Записки брюнетки - Жанна Голубицкая

Тем временем ужин подходит к концу, котлеты съедены, бутылка опустела… Но искомый пьяный дебош так и не начинается. Алкоголиков-то ведь сразу видно: они остановиться не могут, ищут добавки, устраивают «продолжение банкета» или скандал… Но «пречистенские алкаши» из сюжета про «девочку и чудовищ» явно выбиваются. Дед откланивается и идет прилечь — возраст, давление. А Наталья и Ольга Ивановна начинают мыть Сандру в корыте, предварительно натаскав в него воды из уличного колодца. Завтра они собираются в гости к родне в Ярославль, поэтому помывка всех членов семьи обязательна. В корыте будут мыться все по очереди. Увы, ни ванной, ни даже душа в хате у них нет — как и евроремонта.

Как ни странно, уходя из этого дома на заре, я выношу с собой ощущение тепла. Простого, незатейливого, но живого. Так тепло бывает летом в деревне, на сеновале. Тепло и уютно — хоть и воняет навозом. Просто навоз в деревенском контексте — не грязь, а органичное дополнение к общему пейзажу. Эдакий крестьянский быт без прикрас.

Если честно, у меня не вызвала отторжения или возмущения ни сама Наталья, ни ее семья. Если взглянуть правде в глаза, по сути Наталья — простая русская баба с непростой судьбой. Самая обычная и типичная для наших широт женщина. Чуть грубоватая, прямолинейная, манерам и реверансам не обученная… И таких полно в селеньях по всей России-матушке. У них часто нет не только евроремонтов, но и работы, и мужиков… Но они как-то живут, как-то выдюживают и почти не жалуются. Рожают детей, как-то растят детей и любят их так, как умеют. Провинился — кнут, постарался — пряник. Так было на Руси испокон веку: так — в тесноте, да не в обиде — вырастили и саму Наталью, и ее мать, и еще множество поколений в русских селах. Так чего же удивляться, что теперь Наталья намерена так же вырастить Сандру? Ведь по-другому она себе даже не представляет. И Наталья непременно осудит своих дочерей Леру и Сандру, если они, когда-нибудь родив ей внуков, удумают отдать их чужим людям. Пусть даже в роскошные условия и в евроремонт. Неправильно это, не по-нашему.

Семья Зарубиных — не лучше и не хуже остальных. Да, они живут бедно — но не как-то особенно бедно, а ровно так, как все их соседи в округе. Да, по выходным на их столе появляется водочка — но не в больших количествах, чем на всех воскресных столах по всем бескрайним русским просторам. Да, они моют говорящую на языке сериалов девочку в цинковом корыте и могут шлепнуть за непослушание. Но так здесь жили веками. Одни цари сменяли других, вершились революции, дефолты и путчи, уходили в отставку целые правительства, на смену коммунистам пришли демократы… А простой люд как жил-поживал, так и живет — довольствуясь малым, нехитро закусывая по выходным в окружении резвой босоногой детворы… И, что интересно, продолжая любить и родину, и царя-батюшку. Мы хорошо усвоили: наше главное богатство — наши дети. Вот мы и не хотим отдавать их иностранцам ни при каких обстоятельствах. Пусть в корыте, зато в родном — со своими, с родными. Оглянитесь вокруг по великой Руси: все так живут. Что ж нам теперь — всех наших детей отправить в Португалию?

Но, прежде чем покинуть дом Зарубиных, я делаю еще кое-что. Для этого у меня имеется домашняя заготовка. Я не владею португальским, но мне очень хотелось спросить у Сандры кое-что, не пользуясь услугами ее мамы, как переводчика. Вот я и подготовилась загодя, при помощи своего друга, знающего португальский.

— Сандра, — я наклоняюсь к ее уху. — Da qual casa tu gostas mais — na Russia ou em Portugal? (Какой дом тебе больше нравится — в России или Португалии?)

— Ambas! («Оба!») — отвечает дитя, не задумываясь.

— E onde e mais divertido brincar? («А где тебе интереснее играть?») — пристаю я.

— Aqui, perto do lar, da «petch»! («А играть лучше всего на печи!») — отвечает мне Сандра.

* * *

Как справедливо гласит русская поговорка, сделанного не воротишь. А американцы говорят: единожды облажавшись, надо хотя бы попытаться в своем дерьме не утонуть. Раз уж наше общество единожды вмешалось в жизнь девочки и кардинально изменило ее, хорошо бы взять себя в руки и хотя бы не сделать еще хуже… Сначала мы торжественно и на весь мир вручили ребенка его родной матери. Соблюли державное лицо. Теперь мать нам не глянулась, и мы собрались с такой же помпой вернуть Сандру нашим португальским друзьям… Не похоже ли на то, что мы, как в том старом анекдоте, «детей не любим, но сам процесс нам нравится»? Может быть, все-таки стоит подумать о благополучии и удобстве самой девочки? Сохранить для нее возможность общаться с любящими ее людьми — и в России, и в Португалии? Пусть у нее, в лучших традициях сериалов, будет две мамы — и русская, и португальская. Если мы все-таки ратуем не только за собственный имидж, но и за интересы ребенка, мы должны понимать: ласковое дитя двух маток сосет. А Сандра — дитя пока ласковое и пока еще, к счастью, не осознавшее, как многое в ее судьбе от нее совсем не зависело.

