Фашисты - Майкл Манн

и прогресса. Нет утопического «Третьего пути», нет транс-цендентности[57].

Возможно, ближе всего фашизм подошел к возрождению в неожиданном религиозном облачении. Термин «теодемократия» использовал ученый исламистский фундаменталист Мадуди. Под ним имелась в виду власть не священнослужителей (иначе это была бы теократия), а всего общества верующих, следующих заповедям своей религии[58]. У такого популизма часто есть фашистские черты, особенно в исламских или индуистских политических движениях. Некоторые из этих черт объясняются исторически: с их помощью великие державы вели борьбу за независимость. Арабы и индусы сражались с британским и французским господством. Они учились у своих угнетателей либеральным и социалистическим антиколониальным идеологиям. Но они могли превратить социализм в коммунизм с помощью СССР и Китая. Все это были светские идеологии, чуждые исламу и индуизму или безразличные к ним.

Но фашистские государства, такие как Германия и Италия, также поддерживали их борьбу за освобождение, так как стремились ослабить либеральные империи. Нацисты, фашисты, мусульмане и индуисты были удивлены тем, как совпадают многие их идеи. Некоторые ближневосточные и индийские националисты, получившие образование в учебных заведениях Берлина и Рима в межвоенный период, решили, что их движения могут адаптировать фашизм под свои потребности. Нацистские теоретики уважали индуизм, считая его чистой арийской религией; индуистские варны (классическая кастовая иерархия) также соответствовали фашистскому элитизму. Все эти движения верили, что государство должно отражать духовную сущность народа, и все уделяли особое внимание военной истории и духу своих народов. Теоретики индусского национализма особо обращают внимание на хинду раштра (индусская нация) и хиндутву (индусскость) — понятия, очень схожие с немецким volkish. В 1930-х мусульманские и индусские националисты также открыто приняли фашистские организации, делая акцент на иерархии, дисциплине, парамилитаризме и сегрегации активистов мужского и женского пола. Лидеры крупного индусского парамилитарного формирования «Раштрия сваямсевак сангх» часто восхваляли фашизм и нацизм. Его известный теоретик Саваркар Говалкар писал о гитлеровской «чистке» евреев в 1939 г.: «Это было высшим проявлением расовой гордости… хороший урок нам в Индостане, из которого мы должны извлечь пользу». Больше всего фашистские тенденции наблюдались в индийских военных формированиях: Индийском легионе в Германии и Индийской национальной освободительной армии, организованной японцами, сражавшихся с Великобританией во Второй мировой войне.

Но они примкнули к проигравшей стороне и были разбиты. Индию освободили не они и не фашиствующие исламисты, а умеренные светские индийские и пакистанские движения. Но в любом случае эту схожесть тоже не стоит преувеличивать. Эти движения считали итальянский этатизм чрезмерным, и им не слишком нравился нацистский расизм. Они предпочитали относиться к индийской нации как к «обществу», которое может ассилимировать других. Но в Индии индуизм, религия подавляющего большинства, склоняется в сторону национал-этатизма, конкурирующего со светским национализмом, о котором заявляют Конгресс, Социалистическая и Коммунистическая партии. Конечно, с тех пор как индуистская националистическая партия БДП пришла к власти в 1980-х, она отчасти усвоила светский и умеренный дух предыдущих правительств, а в экономике она с самого начала придерживалась неолиберального курса. Ее спор с этатизмом партии Конгресса отчасти объясняется тем, что в государственных «патрон-клиентских» отношениях обычно участвуют его приверженцы. В целом индуистские националисты не отводят государству какой-либо определенной роли в светских делах и предлагают духовное, а не светское преодоление социальных конфликтов. Это не «третий путь» в фашистском смысле. Парамилитарные формирования сохраняют активность, хотя в недавние годы «Раштрия сваямсевак сангх» вытеснили более радикальные, но менее идеологические местные индусские группы. Индусскому национализму присущи некоторые фашистские черты, но назвать его в полной мере фашистским нельзя.

Недавно среди американцев и израильтян стал популярен термин «исламофашизм». Так они называют направленный против них исламский джихад. Термин имеет под собой определенную основу. Новые джихадисты (часто их называют «фундаменталистами») действительно хотят создать единовластный авторитарный режим, который будет насаждать утопические идеалы Корана. Благодаря ему появится новая форма государства и новый человек. Организации джихадистов, как правило, носят парамилитарный характер и предстают в разной, но всегда воинствующей форме: партизанские международные бригады во время войны в Афганистане, вооруженные банды террористов-силовиков под руководством «Талибана» и иранских исламистов (довольно схожих с СА и СС) и тайные террористические организации в других местах. Все это — определенно фашистские черты.

Однако есть и серьезные отличия. Исламисты — не националисты. Ислам исповедует не одно государство: сейчас в Исламскую конференцию входят пятьдесят четыре страны. Следовательно, исламисты не любят националистов и считают своими злейшими врагами, например, таких националистических лидеров, как Саддам Хусейн и Хосни Мубарак. В сущности, исламисты хотят создать одну огромную мусульманскую страну, халифат, которая станет чем-то вроде государства всех наций. Но практически все признают, что, возможно, это недостижимый идеал. Государству не отводится никакой особой роли, кроме укрепления шариата. В качестве примера можно рассмотреть три исламистских режима. «Талибан» свирепствовал относительно культурных атрибутов, таких как паранджа или видеофильмы, но не предлагал политических мер в области экономики, здравоохранения и образования. Под его управлением Афганистан становился все беднее и беднее. Суданские исламисты на пике своей популярности в 1990-х предлагали определенные варианты развития, а вместе с тем нападали на христиан и язычников и вели бесконечные гражданские войны, которые тоже разоряли страну. Иранские аятоллы были не так разрушительны, но их экономическая политика во многом расходилась со взглядами на моральную чистоту. «Аль-Каида» ничего не говорит об экономике. В доктрине джихадистов государству и его народу не отведена какая-то определенная роль за пределами священного царства[59]. И снова у нас нет полного набора характеристик фашизма.

Очевидно, что термин «исламофашист» — это просто частный случай употребления слова «фашист» в ругательном смысле. В наше время это самое сильное ругательство, намного сильнее, чем «коммунист», поэтому понятно, почему американцы и израильтяне, пострадавшие от терроризма, его употребляют. Но ни исламистских, ни индуистских националистов нельзя в полной мере назвать фашистами. По одной простой причине: в отличие от фашизма, они на самом деле исповедуют политические религии. Они предлагают религиозную, а не светскую идеологию. Больше всего они напоминают фашистов тем, что так же считают убийство нормальным, этичным способом достижения цели; но их понятия трансцендентности, государства, нации и нового человека далеки от материального мира. Конечно, мы можем назвать это движение «религиозным фашизмом»; но, возможно, лучше признать, что человеческая способность к жестоким убийствам, чисткам и стремление к тоталитарным целям может иметь различные источники и принимать различные формы, которым мы должны придумывать различные названия: фашисты, коммунисты, империалисты, религиозные националисты, этно-националисты, и так далее.

Таким образом мы можем сказать, что фашизм в том смысле, который вкладываем в это слово я и другие ученые, в современном мире далек от процветания. Он