон с тремя крылами, выпал свинцовый с художественно отлитыми костяшками, ловко подобран, наделал много шуму. Выяснилось отсутствие прихоти и привычки что-либо выбирать в заведениях подобного. Если бряешь в обыкновенном (в иных окрестные никогда) ставят тарелку щей, на второе два крутых и чашку чаю. Ещё и сей том, обёрнутый в кожу коровы или свиньи, зачем-то. Открыть первым сообразил Зима не лёд. Все со своих тоже и одобрительно зачмокали и засвистели, внутрь. Воззрились картины в манере кьяроскуро де Латура, в цвете, воочию подаваемое. Целый поросёнок на блюде, с кашей, хреном и овощам, разновеликие рыбьи, среди стерлядь, белуга, осетр, налим, сазан, сом, судак, всё под соусами, маслами и с начинками. Подле каждой записи обрисовывающие, понимать только Купидон с тремя крылами и Спица в ловких пальцах. Сочинение долго, заставляли Купидона с тремя крылами зачитывать против особенно приглянувшихся и тот важно, в обе руки, вещал. Селянка из почек по-байдаковски, суп раковый, икра чёрная ачуевская паюсная, каплун жареный, крем из виноградного вина, бланманже из сливок с миндалём. Выбирали долго, полагая, придают себе большую. Даже вышколенный в подобии римских гладиаторов не утерпел, три раза высовывал из кухни, наконец Зима не лёд ему крюком, мол подваливай, готовы мы брялку набирать. Понабрали всего и всякого. В частности молочного, анисовой, гурьевской и ещё кой чего. Прислужник всё записал в малую и сказал, обождать придётся, пока сготовится. Зима не лёд велел покуда водяру тащить с кислыми для закуси. Половой бы и раньше, однако в зал новые, пришлось на церемонию торжественной и учтивой. Первой высокая надменная с горжеткой из лисы, когда Купидон с тремя крылами выпил, стала подмигивать и щерить беззубую из-за квадратных дыр перегородки, следом за дамой три молодых, одна прилично, платье двух прочих им лучшей. Без протекции властной к Патрикееву могли бы и не. Приходилась Купидону с тремя крылами двоюродной прабабкой, человек с хмурыми тоже, но чрезвычайно дальним, девушке в красивом троюродным дядей, соответственно кем-то и надменной. Если кто-то из означенных и знал о таком чудном (в одной зале из двенадцати сюда по случайности – четверо родственники), не подал к выявлению никакого. Женщина и подопечные сопровождены половым в соседнюю, сидеть за соседним с налётчиками, отгороженные рейчатой перемычкой. Козлоподобной половой, перед шайкой запотевший, цветастую миску с мочёными и четыре хрустальных. Разливал Циклоп в овечьей шкуре. Не требовалось скрывать ящиком или вазой, проделал сноровисто. Взяли, переглянулись вчетвером и хрястнули. Купидон с тремя крылами водку впервые и закашлялся, зараза в горло. Из глаз брызнули, розовые зарделись пуще, Зима не лёд подсовывал яблоко, забить мерзкий. Купидон с тремя крылами в два прикуса, малость полегчало. Циклоп в овечьей шкуре по второй. Половой отобрал у женщин за соседним, метнулся в кухню из коей вскоре заказанную шайкой кашу. Излагая вкратце дальнейшие, объяснение как вилкой, зачем к каше нож, проверка относительности приборов к драгоценным и полудрагоценным и налитие ещё одной водки, так же заказ второго оной графина. Гораздо интересней за двумя, ранее отцом и сыном, бугры-с уже давно за ними, отвлеклись и. Выступал молодой, избрав зрителем исключительно своего. Начал с того, оттянул к низу мочку левого, пальцами правой изобразив ножницы, единственную из доступных. Спутник нахмурился, посмотрел к себе в тарелку. Юноша, едва старше пацанов, сгрёб рукой месиво из своей отставленной, швырнул в грудь предполагаемого отца. В задумчивости почесал подусник и ещё сильнее нахмурил. Демонстрация скверного не была. Вспрыгнул на стол и протёр отворотом белой крахмальной свои. Посмурнел пуще прежнего. Половой, громко он. Тот, заподозривший в зале и так уже спешил. Остался на столе, к прислужнику и отступил, видно оставшегося сидеть предполагаемого. У меня есть сведенья, подали нам не настоящую еду. Половой забулькал, закудахтал и едва не завыл по-вервольфьи. Смысл восклицаний сводился. «Как ненастоящую?». Позвать сюда повара, грозно велел предполагаемый. Половой побледнел и со всех ног в кухню за. Пока не было, надменная со своего места негромко сказала, обращаясь к возмутителям. Не шутил бы ты здесь, Лука. Тот холодно на неё, говорило об узнавании в момент явления и о намеренном не заметить. Читай нотации своему Сенечке, зло он, посматривая на