НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино) - Дэвид Шеппард

История запомнила Remain In Light (Бёрн отверг название Melody Attack, указав, что «мелодия» едва ли является главной особенностью пластинки) как «африканский альбом» Talking Heads, но, несмотря на то, что влияния Фела Кути, Кинга Санни Аде и афро-американской группы Parliament/Funkadelic действительно были ощутимы, там были и западные факторы. В одной унылой задумчивой вещи Бёрн пытался петь как недавно скончавшийся Ян Кёртис из Joy Division. Этот певец со зловещим голосом совершил самоубийство в мае, и всё лето статьи о несчастной манчестерской пост-панк-группе заполоняли музыкальную прессу. Бёрн, по его утверждениям, не слышал пластинок Joy Division, но задумал стихи и вокальный стиль, ориентируясь на бесчисленные описания в прессе. Если Бёрн действительно писал «вслепую», то его практически можно назвать ясновидцем. Песня, о которой идёт речь, называлась "The Overload"; она закрывала альбом, залитая пасмурными атмосферными звуками Ино; вокал Бёрна был убедительным изображением отчаянного монотонного гула Кёртиса, а текст песни был раздумьем о похожем на вакуум, лишённом центра обществе («…тихий развал / Удаление внутренностей»). Это был уже совсем не африканский холистический экстаз. Бёрн также утверждал, что когда он наконец услышал альбомы Joy Division, то был разочарован их сравнительной традиционностью.

Тем временем Ино всё ещё волновал фанк. Озабоченный тем, что альбому недостаёт характерной текстуры, он привлёк к работе перкуссиониста Хосе Росси, чтобы тот добавил ещё полиритмов, и басиста Баста «Черри» Джонса, который мог броско дёргать струны и играть слэпом (хотя, если судить по выходным данным, ни тот, ни другой не попали в окончательный микс). Тина Уимаут, бравшая у Джонса уроки высококлассной игры на басу, была совсем не довольна. Её также не радовали слухи о том, что пока она отсутствует в студии, Ино и Бёрн подменяют её басовые партии (по другим сведениям, однажды она пришла в студию после работы и подменила подменённое).

В конечном итоге Уимаут и Франц практически устранились от записи. Отношения миниатюрной басистки с Бёрном давно были непростыми — это были двусмысленные колебания между любовью и ненавистью. Похоже, особенно её раздражала всё более герметическая монополия Ино/Бёрна. «К тому времени, как закончилась их совместная трёхмесячная работа, они уже даже одевались одинаково», — таково было её печально известное замечание в интервью британскому журналу The Face. «Они похожи на двух 14-летних мальчиков, пытающихся произвести друг на друга впечатление». Она заметила, что Ино и Бёрн начали носить обувь одной фирмы и курить одинаковые сигареты (Triumph, где на пачке стоит надпись "good taste"). Она заглянула и на несколько десятилетий вперёд, вообразив дряхлых стариков Бёрна, Ино и Дэвида Боуи, живущих вместе в не-таком-уж-великолепном уединении («им будет о чём поговорить друг с другом…»).

Уимаут была занята чем-то другим, когда в начале августа Ино, Бёрн и Харрисон взяли короткий «рабочий отпуск» и попали на концерт Адриана Белью в нью-йоркском зале Irving Plaza. Все трое были ошеломлены блестящим выступлением неотёсаного очкастого гитариста — он растягивал, перекашивал и рвал на части ноты, превращая их в бесчисленные абстракции, от которых просто отваливалась челюсть, а также имитировал любые звуки — от трубящих слонов до лучевых пушек, пропуская их через непостижимые каналы своего «Фендера Стратокастера» и гитарного синтезатора Roland GR30. После концерта Ино «схватил Белью за шиворот» и спросил, не сможет ли он завтра утром принести свою аппаратуру в Sigma Sound. Белью ответил, что постарается.