Резюме брюнетки:

Прошло почти два года. С тех пор я побывала в селе Пречистом еще два раза. В декабре 2009 — на свадьбе Натальи, она вышла замуж за того самого Лешу, с которым познакомилась в Португалии. А 1 сентября 2010 года я вместе с семьей Зарубиных, в которую теперь вошел и муж Натальи, Алексей Сарбаш, проводила в школу первоклассницу Сандру. Осенью мы вместе с Сандрой и ее мамой принимали участие в передаче Малахова «Пусть говорят», в которой обсуждалась судьба 11-летнего Дениса Хохрякова. Его судьба во многом схожа с перипетиями маленькой «португалки». Как журналист, я продолжаю следить за судьбой Сандры. А как женщина, я очень тепло отношусь к ее маме Наташе — и очень надеюсь, что она сможет преодолеть в себе все наши чисто национальные «недостатки» — лень-матушку, любовь к рюмочке и крепкому словцу. Ведь по большому счету Наталья — настоящая! А это самое важное. И я очень рада, что на момент написания этой книги в семье Зарубиных все хорошо.

МИМОЛЕТНАЯ ЛИЗА

Неизвестная «мыльная опера» известного режиссера

А это — о проблемах уже выросших детей. Наивно предполагать, что если мы выросли, то уже не нуждаемся в маме и папе. Как грустно, но верно подметили в одном нашем культовом кино: взрослых нет, есть только постаревшие дети.

Создатели отечественного кино любят эксплуатировать вечнозеленую тему разлученных и затем счастливо соединившихся детей и родителей. Потому что трогательно и берет за душу.

Режиссер Вячеслав Никифоров из числа тех, чьи ленты поражают своей пронзительной душевностью. А Государственную премию СССР он вообще получил не за что-нибудь, а за фильм «Отцы и дети»! Однако за кадром, в личной жизни самого Вячеслава Александровича есть история, способная стать сюжетом другого фильма об отцах и детях. Но режиссер упорно закрывает на нее глаза…

СЕРИЯ ПЕРВАЯ: ЛИРИЧЕСКАЯ

Сторонние критики сказали бы: сия сюжетная линия стара как мир. Столичная девушка Люда и юноша Слава из села Веселого Краснодарского края познакомились в Москве в конце 60-х. Слава учился во ВГИКе и подавал большие надежды: педагоги называли его «нашим будущим Антониони». Людмила была необыкновенно хороша собой. Взаимная страсть оказалась бурной. Однако, когда — по всем законам жанра — героиня оказалась в интересном положении, будущий Антониони не продемонстрировал принципиально новых режиссерских находок: жениться он не хотел и от ребенка предложил избавиться. Но тут в кадре появилась мама Людмилы и твердо заявила: «Рожай! Сами вырастим!»

К чести юноши Славы надо сказать, что хотя он и не женился на Люде, но ребенка своим признал. Новорожденная девочка Лиза получила отчество «Вячеславовна» и ежемесячное денежное пособие от отца на свои детские нужды. Более никаким образом отец в ее жизни не проявлялся. Сам не хотел или оскорбленная Людмила и ее мама не позволяли? Впрочем, теперь это уже не важно.

Маленькая Лиза жила с бабушкой. Маму свою девочка видела крайне редко. У той была своя личная жизнь, и бабушка старалась избавить ее от забот о ребенке. Воспитывалась девочка в строгости, в лучших московских традициях — жила на Пушкинской, ходила в хорошую школу, дружила с детьми из соседних «театральных» домов.

СЕРИЯ ВТОРАЯ: ДРАМАТИЧЕСКАЯ

Сегодня Лиза Шахматова — популярный поэт-песенник, лауреат фестивалей «Песня года» и «Новые песни о главном». Песни на ее стихи исполняют Лолита Милявская, Григорий Лепс, Стас Пьеха, Николай Басков, Наталья Подольская, Надежда Бабкина, Алсу, Слава, группы «Стрелки», «Тутси» — и это далеко не полный список. Она любимый текстовик композиторов Аркадия Укупника и Виктора Дробыша.

Эти звезды говорят о ней с редкой для шоу-бизнеса теплотой. Например, Виктор Дробыш утверждает: «Любое слово в превосходной степени не будет преувеличением, когда речь идёт о Шахматовой. Я всё жду, когда же она, наконец, уберёт из своей фамилии начальную букву „Ш“, зову её — Ахматова. Она хороший поэт и при том реально нормальная, адекватная».