Предел невозможного - Алексей Фомичев

Вытащил пистолет из оперативной кобуры, отсоединил магазин, проверил патронник (парень соблюдает инструкции). Бросил пистолет на грудь, а магазин положил в карман его пиджака. И пошел дальше. В коридоре было тихо и пустынно. К счастью…

Счастье закончилось в приемной. Просторное помещение с двумя большими окнами, высоким потолком, двумя столами, шкафом и двумя рядами стульев. За самым большим столом сидела секретарша — женщина лет тридцати. Симпатичная, со светлыми волосами и большими зелеными глазами. На стульях сидели четыре человека, явно посетители или сотрудники министерства. Все в пиджаках, при галстуках, с папками в руках. А у двустворчатых дверей в соседней кабинет, на которых висела табличка «Саврин Василий Павлович», стоял старый знакомец. Телохранитель министра Мартин.

Он встретил меня жестким взглядом. Стоял в напряженной позе, держа руки скрещенными перед собой. Пола пиджака явно оттопыривалась. О моем визите уже знает, но тем не менее удивлен. Неужели думал, что меня остановит тот мальчик в коридоре?

— Здравствуйте! — подошел я к столу секретаря. — Господин Саврин у себя?

Секретарша невольно облизнула ярко накрашенные губы, бросила взгляд на Мартина. Она не знала, как быть. Видимо, ей сказали, что я довольно опасный тип, но что меня здесь не будет. Посетители спокойно смотрели на нового визитера. Для них он — пополнение очереди.

— Он… Кхм! Он занят.

— Он не хочет тебя видеть! — перебил секретаршу Мартин, опуская руки и правую кладя на ремень отменно отутюженных брюк. — Ты зря приехал…

— Будьте любезны, — не обращая на него внимания, попросил я секретаршу. — Доложите министру, что приехал муж его дочери. Нам надо поговорить.

Женщина моргнула, изумленно вскинула брови. Такого поворота не ожидала. Как и остальные. Теперь на меня смотрели с интересом. Я и сам не знаю, зачем так сказал, вырвалось само.

— Извините, господа, — поворот головы к посетителям. — Я отниму у министра не больше пяти минут. Только поговорю с ним, и все.

— Я же сказал, он тебя видеть не хочет! — вышел из себя Мартин. Сделал шаг вперед и встал у стола. — И ты туда не пройдешь!!

— Вы сообщите ему, пожалуйста! — повторили мои губы. Именно губы. Потому что в этот момент я перестал существовать. Волна незнакомого ранее чувства затопила мозг и разом выбросила меня из сознания. Теперь в теле был тот, другой, и он отдавал приказы. А я смотрел со стороны.

Под взглядом монстра секретарша медленно потянула руку к селектору. На ее лице отражались безмерное удивление и страх. Явно действовала не по своей воле.

— Ты не слышишь, идиот?!

Рука Мартина легла на плечо монстра, чуть толкнула, разворачивая тело к себе. Плечо неожиданно быстро уступило, и рука, практически не встретив сопротивления, прошла дальше. Мартин слегка потерял равновесие. Молниеносного движения монстра он уже не заметил.

Крупное тело вмазалось в стену с такой скоростью, что отлетело обратно. От удара спиной и затылком телохранитель потерял сознание. Из носа потекла кровь, пятная безупречно чистый паркет пола.

Посетители повскакивали со своих мест и смотрели на монстра круглыми от удивления и испуга глазами. Никто не ожидал такого развития событий. Секретарша и вовсе застыла, не донеся пальца до кнопки вызова на селекторе.

Монстр развернулся, подошел к дверям, потянул ручку двери…

— Извините, господа, за эксцесс! С ним ничего страшного не произошло! — вежливо сказал я. — Это просто потеря сознания…

Монстр моментального уступил место мне, не проявив желания владеть телом дальше. Свое дело он сделал. И сделал аккуратно. Толкнул телохранителя в грудь. Но с такой скоростью и силой, что отбросил Мартина на три шага. Мощь у монстра была нечеловеческой…

Саврин был у себя. Сидел в роскошном, обитом коричневой кожей кресле с высокой спинкой вполоборота к столу и говорил по телефону, глядя в окно. Кабинет его вполне соответствовал министерскому статусу владельца.

Впечатляющие размеры, огромные окна почти от самого пола до потолка. Узорный паркет на полу. Два стола, образующие букву «Т». На большом — три телефона, бюро, подставка для письменных принадлежностей, стопка бумаги, две записные книжки. Поднос с графином и бокалом, у стены — небольшой диван, низкий столик и кресло. За спиной хозяина кабинета флаг Русинии. В углу огромный сейф. Рядом еще дверь, видимо, в комнату отдыха. Под потолком прямоугольник кондиционера. У входа большой телевизор на длинных ножках. Все условия для плодотворной работы на благо родины…

Когда стукнула входная дверь, министр повернул голову и увидел меня. Замер, соображая, как я мог пройти сюда. Потом ответил собеседнику:

— … Эти данные надо показывать во вторую очередь. Следом за сводками с мест. Тогда они будут выглядеть более впечатляюще и подкрепят собой сводки… Да, именно. Извини, Тимофей Ильич, у меня тут дело… Я потом перезвоню…

Через секунду он положил трубку и повернулся вместе с креслом ко мне.

Я подошел к столу, сел на стул и взглянул в глаза «тестя».

— Что с Мартином? — спросил министр.

— Жив. И второй парень тоже. Я не убийца, как вы представляли меня, и не псих.

— Зачем ты пришел?

— Разве редактор не сказал? Я ищу Милену. Знаю, что она была ранена и что вы вывезли ее сюда.

— Вывез.

— Где она сейчас?

Саврин глянул на часы, стоящие перед ним. Наверное, прикидывал, сколько понадобится времени охране и полиции, чтобы прибыть сюда. Да нет, не наверное, а точно так думал. Я видел это. Как и в прошлый раз. Может быть, мне следовало сделать еще одно усилие и просто высмотреть в его голове точное местонахождение Милены? Но я не знал, как это сделать.

Между тем Саврин скрестил пальцы и положил руки на стол.

— Зачем это тебе?

— Я хочу ее видеть! Я хочу знать, что с ней, в каком она состоянии.

— Что же ты раньше не хотел? Что же ты пропадал три недели неведомо где и только сейчас заявился сюда требовать ответа?!

— Не мог я раньше. Потому и приехал сейчас. Где она?

Мой голос начинал звенеть, что было очень нехорошо.

Но еще более нехорошо было то, что я ощутил внутри шевеление зверя. Хотя нет, это не зверь. Это я сам в личине монстра. Сейчас личина была готова выйти наружу и показать себя во всей красе. Чего допускать никак нельзя. Министр не должен пострадать ни при каких обстоятельствах. Саврин помрачнел. Лицо, и без того суровое, стало темнее тучи. Скулы вздулись, глаза смотрели с неприязнью. Подбородок закаменел. Скрещенные пальцы покраснели.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});