Когда Ино поставил ему фоновые дорожки Melody Attack, настала очередь Белью поражаться. Он видел Talking Heads в их раннем воплощении и не получил особого впечатления, но глубоко уважал иновский подход к делу по записи Lodger; он почувствовал, что этот новый материал мало того, что несёт новаторский штамп продюсера, но и сам по себе музыкально захватывающий. Ино попросил Белью установить свою аппаратуру и прогнал бестиарий его звуков через фоновую дорожку, которую они называли "Fela's Riff" и которой вскоре предстояло получить имя "The Great Curve". Поначалу Белью накрыл всё дикой паутиной нот — это звучало похоже на страдающего эпилепсией Роберта Фриппа. Потом он как следует раскочегарил Roland. Музыка засияла совсем по-другому. Контраст между его диким образом импровизированными металлическими искажениями и миллиметровыми полиметрами фоновой дорожки был разителен, но странно приемлем. Ино попросил Белью сыграть «самые низкие ноты, а потом забраться на гитаре как только можно выше». Время от времени Белью нажимал кнопку приглушения на своей педальной доске, полностью убирая гитару. В эти пустые промежутки Бёрн потом вставил слова из того, что он прочитал об обожествлении женщин в племени Йоруба (в том числе и самую ярко чувственную строчку на всём альбоме: «мир движется вперёд на женских бёдрах»). Это и была оконченная «аранжировка».

Самые явно «африканские» стихи Бёрн приберёг для "Listening Wind" — тропической модификации "Life During Wartime", спетой от лица находящегося в тихом отчаянии туземного террориста, наблюдающего за тем, как древнюю традицию раздавливают плакаты "Coca-Cola". «Ветер в моём сердце, пыль в моих волосах прогонит их прочь», — нараспев произносил Бёрн на фоне мрачного амбиентного кружения, пропитанного созданной Ино электронной трескотнёй тропических лесов.

Джон Хасселл также был приглашён работать над песней "Houses In Motion" — с названием, явно украденным из книги Роберта Фарриса Томпсона Африканское искусство в движении. Между ним и Ино уже было достигнуто сближение. Кроме того, Хасселл до сих пор был перебивающимся случайными заработками композитором из Сохо, «старающимся вовремя платить за квартиру». В "Houses In Motion" нашлось место не только для скрупулёзных духовых аранжировок Хасселла, украсивших переменчивые, движимые клавинетом стихи, но и для двух роскошных каллиграфических соло, поднявших его манеру «муэдзин плюс Майлс Дэвис» на новые экзотические высоты. После записи, в порыве возрождённого дружелюбия, Хасселл пошёл вместе с Ино и Бёрном на карнавал в Бруклин — там Бёрна ограбили.

Альбом был завершён в конце августа, хотя его ещё нужно было микшировать; Warner Brothers сходили с ума в ожидании мастер-лент. Чтобы сэкономить время, Ино и Харрисон остались в Sigma Sound, чтобы довести до ума половину вещей, а Бёрн с Дэйвом Джерденом вернулись в Eldorado, чтобы смикшировать остальные. Настоятельное требование Бёрна сменить название альбома означало, что первоначальное оформление, сделанное Тиной Уимаут, с боевым порядком американских истребителей Avenger над Гималаями, было уже не нужно. Тогда они с Францем при помощи хитрого заговора проникли в разрастающийся таинственный компьютерный отдел Массачусетского Технологического Института в Бостоне, и там создали нечто неслыханное в искусстве оформления обложек 80-х годов — образы, порождённые компьютером. По сути дела это были передние виды голов участников группы (минус Ино) с наложением жёстких красных цифровых помех — что-то вроде первобытных масок техно-века. То, что заняло бы пять минут на современном персональном компьютере, потребовало неделю работы громадной ЭВМ института — обычно эта машина была зарезервирована для военных нужд. Тем временем Бёрн и Ино провели зондаж нью-йоркской дизайнерской компании M & Co., которая в своё время выдвигала идеи относительно обложки Bush Of Ghosts (отвергнутые Ино). Теперь они предлагали сделать тиснёный конверт — например, из велюра. Возникли затруднения. В конце концов, Уимаут и Франц «выиграли конкурс», а M & Co. было поручено разработать шрифты. Образы из МТИ украсили переднюю сторону обложки, а оригинальный дизайн с самолётами — заднюю.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});