кухню. Одна из девушек, сопровождали, при этих вскочила, намереваясь, как видно, высказать предполагаемому нелицеприятное, дама длинной рукой за плечо и сильным на место. Половой в сопровождении повара грузина. Отчаянно пройдошистого, при виде вера в ненастоящую сама собою. В чём дело? – грузин почти по-грузински. Взгляните на вашу люстру, Лука. Вся зала вместе с содомитами, шайкой, девушками и их надзирательницей на люстру. И что? – в один голос половой и повар. Даже мне понятно, а уж моему другу тем более, сделана на Дятьковском в пятьдесят девятом. Как вы можете такое говорить? – половой, повар неодобрительно зацокал, как это умеют грузины. Что? Вы смеете сомневаться? – в гневе Лука. Зовите хозяина. Из переднего выслан извозчик, через четверть часа или около привёз старшего сына Патрикеева, имел касательство к делам отца. Когда сделана эта люстра? – строго его Лука. Патрикеев из саквояжа толстую купеческую, пролистав несколько, сказал, в пятьдесят девятом в городе Дятьково Брянского уезда, сразу доставлена к нам по особому. И что с того? – пренагло половой. А то, в том году на заводе в хрусталь слишком много оксида свинца, если хоть кто-то из вас знает, что такое. Надменная усмехнулась. Вследствие все изделия того года обладают повышенным показателем преломления и необычайной дисперсией. Никто не решился, что из этого. В таком Лука счёл, объяснение дано исчерпывающее. Мы не станем платить за ненастоящую еду, объявил, и радуйтесь, сами не идём против вас с иском. Уважаемый, младший Патрикеев, сверяясь со своей, извольте объяснить связь, лично мне она не. Снова усмехнулась. Довольно с меня этих трирских адвокатов и их детей, громко на столе и спрыгнул вниз. Извольте, я объясню, Патрикееву Лука. Взгляните на мой антрекот. Патрикеев подошёл и взглянул. Видите какие прожилки выдаёт дисперсия? Большинство из присутствующих не могли содержимое, все на лицо сына хозяина. Пока не выдало никаких и решений, половой лицо в ладони, повар прокричав что-то уже на чистом, прочь из залы. Всё было ясно. Патрикеев младший признал поражение и принёс нижайшие. Высокомерно удалились. Слышь, Патрикей, Зима не лёд. Это что же, у нас тоже брялка не настоящая? Простите? – шаг вперёд тот. Я говорю нас тоже парашей кормишь? О, нет. Настоящая причина виденной вами сцены кроется в, у тех господ не настоящие рты. Вот, смотрите. Патрикеев младший обошёл все и рукой еду из всех какие были наполнены. На так и эти жрали, после демонстрации Циклоп в овечьей шкуре. Сегодняшний обед всем за счёт заведения, громко Патрикеев и вышел. Ну вот так-то лучше, Циклоп в овечьей шкуре. Половой, в манере Луки громко Зима не лёд. Нехотя из кухни. Ещё водки, яблок и этих ваших рыбьих вывертов давай, слыхал, что твой бугор сказал? Я вот что кумекаю, тихо и увесисто Циклоп в овечьей шкуре, когда время размеренно, все три компании в свои дела. Коли хотим Изамбарду на глаза скакнуть по приличному, одним домино не вывезешь, надо… Ты погоди, Циклоп в овечьей шкуре, не пузырься, Зима не лёд. Не так сразу всё, не так марвихер-авантажно. Надо аркебузников заиметь, чтоб у каждого и дынную нитроглицерином, и ёмасекстант, спаянные бинокли, мешок пуха, кусок кремлёвской, телеграфный провод с участка между будкой окрестных и Царского села, в жертву студента Межевого, что-то из вещей семнадцатого, подсвечник для свечей сгорающих с двух, ёмапарики. А их-то на кой брунтон? – Купидон с тремя крылами. Карету станем сараить, казначейскую, ещё тише Зима не лёд. Я о таком давно ёрики пухлил. Только канадырь много нужно и не трухать в двухтрубные. А там не пять десятков хрустнет, а на тысячи. Для того я груши и нерасфуфыривал. А если правильно сделаем и Изамбард на нас покосится через пронико. А если не глянет, можно вообще, того… Чего того? – Циклоп в овечьей шкуре. За бугор-з свинтим. Будем в Париже маслянку жучить или в Амстердаме и горя не знать, там я слыхал не то, что у нас, заопурение куда веселее. Эк ты хватил, впервые за всё время Спица в ловких пальцах. Кто тебя туда шкимкнёт без пачпорта и с такой хрустосуммой? Тут тоже надо баранов-т знать, чтоб лазейку не по хребту отворили, не то примут легавые и кукиш с хреном под нос сунут, а не Забугорпариж. Ладно, пустое тритождество, Зима не лёд налил ещё по, стал как по случайности оказался в подвале «Утюга», нашёл спрятанное в бочке письмо, вместо букв чертёж, вроде карты, за ему едва голову не отняли.